Журнальный мир

Занятие закончилось, и он вслед за студентками вышел из аудитории. За дверью, в коридоре его окликнула девушка:

– Здравствуйте, Николай Викторович! Вы меня помните? Я ходила к вам на спецкурс…

Он ее, конечно, сразу вспомнил. Яхонтова… Он еще спрашивал, не имеет ли она отношения к тому известному священнику-просветителю из Вологодской области, который был репрессирован. Нет, она была из других краев, правда, прадед тоже был священником. Но запомнил он ее из-за другого. Как-то он дал задание написать эссе по «Островам, не тронутым временем» Лоуренса Грина. В ее тексте он оценил, что она нашла какой-то любопытный эпизод из детских лет Грина, причем в англоязычной, а не русской Википедии. Но главное, она, заметив, что Грин сравнивал остров Дассен по форме с морской звездой, не поленилась и посмотрела карту в Google и написала, что ей форма острова больше напомнила взлетающую птицу…

Потом она что-то писала ему про Тарусу и даже привезла оттуда в подарок синюю чашечку с блюдцем.

Николай принес ее подарок домой, но вскоре блюдце было разбито. Жена из-за вечной спешки часто бьет посуду. Но почему-то особо достается подаркам, которые приносит он и которые ему романтически до́роги…

А на зачет Юля, всегда ходившая на занятия в джинсах и в какой-то куче нахлобученных друг на друга маечек и кофточек, пришла в коротенькой юбочке и закинула ногу на ногу. Он внутренне улыбнулся распространенной среди студенток наивной вере в то, что это прибавит шансов на хорошую отметку у преподавателя-мужчины… Конечно, ему эта форма скрытого соблазнения даже импонировала, но ее морская звезда, похожая на самом деле на птицу, значила для него гораздо больше, чем короткая юбка…

– Здравствуйте, конечно, я вас помню… Как ваши дела? Только напомните, как ваше имя?

– Юля, Юля Яхонтова.

Она улыбнулась, и он увидел серебряные брекеты со звездочками, которые тоже вспомнил.

– Я бы хотела писать у вас диплом.

– Ну, почему нет.

Николай уже привык, что к нему иногда приходили бывшие студентки – писать курсовые работы и даже дипломы, помня о его либеральном отношении и готовности помочь. Он часто просиживал с ними часами, чтобы порой примитивную работу выстроить и привести в божеский вид, а отметки всегда чуть завышал. Так что не удивился.

Юля снова блеснула своими брекетами:

– Но у меня немного необычная тема…

– Да? И что?

– Я бы хотела писать о Пожневе, ну, такой эстетический и философский анализ его творчества…

– Пожневе?

– Вы его знаете?

Имя он слышал, что-то читал… Не более.

– Но он ведь не только и не совсем о путешествиях писал. Почему так узко?

– В том-то и дело! Я разговаривала с куратором, она сказала, что тема больше по кафедре литературной критики или даже философии. Но мне бы хотелось писать у вас.

Он молчал.

– Она сказала, что если руководитель кандидат наук, то можно и с другой кафедры.

Он пожал плечами.

– Ну, Николай Викторович! Мне бы так хотелось, чтобы именно вы были моим руководителем!

За ее вопрошающей улыбкой с брекетами и молящим тоном где-то маячила мини-юбка, но Николай больше вспоминал морскую звезду.

– Юль, а почему вы Пожнева выбрали?

– Ой, он очень интересный человек. У него своя философия… А вы Гурджиева знаете?

Он хмыкнул.

Вспомнил, как в Сент-Поле, в Макалистере, узнав, что он из России, его спросила Лиза – студентка с синими глазами, копной черных волос, с прямым взглядом и в каких-то дурацких тапочках: «А что вы думаете о русском философе Трубецком?»

Николай замялся, ибо Трубецкого-философа не читал. А тут он, в принципе, знал о Гурджиеве, но все же сказать что-то однозначно и – главное – честно не мог.

Это имя Николай впервые услышал в середине 80-х, от одного датского музыканта из Ольборга. Он спросил его о «русских философах Гурджиеве и Успенском». Николай эти имена тогда не слышал, но потом не поленился отправиться в Ленинку. И нашел и Успенского книжечку по-русски, и кучу работ о Гурджиеве по-английски. Запомнил название одной – «Детство с Гурджиевым». Читал о его странствиях по Ближнему Востоку, воспоминания о его жизни во Франции и Америке, про его с Успенским занятия где-то на Северном Кавказе в первые послереволюционные годы, пытался разобраться в его учении… Но все это было быстро, просто для ознакомления – вдаваться во все ему казалось слишком сложным. Зато оказалось, что один его друг тоже знает о Гурджиеве. Тот даже вытащил обтрепанную стопку пожелтевших листков – отксерокопированный перевод каких-то тезисов. Друг что-то еще говорил о суфизме, а потом вообще сказал, что учение Гурджиева близко к фашизму. Да, это были 80-е годы, о Гурджиеве тогда никто не знал, точнее, знали избранные… А Николай, порывшись в книжках о его учениях и путешествиях, ничего толком не понял – да это и трудно было понять. И все…

Вместо того чтобы все это сообщать Юле, он только сказал:

– Конечно. Кстати, вы знаете, у Кейт Буш есть песня о Гурджиеве?

– Да? Я не знала? А какая?

Николаю задерживаться не хотелось. Он посмотрел на часы.

– Юль, ну что? Если вы договоритесь с куратором, я не против. Держите меня в курсе!

– Спасибо! – снова блеснули брекеты Юли.

Вечером дома, садясь ужинать, он сказал жене:

– Знаешь, сегодня студентка приходила… Ну, та, что мне синюю чашку подарила. Помнишь? Хочет писать у меня диплом.

– А, ну да… – безразлично отозвалась жена…

Юля позвонила только в конце января. Он уже забыл про ее разговор со ним – так бывает: студенты загораются какой-то идеей, потом передумывают, находят более легкий вариант.

– Николай Викторович, когда можно было бы встретиться с вами, поговорить по диплому?

– А меня в качестве руководителя утвердили? С темой все нормально? Обговорили с куратором?

– Да, все нормально. Она только сказала, что хочет у вас что-то уточнить. Вы по каким дням бываете в универе?

– У меня занятия по средам, в полпятого. Аудиторию не помню. Вы найдете?

Николай полез в Интернет. При поиске на Пожнева тут же всплывала его книга «Дорога Света». Можно было купить в «Озоне» подержанный экземпляр. Потом, в ссылке «Спрашивают вместе», Николай нашел еще одну, более старую его книжку. Были ссылки и на его статьи о путешествиях, но в основном в еще доинтернетовскую эру, поэтому не выложенные в сети. И еще выудил мемуары какого-то литератора, где тот вспоминал редакционную жизнь, – там среди прочих упоминался и Пожнев, «автор, отличавшийся ото всех своей какой-то западностью, знанием английского и казавшийся немного чужим. Он был увлечен учениями мистика Гурджиева, ездил по его следам и воплотил многие его идеи в своей “Дороге Света”»…

Видимо, Юля и была этим вдохновлена…

С кураторшей Николай столкнулся случайно.

– А… Что-то вас хотела спросить… Вы ведь у Яхонтовой будете диплом вести?

– Ну… Вроде как получается… Она сказала, вы не против…

– Она хорошая девочка… Но почему у вас? Вы ведь путешествиями занимаетесь.

– Ну, там у Пожнева тоже путешествия… Да, это будет биографическая, мировоззренческая работа, но через путешествия… Вот как «Дао» у Теру или «Семь столпов мудрости» у Лоуренса Аравийского…

– Лоуренс Аравийский? Он ведь разведчик был. Это, извините, по расследовательской журналистике или по военной вообще надо…

– Да нет… Он же и писателем был, и ученым. И творческая биография у него очень интересная…

– Ну ладно…

Юля держала под мышкой папочку.

– Что-то принесли?

– Нет, там только наметки. План. Хотелось бы обсудить с вами, как раскрывать тему.

– А вы тему уже как-то сформулировали?

У Юли зазвонил телефон.

– Ой, извините. Я сейчас…

Она отошла чуть в сторону.

– Привет! Как я рада! Я сейчас немножко занята… Да, в универе… По диплому… Да все фигня… Я уже жду не дождусь… Так соскучилась… Думаю, быстро… Буду у тебя… С тобой… Ой, Игорь, милый… Ну да, немножко… Перезвони, хорошо… Целую…

Николай ждал ее у двери в пустой кабинет.

– Извините.

– Ничего. Ну, показывайте! Что у вас?

– Это распечатка. Я «Дорогу Света» в инете скачала. Так удобнее с ней работать будет.

– А тему сформулировали? План?

Опять блеснули брекеты:

– Пока нет, хочу вот с вами обсудить.

– Мне трудно что-то говорить. Я «Дорогу Света» не читал. Нашел ссылки на какие-то статьи Пожнева. Вообще материала, как мне кажется, очень мало. Даже не знаю… Если что-то писать об авторе, нужно знать его биографию, кто и что о нем говорил, а тут почти ничего… У вас какие-то материалы есть?

– Знаете, я нашла ссылку: что-то о Пожневе есть в Литархиве.

– В архив пойдете? – Николай действительно удивился: студенты не то что в архивы, в библиотеки теперь редко ходят, все в сети ищут…

– Да, я даже узнала, что туда нужно письмо от факультета сделать. Мне обещали на кафедре подписать.

– Ну, дерзайте. Хотя… Что вы там найдете? Не уверен… Вы такую тему взяли… Времени-то мало осталось. И я пока даже не знаю, чем смогу помочь.

– А я вам могу дать распечатку книги. Почитайте. Я через неделю перезвоню…

Дома, раздеваясь в прихожей, он сказал жене:

– Встречался с дипломницей. Ну, той, которая чашку синюю подарила.

– А… Понятно…

– Удивительно, серьезно настроена. Собирается в архив пойти, искать… Мне распечатку книги принесла. Буду читать…

– Ну да. Чтиво на ночь. Делать тебе нечего… Хочет, чтобы ты за нее что-то придумывал. Ничего больше не подарила?

Николай хмыкнул.

– И какой архив! Да не пойдет она никуда. Будет из тебя только мысли и идеи высасывать. И еще непонятно, что сделает. И сделает ли вообще…

Юля опять ждала Николая у двери в аудиторию после его занятия.

– Вы прочли книгу? Как вам?

– Знаете, не успел, – соврал он, потому что просто забыл о папке, что дала ему неделю назад Юля. – Извините, а вам нужен текст?

– Нет, пока нет. Я ведь в архиве была. Там действительно кое-какие материалы оказались, правда, немного. Сейчас ими занимаюсь. Там рукописи, некоторые заметки, газетные вырезки. Какие-то документы из редакций… Никогда так в бумажках не копалась…

Аудитория, где Николай до этого проводил занятие, была свободна. Они зашли и сели за стол.

– Я нашла кое-что любопытное. Пожнев классным дядькой оказался. Когда он в Саудовской Аравии был, он с одним местным даже в Мекку ездил. Куда немусульманам нельзя. Он арабскую одежду надел, до носа укутался и с этим саудовцем на машине туда поехал. Он об этом не писал нигде, ну, чтобы страстей не накалять. Просто упоминает, что был во всех священных городах Ближнего Востока.

– Прямо как Бертон.

– Бертон?

– Это английский путешественник, писатель и переводчик. Он чуть ли не первым из европейцев попал в Мекку. Тоже под видом какого-то паломника. Чуть ли не из Африки…

– А, да! Пожнев что-то про него писал.

– Это все здурово. Но ведь нужны и биографические данные. Ведь без биографической части вам работу не сделать…

– Я ищу. Все как-то по крохам… А вам что-то удалось найти?

Юля осеклась. Замолчала, вскинув на Николая глаза и сразу опустив их. Искать должна была она, а он должен был ей только помочь. Советом.

Возникла пауза.

– Но зато я вот что поняла. «Дорога Света» связана с учением Гурджиева. Гурджиев считал необходимым разбудить спящую мысль и ощущение истинной реальности в человеке. Он искал «четвертый путь к счастью» – это и есть в «Дороге Света». Посмотрите, я законспектировала некоторые постулаты Гурджиева. Их можно увидеть и у Пожнева в его книге. В распечатке, что у вас, я даже пометила некоторые места. Вы принесете, я вам покажу. А пока вот смотрите, что я у Гурджиева нашла.

Юла выложила стопку листов и стала показывать отмеченные маркером куски.

Трансформация, высшая энергия, плотность материи, множественность «я»…

Юля была увлечена. Николаю было понятно и даже близко ее увлечение, но надо было как-то переводить все это в практическое русло. Однако перебивать ее было как-то неловко…

Ему помог звонок.

Юля вынула телефон, посмотрела на дисплей, на секунду засомневалась, потом обернулась ко нему:

– Можно, я на минутку?

Он кивнул.

Юля ответила в трубку «да» и вышла, не прикрыв за собой дверь.

– Привет, милый! Я рада тебе… Еще в универе, тут по диплому разговариваем. …Я уже заканчиваю… Не волнуйся… Мы ведь скоро увидимся? Я очень жду этого… Что ты говоришь! Как могу тебя забыть… Просто хочу поскорее с дипломом разделаться и приеду к тебе тут же… И совершенно свободная!

Юля вернулась в аудиторию и убрала телефон в сумку:

– Извините.

– Ничего. Тем более, думаю, пора заканчивать. Но вы к следующему разу тему как-то сформулируйте. О чем будет работа, я уже представляю, но для кафедры нужна такая формулировка, которую бы они утвердили. Что-то такое наукообразное… Хорошо?

– Чего-то ты совсем поздно.

– Да с дипломницей засиделись.

– Это та, которая с синей чашкой?

– Да… Занятная девчонка… Увлеченная… Правда, куда-то ее несет… Не знаю, как она в русло работы вырулит. Но с ней интересно. И очень милая, искренняя какая-то…

– Конечно, интересно. Перед молоденькой девчонкой петухом ходить. Небось смотрит на тебя восторженными глазами, а ты и счастлив. Еще бы – будет милая!

– Но она действительно умненькая. Мне правда ей хочется помочь.

– А мне кто поможет? Приехала уставшая, тут же к плите… Ведь, небось, сейчас скажешь: а что на ужин?

Николай еще раз перекопал интернет. Вначале Пожнев писал про Север – мелькали его публикации про Карелию, Архангельскую область, Финляндию, Скандинавию… Потом появилась экзотика: Турция, Арабский Восток, Индия, Израиль, Кавказ… В своих статьях он нигде не говорил, что является последователем Гурджиева. Лишь в одном месте Николай нашел его слова: «Побывав у всех столпов мудрости, я вдруг понял, что иду по следу Георгия Гурджиева. И это не могло меня оставить равнодушным».

Потом Николай переключился на Юлину распечатку книги «Дорога Света». Про свои ранние поездки Пожнев говорил там скупо. Лишь как бы отсылая читателя к своим воспоминаниям. Там были рассуждения о смысле жизни, потрясающие описания пейзажей, ощущение счастья, какие-то невероятные размышления о сути бытия…

– Что ты все читаешь? Уже день не встаешь из-за компьютера.

– Да, понимаешь, любопытные вещи у этой Юли…

– Ты чего-то на этой студентке совсем зациклился. То-то ты так из-за этого блюдца тогда расстроился. Прямо любовь какая-то…

– Я ведь ее руководитель. Надо помочь девочке. Тем более, говорю, не дура, любопытная, умненькая…

– Помочь? У тебя сын школу оканчивает, поступать будет. Ты бы ему столько времени уделял.

Когда он выходил после занятия из аудитории, Юли за дверью не было. У него в руках были ее тексты с его замечаниями, где-то совпадающими с пометками ее маркера, где-то ставившими вопросы. А в голове были заранее заготовленные слова и мысли.

Юлино отсутствие его немного озадачило и расстроило. Да и разозлило…

Но ненадолго. Зазвонил мобильник.

– Николай Викторович, извините, пожалуйста. Я задержалась. Вы еще на факультете?

– Нет, я уже выхожу, – сказал он с досадой и даже какой-то безапелляционностью. Словно, желая отрезать.

– Я уже из метро выхожу…

– Ну, не знаю…

Они с ней столкнулись на улице. Она почти бежала, пальтишко было расстегнуто, шарф лишь наброшен.

– Здравствуйте! Извините еще раз, пожалуйста.

Ее глаза были искренними и просящими.

Ему стало ее жалко.

– Ничего, бывает.

– Я ведь работаю… Меня задержали… Сменщица опоздала… Не отпускали…

Юля стала рыться в сумке.

– Я еще тут кое-чего нашла…

– Что, вы мне прямо здесь будете показывать? Так… Вы, наверное, лучше знаете, здесь где-то присесть, кофе выпить можно?

– Да, здесь вот рядом совсем.

Они прошли к метро, свернули за угол и оказалось, что в большом здании, где располагаются всякие государственные конторы, внизу есть кафе.

Они сели за столик.

Юля перестала выглядеть несчастной и виноватой, а стала просто какой-то доброй и домашней.

– Николай Викторович, вы прочли книгу? Я перерыла все, что нашла. Мне теперь почти все в ней понятно. Сейчас я вам объясню.

– Я ведь обещал. Кстати, обратил внимание на ваши пометки – все очень по делу. Молодчина!

– Вы знаете, путешествуя по Ближнему Востоку, Пожнев в какой-то момент познакомился с идеями Гурджиева, оказалось, что он чуть ли не по следам его ходил! Но ведь и у нас есть точки притяжения, которые отметил своим пребыванием Гурджиев. В 1918 году он с Успенским и группой последователей жил в Ессентуках. Там они ходили в походы, поднимались на гору Бештау… И книга «Дорога Света» – это путешествие по его следам. Пожнев отправился на Северный Кавказ, чтобы побывать там, где бывали Гурджиев с Успенским, хоть он и не пишет об этом. Нет, я как раз нашла в архиве его объяснение поездок в Ессентуки. Но в книге этого нет. Но и без указаний на это там и так все понятно. Вот, смотрите…

Юля взяла у него папку с распечаткой, вытащила из сумочки файлик со своими листками. Николай тогда впервые обратил внимание на ее пальцы. Точнее, на ногти с нейл-артом – какими-то узорчиками, которые смотрелись наивными.

Говорившая уверенно Юля показалась ему совсем девочкой.

– Юля, а вы хоть перекусили после работы?

– Ой, нет…

– Давайте что-то к кофе вам закажем.

– Нет, спасибо…

– Ну, вот вижу, здесь пай яблочный есть. Может, съедите?

Юле принесли пай – большую тарелку, где кроме самого яблочного пирога была еще сахарная пудра, корица, мятные листики и карамелевые завитушки, которые делали блюдо не только красивым, но и дорогим.

В течение нескольких минут, пока она ковыряла ложкой пирог, чувство неловкости, даже детской застенчивости на лице Юли постепенно переросло в скромную, но все же слегка кокетливую улыбку.

– Вот, смотрите, – Юля выложила очередной лист с текстом. – «Из морозного марева заката среди степи вдруг выплывали диковинные очертания горы Верблюд, то белыми прожилками снега в лощинах контрастно очерчивалась Бештау, а темными контурами пологих вершин синела на фоне горящих верхушек камышей Змейка…» И дальше: «Эти одиночные горы среди степи появлялись в полумраке словно призраки, фантастические образы нашего прошлого, настоящего и будущего, что в руках тех самых неведомых сил. Сил, которые и наполняли вдруг мир этими странными гигантскими созданиями, несущими и мир, и любовь, и разрушение, и хаос»… А смотрите, что есть у Гурджиева…

Юля читала выписанные цитаты, а Николай следил за ее пальцами с наивным нейл-артом на ноготках.

– Мне кажется, «Дорога Света» – это не просто путешествие вслед за Гурджиевым в окрестностях Пятигорска и Ессентуков. Это поиск смыслов. Пожнев, побывав там, мне кажется, передал образами его мысли и идеи. А смотрите, какое там описание прогулки по склонам Бештау. Сейчас я найду…

Раздался телефонный звонок.

Юля встала из-за стола и отошла на пару метров.

– Привет, Игорь! Да, могу… Но не очень долго… Здесь немного шумно… Я в кафе… Нет, мы по диплому с научным говорим… Ой, наверное, я зря тебе сказала, милый… Ты неправильно поймешь… Просто я на работе задержалась, на факультете уже поздно было встречаться… А мне тут надо кое-что обсудить важное… Не сердись… Ведь я скоро приеду. Игорь, ну чуть-чуть подожди… Почему он важнее тебя?.. Да что ты говоришь?!. Я в таком тоне с тобой говорить не хочу… Все, пока!

Юля решительно завершила разговор и вернулась к столику.

– У вас все здорово получается. Знаете, есть такое направление в трэвел-журналистике «in the steps». Когда ты путешествуешь по следам какого-то своего знаменитого предшественника… Но как вы тему диплома все-таки сформулировали? Ведь со дня на день у нас потребуют.

Юля была явно выбита из колеи телефонным разговором. Потом все-таки собралась.

– Да, думаю что-то типа… «Философия путешествия у Владимира Пожнева». Так нормально?

– Суть понятна. Но как-то очень общо. Надо бы поконкретнее. Может, «Путешествие как поиск смысла бытия»? Или слишком претенциозно? Подумайте!

– Ой, класс! Давайте запишу.

– Но вы еще подумайте.

– Да, конечно… Спасибо…

Юля быстро записала что-то на одном из своих листков, а пока Николай расплачивался, вытащила телефон и быстро набрала смс: «Игорек, милый, не обижайся! Я тебя целую. До скорой встречи».

– Ну ты вообще офигел. Что так поздно?

– Ты же знаешь: преподавал, потом с дипломницей встречался.

– Что, неужели на факультете в это время еще кто-то есть?

– Ну, мы с ней в кафе зашли.

– В кафе? Ты уже своих студенток по кафе водишь? Ну-ну! Меня ты уже сто лет никуда не приглашал.

– Ой, ну что ты говоришь… Мы просто кофе выпили. У нее…

– А, да, это твоя «умненькая девочка». Любимица.

– У нее серьезная работа, и она действительно умненькая.

Николай пожалел, что сказал жене про кафе. Но уже было поздно.

– Скажи: у тебя с ней роман?

– Ну что ты несешь! Просто ты же знаешь, как я к своему преподаванию отношусь.

– Да уж, а платят тебе копейки. Сколько там за час? А ты еще столько времени в них вбухиваешь… И потом еще по кафе водишь! Нашел развлечение для себя! Я понимаю, тебе приятно, что тебя слушают, раскрыв рот, ты перед девчонками гоголем ходишь. Посмотри на себя! Седина в бороду – бес в ребро!

– Ну что за фигня…

– Я вкалываю, дом тащу на себе, а тебе все для удовольствия, для своих нереализованных амбиций…

– Но это правда серьезная работа. Она в архивах все облазила, кучу интересного нашла…

– Да я знаю студентов, сама преподавала! Они ведь как вампиры. Умеют высасывать все, что им нужно. И пока им нужно. Думаешь, эта твоя «синяя чашка» о тебе вспомнит, после того, как защитится? Да никогда.

– Какая разница: вспомнит – не вспомнит. Я ведь не для этого с ней сижу, ей помогаю. Просто раз взялся за что-то, надо делать это на все сто. Тем более она действительно хорошая девчонка.

– Хорошая девчонка, да, милая еще?! Не, ну ты точно на нее запал. То-то так расстроился из-за разбитого блюдца.

– Да причем здесь ее блюдце? Я бы из-за любого расстроился… Хотя это особенно жалко – это было так трогательно…

Жена хлопнула дверью.

Юля не появлялась несколько недель. Потом позвонила:

– Я могу к вам в среду подъехать, как всегда, после вашего занятия?

– Да. А вы куда-то пропали. Уезжали? Время поджимает.

– Нет, я работала. У меня уже почти все готово. И тему утвердили. Так что все нормально.

Николай был готов ей не поверить, но когда они встретились, Юля вынула аккуратный файл с распечатанным текстом и протянула ему.

– Здесь практически все. Посмотрите. Я не стала высылать вам на почту, вы же говорили: любите читать на бумаге.

Читать страниц тридцать текста прямо при Юле было бы глупо. Но, даже лишь пролистав, пробежавшись по диагонали, можно было убедиться, что текст добротный, все представлено довольно грамотно. Вначале шла речь о первых – северных – очерках Пожнева, потом перечислялись его восточные путешествия, от которых был переход к «Дороге Света», и Юля довольно элегантно пыталась выстраивать мостики между северокавказскими впечатлениями писателя и смыслами Гурджиева.

Николай пролистал работу, сразу увидел какие-то мелкие огрехи, нестыковки, стилистические шероховатости, но было видно – диплом практически готов.

– Вы хорошо поработали, Юля. Я даже не ожидал… Нет, я всегда был в вас уверен, но уж больно непростую тему вы выбрали. А вроде все получилось. Я посмотрю… Давайте через неделю встретимся. А пока можете отдыхать от трудов праведных.

– Ой, спасибо! Здурово! Мне самой было интересно работать. И если так все получилось… Отлично…

Потом, уже прощаясь, Юля сказала:

– Знаете, там в архиве такая тетенька хорошая есть, Седа Абрамовна, она ко мне прониклась как-то…

– Да уж немудрено. Вы, видимо, там так старательно работали.

– И вот она сказала, когда я была у них в последний раз… Она вспомнила, что у них еще есть коробка с неразобранными документами Пожнева. Она попала к ним недавно, ее даже не успели разобрать и зарегистрировать. Седа Абрамовна сказала, что может мне ее дать, покопаться в ней…

– Ну что, покопайтесь, хотя, я думаю, вы что-то принципиально новое едва ли там уже найдете.

– Я тоже так думаю, но все-таки съезжу еще. Так, для очистки совести…

– Ну, удачи. До встречи, Юля!

Юля в автобусе вынула телефон.

– Игорь, привет!

– Привет!

– Я думаю, что послезавтра мы уже увидимся. До среды я свободна!

– Неужели?

– Ты что, не рад?!

– Ты мне про «увидимся» говоришь уже два месяца…

– Ну ты же знаешь, у меня диплом. Теперь все…

– Ты правда хочешь меня увидеть? Правда соскучилась? А как же твой препод?

– Игоряша, не надо. Видишь, я сама очень рада. Я звоню…

– Рада? А то такая деловая стала…

– Конечно, рада. Завтра с утра в архив заеду, а потом в кассу за билетом. И к тебе! До встречи, милый!

– До встречи, Юлька!

На следующий день вечером, когда Николай ужинал, зазвонил его мобильник.

– Алло, Николай Викторович? Это Юля. Юля Яхонтова, ваша дипломница.

– Да, слушаю вас, Юля.

– Знаете, мне очень нужно с вами встретиться.

– Да, конечно. Но мы ведь на среду договорились.

– А раньше нельзя? Это срочно.

– Что-то случилось?

– Нет, но понимаете… Мой диплом… А защита уже совсем скоро…

– Что с дипломом? Вроде все нормально, есть какие-то мелкие замечания, вы, думаю, все за пару дней сделаете.

– Я просто нашла кое-что новое.

– Ну, если что-то важное, суперважное, добавите. А если нет, то черт с ним… В любом случае время есть.

– Но это действительно важное. И так просто не добавишь. Я бы хотела с вами обсудить. Когда это можно?

– Хм…

Он думал. И смотрел на жену. Она тоже смотрела на него – испытующе и с вызовом.

– Так, завтра я занят… В субботу… В субботу у меня встреча на Водном стадионе…

– На Водном? А когда? Я могу туда подъехать. Там «Макдоналдс» есть, там можно было бы встретиться, если вам удобно…

– Хорошо! Мне нужно к двум. Давайте в час в «Макдоналдсе». Только не опаздывайте!

– Это кто звонил?

– Дипломница.

– Я так и поняла. Ты с ней так сюсюкал.

– Я сюсюкал?! Где? Она по делу звонила/

– По делу в десять вечера. Наглость какая! Посадил себе на шею.

– Но у нее что-то срочное.

– Срочное? Что может быть срочное по диплому?

– Не знаю.

– Не знаешь… Может, она беременна?

– Что ты хрень какую-то говоришь?!

– Это я хрень? Поздние встречи, походы в кафе, такая небывалая забота… Я уж ни чему не удивлюсь.

– Кончай! Просто надо встретиться. В субботу я к Лешке еду, перед этим с ней пересекусь.

– Знаешь, мне это уже надоело! Даже в выходные к своим девкам ездишь! Раз они так тебе нужны, можешь вообще выматываться. У тебя есть своя квартира, стоит пустая, давай – живи там! Я уже сколько раз тебе говорила: не устраивает жизнь в семье – живи один. И можешь водить к себе кого угодно, любых девок!

В это время Юля набирала другой номер:

– Игоряша, привет!

– Юль, ну ты взяла билет?

– Знаешь, я сейчас не приеду.

– Что?

– Понимаешь, тут так получается…

– Что получается?! Ты мне это «получается» уже сколько времени твердишь …

– Но это правда серьезно. По диплому… Не знаю, что делать… Мне с научным нужно обсудить, срочно…

– С научным? Я давно уже чувствовал, что у тебя с ним что-то. Дурак…

– Кто дурак?

– Я… Раньше мог все это понять. А то слушал: подожди, я приеду, приеду… Можешь не приезжать!

– Игорь…

Но в трубке уже были гудки.

Когда Николай зашел в «Макдоналдс», Юля уже была там. На столике перед ней лежали бумаги.

– Добрый день, Юля! Что там у вас?

– Здравствуйте, Николай Викторович!

Она улыбнулась, показав свои брекеты, но вид у нее был серьезный и даже обескураженный.

– Понимаете… Все, что я написала в дипломе… почти все… можно выкинуть… Это не имеет никакого смысла. Это все – неправда. Точнее, неверно. Мои домыслы…

– Почему? Что вы имеете в виду?

– Я в четверг была в архиве. Седа Абрамовна дала мне эти неразобранные документы…

– Ну и что?

– Это оказались записи и письма Пожнева. Они хранились у его близкого друга. Друг этот недавно умер.

– И?

– Я стала смотреть их. И, оказывается, там все по-другому. Какого-то особого интереса к Гурджиеву у него не было. Да, он, оказавшись на Северном Кавказе, хотел найти следы Гурджиева и Успенского. Но только вначале…

– И что?

– Там у него была любовь! У него был роман с женщиной из Пятигорска. Я читала письма… И это была не какая-то случайная связь, а настоящая любовь! Я думала, такое бывает только в кино или в романах… Я читала… У них были такие чувства… Они могли не видеться по многу месяцев, общаясь только через письма. И при этом сохраняли свои чувства…

– А как же его походы, подъем на Бештау?

– Да, все это было, но он ходил, ездил с ней! А Гурджиев стал… оправданием, отмазкой… Для близких, для жены, для друзей…

– Отмазкой?

– Ну да, он всем говорил, что занимается Гурджиевым, а на самом деле… Это была его тайна. О которой никто не знал, только этот его самый близкий друг. Которого тоже больше нет…

– Да… Вот как бывает…

– Я снова прочитала «Дорогу Света». И теперь все поняла. Когда я писала работу, находила какие-то философские объяснения мыслям и чувствам Пожнева, мне все время казалось, что чего-то не хватает. Я не понимала чего… Я пыталась что-то связать, соединить, все было вроде логично. Но чего-то не хватало! И теперь все стало понятно. Все встало на свои места. Это книга о любви. Только любовь может дать то, о чем он писал, те чувства, мысли, образы… Даже восприятия пейзажей, звуков, запахов… Ведь он там был не один… И там неслучайно звучит эта мысль – то ли Ошо, то ли дао: «для хлопка нужны две ладони»…

– А кто была эта женщина?

– Не знаю. Не знаю, кто именно. Но, как я поняла, самая обычная. Просто женщина. Которую он очень любил… Он к ней ездил… Они там были вместе. И об этом, не называя никого и ничего, он писал… Я поняла, что такое его книга. «Дорога Света» – это любовь…

Юля замолчала. И он молчал… Потом собрался:

– И что вы по поводу всего этого думаете? Я имею в виду… вашу работу.

– Вот я и хотела с вами посоветоваться, как мне быть. Ведь это перечеркивает все то, что я сделала.

– Ну, почему перечеркивает… Времени у вас до защиты всего несколько дней. Переписывать всю работу, а тем более менять тему времени уже нет. Да если бы даже и было, нам бы по башке дали, что мы в последнюю минуту все меняем. Тем более что и так нам на кафедре со скрипом все утвердили. А тут еще про любовь…

Николай задумался.

Что делать? Вообще отмахнуться, будто ничего и не было? И по-быстренькому защититься, без всяких напрягов? Нет, ведь Юля сделала настоящее открытие! Как можно это обойти, скрыть! Такое не удается и состоявшимся ученым, а тут – девушка-студентка! Отказываться от такого везения!

Тут взгляд Николая упал на часы. У него до встречи оставалось пятнадцать минут.

– Так, Юль, что можно сделать… Вы эти новые документы как-то законспектировали?

– Да, и все сняла на телефон. А многое уже в компьютерный текст перевела… Вот, принесла вам…

– Отлично. Что я предлагаю: вы оставляете в своей работе все как есть. Предисловие, первую главу, ту часть, где ищите в «Дороге Света» параллели с философией Гурджиева, сокращаете, и добавляете третью главу, где раскрываете секрет книги.

– А как это можно соединить?

– А в конце второй главы вы напишите что-то типа: «Несмотря на такие параллели, поиски смыслов и так далее, главный секрет – в личной жизни писателя». И дальше то, что вы сейчас нашли. Все вполне логично, все складывается. Ничего друг другу не противоречит. Как вам кажется?

Юля откинулась на спинку стула, как-то расслабилась и впервые за всю встречу улыбнулась:

– Николай Викторович! Вы – гениальный человек!

– Все, Юль, давайте. Мне пора! Успеете? Должны успеть! Вы же умница!

– Спасибо, Николай Викторович! Успею!

Накидывая куртку, он обернулся к Юле:

– А знаете… Ведь вы сделали реальное открытие! По существу, вы переписали биографию писателя. Прямо Ираклий Андроников. Да, Пожнев, конечно, не Лермонтов, но все же… На кафедре расследовательской журналистики могли бы защищаться. Там бы многие вам позавидовали.

– Ну, это же случайно получилось…

– Таких случайностей не бывает. Ведь мало кто бы так в архиве сидел. А вы – сидели. И не поленились все до конца изучить. Поэтому и говорят, что при некоторых обстоятельствах случайность становится закономерностью. Молодец, Юля! Удачи вам, и давайте постарайтесь побыстрее. Времени в обрез! Счастливо!

В понедельник, поздно вечером, позвонила Юля.

– Николай Викторович?

– Да, добрый вечер Юля.

– Я не очень поздно? Извините…

– Нет-нет, ничего.

Юля молчала… Паузу нарушил он:

– Ну, как ваши дела? Как работа? Все нормально?

– Да, работаю…

– Успеваете? Ведь через два дня защита.

Юля молчала…

– Я уже посмотреть окончательный вариант не успею, но, надеюсь, вы все сделаете так, как мы обговорили. Я в вас верю. У вас есть какие-то вопросы?

– Знаете, что я подумала… – неуверенно начала Юля. И снова замолчала… – Ведь теперь мы с вами единственные, кто знает тайну этой книги. Тайну Пожнева.

– Да…

– И нужно ли, чтобы эту тайну узнал кто-то еще?

Николай в ответ пожал плечами, будто она могла его видеть.

– Алло? – переспросила поэтому Юля.

– Да-да, я вас слушаю.

– И вам не кажется, что, как любая тайна, она теперь связывает и нас с вами?

Юля говорила медленно, очень тихо, и было очевидно, что эти слова давались ей с трудом.

Она, наверное, была права, но он не знал, что ей ответить.

– Вы молчите? Вы со мной не согласны? Или просто думаете, что я вздорная глупая девчонка, которая невесть что себе напридумывала?

– Нет, ну что вы, Юля… Вы… вы… верно говорите, вы ум…

– Умница, да? Умница-разумница… – рассмеялась она каким-то вдруг охрипшим голосом…

Потом голос у нее исправился:

– Извините… Все будет нормально. Не волнуйтесь…

На следующий день Юля заехала в Литархив.

– Седа Абрамовна, я еще можно кое-что гляну, проверю?

– Ой, да конечно, Юлечка.

Юля взяла уже знакомую коробку, поставила на стол и стала возиться с папками. Когда Седа Абрамовна вышла, она вытащила оттуда стопку листов, сложила их и спрятала под свой обычный наряд из футболки, кофты, толстовки.

Спустя минут двадцать она уже шла по бульвару. Увидев дымящуюся кучу прошлогодних листьев, Юля вынула стопку бумаг и бросила в тлеющий костер. Бумаги тут же полыхнули ярким пламенем к радости бегавших вокруг детишек. Юля пошла было дальше, но потом остановилась, вынула телефон и стала один за одним удалять снимки, что сделала несколькими днями раньше в архиве.

На защиту Николай пришел заранее, чтобы все обсудить с Юлей в последний раз и глянуть текст ее выступления.

Но ее у аудитории не увидел. Остальные дипломницы были в сборе, члены комиссии тоже постепенно подтягивались. Он нервничал.

Вошла заведующая кафедрой.

– И где же ваша Яхонтова?

– Сейчас подойдет. Куда ж она денется…

Заведующая неодобрительно покачала головой:

– Ох, какие все-таки они неорганизованные. Даже на защиту не могут вовремя прийти. Вообще-то Яхонтова хорошая девочка. Правда, такую тему себе выбрала… Ну, посмотрим, посмотрим… Может, правда что-то интересное нам поведает.

– Да, Виктория Федоровна, Юля молодец. У нее диплом – настоящее открытие!

– Хм… – покачала головой та. – Послушаем, что за открытие…

Юля вошла, когда уже председатель комиссии поднялся, чтобы начинать заседание. Она прошмыгнула в дверь и села рядом с Николаем.

Завкафедрой бросила неодобрительный взгляд – на него, не на Юлю.

– Где вы пропадаете?! Вы же меня подводите! – не сдерживая раздражения, стал отчитывать он Юлю.

– Я распечатать кое-что не успела, а у меня флешка не открывалась. По всему зданию бегала, принтер искала…

– Ладно… Теперь уж что говорить. Сосредоточьтесь и не нервничайте. Все будет нормально, – взяв себя в руки, приободрил он ее.

Юля защищалась последней.

Она начала выступление немного застенчиво, но потом обрела уверенность, и Николая даже поразили ее четкость и лаконизм. Она, лишь иногда заглядывая в бумажку, сыпала цитатами, очень к месту привела подсказанные им ей слова Ливингстона о том, что путешествовать гораздо проще, чем писать о путешествиях, сравнивала пассажи из Пожнева с постулатами Гурджиева и гладко вышла на яркое рассуждение, позаимствованное у Теру, о странствиях как поисках смыла бытия.

Николай думал, сейчас она перейдет к самому главному, к своему открытию о тайне любви, которая-то и наполняла «Дорогу Света». Но Юля опустила листик со своим выступлением и поблагодарила собравшихся.

Виктория Федоровна обернулась к Николаю с выражением недоумения на лице. Он сделал вид, что не понял ее взгляда.

Члены комиссии уже приустали, некоторые переговаривались. Председатель, листавший Юлин диплом, пока она выступала, заговорил первым:

– Ну что… По-моему очень крепкая и добротная работа. Интересные параллели… Даже вот не ожидал, что такие широкие и разнообразные познания у наших студенток. И вижу, вам самой было интересно. Это очень важно. Какие-то замечания, вопросы у членов комиссии будут?

Похоже, вопросов не было; члены комиссии стали переговариваться и шушукаться еще громче: все понимали – защита подошла к концу.

– Вот у меня к вам, Юлия, есть вопрос, – вдруг раздался голос Виктории Федоровны. Прежде чем продолжить, она взглянула на Николая. – Да, у вас интересная работа. Видно, что вы хорошо поработали с материалом. Но удалось ли вам сделать какое-то открытие?

Юля посмотрела на Николая, помолчала, а потом еще более уверенно, чем когда выступала, ответила. Ответила так, будто ждала этого вопроса:

– Да. Я сделала одно очень важное открытие. Важное для меня самой, да и, думаю, для всех. В жизни человека, прежде всего человека творческого… потому что именно таких обычно потом рассматривают под микроскопом… должна быть тайна. Тайна, которую никому не до́лжно знать.

И она опять посмотрела на Николая.

Он отвернулся к окну.

За стеклом через двор пролетала птица.

Она ему показалась похожей на морскую звезду…