Журнальный мир

Наконец-то правительство пошло навстречу многочисленным пенсионерам и издало долгожданный указ. В нем, черным по белому, было сказано, что в ознаменование ряда всенародных праздников, каждому пенсионеру, совершенно бесплатно, за счет государства, будет выдаваться гроб.

Пенсионеры возрадовались, но тут же, и растерялись. Стали метаться по городу, становясь в очереди возле сберегательных касс, аптек и даже возле секс-шопов, но гробы, пока что, нигде не выдавали. В самом указе место выдачи «ритуальных приспособлений для захоронения отжившего тела» не было указано. Но потом, наверху, поняли свою оплошность и издали дополнение, в котором четко и ясно было сказано — место выдачи гробов — банки. И действительно во все банки были завезены большие партии ритуальных изделий, и, по предъявлению паспорта и пенсионной книжки, каждый нуждающийся мог без проблем, получить свой гроб.

Город, в эти дни, был похож на муравейник, в котором, суетливые претенденты, на звание «отжившего тела», носились по улицам, лезли в общественный транспорт, со своими бесплатными гробами, (сделанными, кстати, из низкосортного горбыля) перегораживали все входы и выходы, создавали жуткую картину для иностранных туристов, которые толком не понимали, что происходит, почему на улицах города появилось столько людей, с гробами.

Но такое положение вещей было только на первых порах. Гробы расхватывались моментально, а затем, их просто стало не хватать. Некоторые довольно шустрые «мухоморы», ухитрялись получать по два, а то, даже, и по три гроба в одни руки. Государство явно не рассчитало своих возможностей, и тогда был издан второй указ. В нем, черным по белому, было сказано, что нуждающийся в гробе пенсионер, должен, к уже имеющимся на руках, паспорту и пенсионной книжке, предоставить еще и справку с местного кладбища о том, что он ранее не был захоронен, и нуждается в гробе, как «живое существо, ждущее своего часа».

Чтобы получить этот документ, претендента тщательно экзаменовало кладбищенское начальство, настаивая на том, что пришедший вызывает некие сомнения, потому что в кладбищенских книгах уже имеется его фамилия и указан ряд и место захоронения. «Знаем мы таких однофамильцев» — настаивало начальство и нужной справки категорически не выдавало. Если же, пришедший каким-то чудом, все же доказывал свою непричастность к погребению и кремированию, то в завершение процедуры его тщательно обнюхивали кладбищенские старухи. После обнюхивания пенсионер-батюшка должен был раздать всем дешевые конфеты и мелочь. Того же, кто пытался обойтись без раздачи конфет и мелочи, кладбищенские старухи обнюхивали повторно и даже утверждали, что обнюхиваемый, уже подвергался захоронению. Слыша подобное, жадный пенсионер-батюшка готов был раздать не только дешевые конфеты и мелочь, но даже пожертвовать на всех бутылку постного масла, лишь бы, эти чертовы старухи, прекратили свои издевательства над, пока еще, живым человеком.

После кладбищенской процедуры, снующих по городу «мухоморов» с гробами, на какое-то время, стало меньше. Но это не решало проблему в целом. Стойкие и яростно-терпеливые пенсионеры все же доставали вышеозначенную «кладбищенскую справку», и яростно требовали положенные им «ритуальные приспособления». Чтобы решить проблему в корне, правительство постановило: выдавать гробы, уже не всем прошедшим кладбищенскую процедуру, а только тем, кто «является, в смысле детородного проявления балласта — полным несоответствующим элементом». По этому поводу был издан третий указ, в котором четко и ясно говорилось что: «Только тот, у кого окончательно и бесповоротно не происходит подвижек в области заунывного наклонения, имеет право получить ритуальный прибор при предоставлении в банк надлежащего документа, выданного в конторе жилищно-коммунального хозяйства и удостоверяющего, полное и бесповоротное не соответствие балласта». Что собою представляет выражение — «подвижек в области заунывного наклонения» и «не соответствие балласта» — было разъяснено в приложении к указу, но как-то туманно и не вполне вразумительно. Многие не понимали — чтобы все это значило, пока, один бомж не произнес: «А что здесь непонятного? Гробы будут выдаваться только импотентам, а тем, кто еще по бабам бегает — болт в рыло!»

В этом же указе говорилось, что в конторах ЖКХ со всей серьезностью должны подойти к делу выявления лже претендентов, которые будут пытаться получить свой гроб незаконными путями. И еще в указе было сказано: «Женскому пенсионному сословию, временно, ввиду физической и визуальной невозможности определения наличия подвижек в области заунывного наклонения, в выдаче бесплатных ритуальных изделий — временно отказать».

К указу прилагалась особая инструкция для контор жилищно-коммунальных хозяйств (ЖКХ), в ней обозначалось что: «в деле строгого выявления и проведения проверки на возможность мужским пенсионным составом, скрытого размножения путем детородного балласта, как всуе житейских состояний, так и во всевозможных обстоятельствах». За нарушение этой инструкции начальники жеков, могли лишиться своего рабочего места, и в некоторых случаях даже могли сесть в тюрьму, сроком до трех лет.

Тем же, из пенсионеров, кто проваливался на испытаниях в ЖКХ, в паспорте ставился штамп, на котором было всего три слова: «товару не соответствует». И на руки выдавалась, ни к чему не обязывающая справка; мол, такой-то гражданин-пенсионер, еще может «участвовать в получении эмоций от природы, по вторичному назначению балласта». После этого указа город посвежел. Только иногда, можно было видеть, счастливчика-импотента сопровождающего свой законный товар гордо и победоносно.

Бывший учитель средней школы, пенсионер Петр Петрович Царский, уже имея на руках справку с кладбища, пришел в жилищно-коммунальную контору своего района. В конторе, в мрачном ее коридоре, толпился пожилого вида народ с лицами не предвещавшими ничего хорошего.

— Кто крайний? — робко спросил учитель.

— А вы, по какому вопросу? — злобновато отозвалось с разных сторон.

— Я по вопросу получения справки на получение ритуального изделия, — смущаясь, ответил учитель.

— Так бы сразу и сказал, что импотент. Это в конец коридора, в шестой кабинет. — Участливо посоветовала очередь. — Ходят здесь, только людей от дела отрывают. Так и норовят ухватить у государства кусок на халяву, — услышал Петр Петрович за своей спиной недовольное ворчание.

Очереди в шестой кабинет не было. Туда постоянно входили и выходили работники ЖКХ и Царскому сначала велели подождать, но за полчаса до окончания рабочего дня пригласили войти.

— Разоблачайтесь и присаживайтесь, — сказала ему паспортистка, тщательно изучая кладбищенскую справку. — Сейчас начнем обследование.

Она вышла и через минуту вернулась в сопровождении начальника ЖКХ, бухгалтера и сантехника, Петр Петрович все так же стоял посреди кабинета. Паспортистка возмутилась:

— Что же вы стоите уважаемый!? Я же вам сказала — спустите штаны и присаживайтесь!

Петр Петрович нерешительно расстегнул ремень и застыл снова.

— Вы что пришли сюда в бирюльки играть или как!? — Паспортистка гневно сложила на груди руки.

— Подождите, Нина Ивановна, товарищ интеллигент стесняется, — заступилась за посетителя бухгалтер. — Давайте-ка все отвернемся, пока он разоблачится.

Паспортистка пожала плечами и сделала вид что отвернулась. Петр Петрович покорно снял брюки и аккуратно повесил их на спинку стула.

— Приспустите исподнее! — уже не на шутку рассердилась Нина Ивановна.

Петр Петрович стал мямлить что-то насчет культуры поведения в общественных местах и прочее.

— Так! Вы хотите гроб получить!? — вмешался начальник ЖКХ. — Или вы хотите, чтоб ваши родственники хоронили вас из последних сил!? Тратились на вас! Да или нет!?

Петр Петрович подумал и приспустил исподнее. А затем прикрыл причинное место руками.

— Заведите руки за спину! — приказала паспортистка.

Пенсионер тяжко вздохнул и завел руки за спину.

— Так вы, значит, жалуетесь на полную импотенцию? — участливо спросил сантехник.

Учитель кивнул.

— Хотите значит получить бесплатный гроб любой ценой!?

Смущенный и униженный Петр Петрович, снова кивнул.

— Хорошо, садитесь вот сода, — паспортистка указала на стул, напоминающий гинекологическое кресло, — и возьмите вот этот журнальчик. Полистайте его, посмотрите картинки, — и она протянул несчастному пенсионеру порнографический журнальчик.

Петр Петрович впервые в жизни держал в руках подобную мерзость.

— Листайте и вникайте, — посоветовал начальник ЖКХ.

Тот стал листать и вникать, а когда задержался на какой-то страничке и притих, то вся четвертка так же притихла, а Нина Ивановна с усмешкою заявила:

— Ну вот! Интерес налицо!

Но начальник ЖКХ возразил:

— Нет. Давайте все же убедимся по справедливости. Пусть войдет Зинаида.

Сантехник стукнул кулаком в стену, и через десять секунд, в юбчонке едва прикрывающей все хорошее, что только есть в человеке, в кабинет вошла Зинаида. Обладательница пышных форм, владелица белых дышащих жизнью бедер.

— Зинаида Николаевна, — обратился к ней начальник, — а достаньте-ка нам вот из этого столики папочку с накладными на гвозди.

Зинаида преприятнейше улыбнулась, приветливо глянула на нелепо сидящего в гинекологическом стуле посетителя, зашла между ним и столом, наклонилась, выдвинула ящик и застыла так — в поисках папки с накладными на гвозди.

Излишне говорить, что ее строй телесных мыслей, полыхающий ароматом каких-то дьявольских духов, оказался прямо перед лицом оторопевшего пенсионера, и он вдруг ощутил всем своим воспитанием жгучее желание прильнуть к этому празднику, к этому благороднейшему искушению, и испить его, позабыв все на свете. Но тут душа, соискатель на получение бесплатного ритуального приспособления, как-то мимо воли ее хозяина, издала тонкий, протяжный звук, похожий на слово филармония.

Пенсионер смутился, а все, кто был в кабинете — от всей души приятно разулыбались.

— Старый хомяк, — произнесла паспортистка.

— Козодой старорежимный, — безобидно изрек сантехник.

Короче, над судьбой Петра Петровича, и его внешнего облика, работники ЖКХ (в некоторой степени, все же, рискуя своим служебным положением) просто сжалились и выдали ему справку-дозволение на получение бесплатного «ритуального приспособления».

Учителю повезло. А вот Филипп Зиновьевич Мордашкин, бывший мастер с жестяно-цинкового завода, прокололся сразу же, как только его попросили приспустить брюки. Он как-то бодренько приспустил их, и брюки и теплые байковые трико, и ни сколько не смущаясь, стал по стойке смирно, лихо демонстрируя, свою обнаженность.

— Да какой же вы импотент!? — радостно вскрикнула паспортистка. — Вам даже и журнальчик не надо показывать!

Но рабочий человек настоял на том, чтобы ему, все же, показали журнальчик. С первых же страниц у претендента на бесплатный гроб, по щекам пошли явные конвульсии лицевых мышц, а начальник ЖКХ, ради смеха, конечно же, велел позвать Зинаиду. Когда та вошла, то, глянув на взъерошенного Филиппа Зиновьевича, даже смутилась. Но затем подошла к столу, нагнулась, выдвинула ящик и стала искать папку с накладными на гвозди. Рабочий человек, мастер своего дела по оцинковыванию жести, отдавший производству пятьдесят лет своей трудовой жизни — посмотрел на всех жалобно, и как маленький ребенок, которому показали красивую игрушку, а поиграть ею не дали — проглотил слюну обиды, но тут же воспрянув, предложил присутствующим пойти с ним и выпить пива, чем привел Нину Ивановну, Зинаиду и сантехника в хорошее расположение духа.

Конечно же, в получении дозволения на бесплатное ритуальное приспособление рабочему человеку было отказано. А в паспорт, безжалостно была проставлена печать со словами «товару не соответствует».

В хорошем расположении духа закончили свой рабочий день служащие ЖКХ. А паспортистка Нина Ивановна, задержавшись на пару минут в своем кабинете даже, спела приятнейшим голосом, кусок из старинного романса. При этом она, красиво так, передергивала плечами, как бы играя на своих чувствах.

Ночью в форточку конторы светила луна, заливая молочной белизной порнографический журнальчик, забытый на столе, в выдвижном ящике которого, хранилась папка с накладными на гвозди.