Журнальный мир

Кубань… Регион на карте России… Люди, с любовью поющие гимны солнечному краю, бесконечные виноградники и поля подсолнухов. Это «Маленький Париж» Лихоносова, главная житница страны, завораживающие Кавказские хребты и закаты над морем южного побережья. Это столица казачества, уникальный исторический пласт, отразившийся в диалекте стариков, по сей день живущих в деревянных станичных домиках, это художественные музеи, музыкальные театры, дома поэтов, Екатерининские скверы, Пушкинские площади, и память, запечатанная в стенах домов. Для каждого из нас Кубань разная и особенная. Но для каждого — родная.

Я приехала сюда восемь лет назад и до сих пор открываю для себя край, ставший моим, все сильнее к нему привязываясь и влюбляясь. Изучаю природные памятники, заглядываю в старые дворики Краснодара, наблюдаю за людьми в вагончике на последней в стране горной узкоколейной железной дороге, проходящей через немногочисленные села и деревни, подчас даже подслушиваю разговоры бабушек на лавочках в парках, читаю, смотрю, впитываю, проникаюсь.

Сегодня я снова открываю для себя Кубань — «Родную Кубань». Шелест страниц литературно-исторического журнала аккомпанирует возникающему в моей голове стуку колес поезда. Заняв своё место в кабине еще в 1998 году, влюбленный в свое дело машинист Виктор Иванович Лихоносов начал исследовать вместе с нами неизведанные литературные, культурные, исторические тропы бескрайней земли, то и дело останавливаясь на станциях нашего внутреннего мира, давая возможность посмотреть вглубь себя и по-новому открывать старые вещи, имена, смыслы.

Утренняя роса пробирает меня, пока я стою на перроне, приставив к щеке граненый стакан с согревающим крепким чаем и перебирая мысли в голове. Так много услышанного, увиденного, прочитанного… Но затяжной гудок вырывает меня из собственных рассуждений и призывает поторопиться — впереди столько всего интересного!

Почему же «Родная Кубань»? Неужели состав везет только уроженцев края? Или это лишь условное название? Едва мы трогаемся, с первых страниц получаю ответ на свой вопрос: «В слово “родное” мы вкладываем зачастую нечто поверхностное, лозунговое, не касающееся тихой сокровенности родства. В наших словах и делах еще немало пустого и корыстного, то есть не освященного глубокой выстраданной идеей. Поведаем же о своей Родине со спокойной душевной откровенностью, любовью и нежностью. Путь очищения, возвращения к святыням предстоит долгий». Задумываюсь над предисловием Виктора Ивановича и вскоре осознаю, что ведь именно путь и важен — он и есть то, куда мы стремимся, он и есть самоцель. Серьезно настроившись и предвкушая длинную увлекательную дорогу, усаживаюсь поудобнее у окна и растворяюсь во множестве хорошо известных мне и не так давно знакомых лиц.

Оглядываюсь: вокруг такие непохожие друг на друга пассажиры! Они разного возраста, в их среде есть священнослужители и простые рабочие, гордые казаки и вдохновенные поэты, литературные критики и профессора истории, грамотные филологи и талантливые художники, начинающие писатели и самородки. Здесь что-то бурно обсуждают, там тихо беседуют, где-то спорят, а где-то соглашаются, вот внимательно слушают, а вот — проникновенно рассказывают. Слушаю и я, с интересом перелистывая страницы и нетерпеливо захватывая краем глаза нижние строки. Но всех нас объединяет что-то более важное, чем просто конечная точка маршрута. Это что-то нежное, трепетное, глубинное.

Пейзажи за окном сменяются так же быстро, как и фразы, звучащие вокруг и плотно отпечатывающиеся в моей голове. Глаза ослепляют блики восходящего солнца, порождаемые гладью Таганрогского залива. Проезжая родину писателя Вацлава Михальского, недавно отметившего свой 80-летний юбилей, поезд делает остановку на железнодорожной станции Скопинского района. И вот уже с нами едет небезызвестный Захар Прилепин. Все с упоением слушают главу из книги «Взвод: офицеры и ополченцы русской литературы», которую читает филолог, публицист и военный журналист.

Смотришь и не веришь: то ли это кинолента, транслируемая на мониторах окон, то ли игры воображения… За приподнятой шторой бесконечные леса, березовые рощи, ручьи, сказочные деревянные домики, равнинные луга, пушистые холмы, статные лошади, верхушки гор, присыпанные снегом.

Незаметно подъезжаем к Воронежской области, селу Скрипниково. Здесь родилась Лидия Сычева, давний гость страниц журнала. Наблюдая за полузаброшенными поселениями, заколоченными наглухо окнами в старых хатках и размытыми дорогами, мы вместе сокрушаемся о тихой гибели таких сел. Кто-то рядом тяжело вздыхает и присоединяется к разговору о том, что убивает нашу деревенскую культуру: «Соцреализм вроде бы и не отрицал национального, но оно было во многом картонной декорацией, ряженностью, привязкой к месту действия, а действие было одинаково везде: строительство неведомого светлого будущего». Это Владимир Крупин, православный писатель, рассуждает о русском стиле, добавляя, что если русский стиль был, — а он был, существовал, — то он и есть, он действует, он живет хотя бы в тоске по нему. На мой немой вопрос о том, как же его продолжать в условиях современного города, Крупин тут же отвечает: «Я никуда не денусь, я живу в цивилизации, но как писатель я живу историей».

Конечно! Сколько раз сам Виктор Иванович говорил: «Пока я пишу — я помню». Помним и все мы, сидящие на мягких сидениях плацкарта, устремленные не вдаль, но вглубь. Ведь память является связующим мостиком между «вчера» и «завтра», образуя «сегодня». А никакое «сегодня» невообразимо без знания русской истории, почтения и уважения к ней.

Предаваясь светлым ностальгическим воспоминаниям, из конца вагона выходит в центр поэт из станицы Кореновской — Николай Зиновьев. Разговоры постепенно стихают, и мы погружаемся в безбрежные просторы его лирики:

А в глубинке моей

Нет ни гор, ни морей.

Только выгон с привязанной тёлкой.

Да древко камыша,

На котором душа,

Маясь, мечется сизой метелкой.

«В его стихах говорит сама Россия», — восторженно подчеркивает Валентин Распутин. В безмолвном согласии аплодируют все попутчики: Алексей Смоленцев, Юрий Кузнецов, Светлана Медведева, Юрий Лощиц и остальные. И пока одни воспевают любовь к родным местам, а другие наслаждаются волшебством поэзии, я выхожу в тамбур. Но вовсе не для того, чтобы побыть в одиночестве и поразмышлять об услышанных строках, нет. Здесь, как обычно, в самом разгаре споры мэтров литературной критики. Маргарита Синкевич, Сергей Распутин, Леонид Бородин… Все они с живым интересом говорят о современной публицистике, об истинном патриотизме, о книгах Румянцева и Михальского, о православии и культуре казачества, словом, обо всем, к чему должен быть неравнодушен русский человек.

Задумывавшись о таких важных вещах и едва не вступив в разговор, я вдруг замечаю, что хотя состав и прибавляет ход, Виктор Иванович остается на одной из станций и, улыбаясь, провожает наш вагон спокойным взглядом. Глаза его говорят о том, что он вернется, и не раз, но с этих пор его местом станет одно из пассажирских сидений среди остальных путников.

«Будем стремиться продолжать лучшие традиции издания. Обязательно сделаем так, чтобы “Родная Кубань” в ближайшее время вошла в тройку ведущих патриотических журналов страны и печататься в ней стало престижным для лучших прозаиков, поэтов, публицистов страны» — слышу я уверенный голос нового машиниста, нового подвижника, нового главного редактора «Родной Кубани» Юрия Михайловича Павлова…

***

Прошло два года, и что же можно сказать? Поезд не меняет направления. Он по-прежнему учит и образовывает нас, затрагивает самые сокровенные уголки души и не дает забыть о главном: учит всех нас человечности и любви. С каждым новым выпуском, с каждым новым отправлением, гонимый попутным ветром, он, подобно птице-тройке, стремительно несет нас по дорогам судьбы России, расчищая забытые нами тропы и прокладывая новые пути.

Выбор своего предполагаемого поезда для путника сегодня весьма велик: «Желтая стрела» Пелевина, «Убийство в Восточном экспрессе» Кристи, «Москва-Петушки» Ерофеева… Но для меня, как и для многих других, выбор этот очевиден: конечно же, «Родная Кубань». Ведь она и 20 лет назад, и сегодня, и через 20 лет, по словам В. И. Лихоносова, будет «доносить людям самое ценное, живое, искреннее и непременно родное».