Счастье крымского неба

Счастье крымского неба

ОСЕННИЙ ДВОР

Тот двор – не плод мечты сюрреалиста:

Вполне конкретны дым и листопад.

На пустыре неизъяснимо чисто.

Скребёт метлой задумчивый Рефат.

Скандальных воробьёв галдят семейки.

Слежалась виноградная лоза.

Забыта кем-то книга на скамейке,

А на обложке книги – стрекоза.

Мобильной связи нет. Всегда помехи

В осеннем царстве этого двора.

Цветут дубки. И грецкие орехи

В траве находят ангелы с утра.

ОКТЯБРЬ

Осенняя дымка размыта, стареет листва.

И дворникам некуда спрятать такие улики.

Всё это свидетельства времени и естества.

Созрела айва. На газоне застыли улитки.

Термометр напоминает, что всё же – за плюс,

Что стыдно ворчать, что неплохо бы к морю спуститься.

В эпоху свершений какой-то немыслимый пульс

Доступен южанам, живущим у самой границы,

На периферии, где в поле гуляет Махно.

Гнилой урожай сторожат половецкие дивы,

Военная форма мелькает почти как в кино.

И что-то всё время теряется из объектива.

СИНДБАД

Синдбад вернулся в Крым до срока,

Забыв в пути свои привычки,

Пока он из Владивостока

Транзитом ехал в электричке.

Он знал бандитов из Миасса,

Волшебниц добрых из Надыма.

Хранил во снах пустые трассы

И вкус отеческого дыма.

Коньяк, айву и ноутбуки

Скупал у бабок в Казахстане…

Однажды у речной излуки

Его ограбили цыгане.

Он слышал птицу Рух в Поволжье,

Запоминал зимы приметы,

Когда в степи по бездорожью

Его катал таксист с приветом.

Синдбад почти что год здесь не был.

Весь двор решил: он из Багдада.

А он соскучился по небу,

По небу цвета винограда…

* * *

В месте, которое выдумал Грин,

В царстве, которого нет на карте,

На Рождество цветёт розмарин.

И начинают купаться в марте

В море лазурном и ледяном

Аборигены в турецких шортах.

Здесь инкерманским сухим вином

Пахнут старинные натюрморты.

В городе береговых котов,

В обществе уличных музыкантов

Я до рассвета бродить готов,

Слушать торжественный бой курантов.

Старых троллейбусов табуны

В небо плывут сквозь дворы и клумбы.

Снятся под утро цветные сны:

Парк Рыбаков и кафе «Лумумба».

НОВОРОССИЯ

От Дикого поля

До Тихого Дона.

От мраморной крошки руин Херсонеса

До синего неба из русской иконы,

Где в майскую вечность скользнула Одесса.

Тебя евразийские ветры соткали

Над чёрными шахтами юго-востока.

То солнце на скифской горит пекторали,

То парус белеет вдали одинокий…

РИСУНКИ НА БЕРЕГУ

Глушь. Меотида. Каждый здесь флибустьер.

Серым чудовищем – встал на дыбы Боспор.

В Тмутаракани волны черней химер;

Чайки боятся вырваться на простор.

Хрупкая морось; грузный подъёмный кран –

Буквицей ржавой тянется из воды.

Курит на пирсе хитрый старик Тигран.

Выйдешь на пляж. А на песке – следы…

Не разберёшь рисунков на берегу.

Якорь забытый. Вьётся лохматый пёс.

Ветром уносит рыжую пустельгу.

Осень летит стремительно под откос…

МЕОТИДА

В лиманах опасных границ Сомали

Пиратские шхуны стремятся в тумане

Пугать пеликанов и красть корабли

Простых рыболовов из Тмутаракани.

Здесь так по традиции заведено.

Вдоль скучных курортных портов Меотиды

Орудуют банды потомков Махно

И смуглых крестьянок степной Атлантиды.

В эпоху гибридных пунических войн

Повсюду следы от вражды сетевой.

Лишь сизые чайки смеются, как дети.

Им не объяснить, что такое –

Тоска.

Гниют на причалах рыбацкие сети.

И волны скрывают дома из песка.

СТЕПЬ

Пыльная скука диких твоих станиц…

Снятся ночами выкрики хищных птиц.

Над огородом – листья колючей юкки.

Дальше простор вне времени и границ.

Плов половецкий пробую у ларька.

Степь растоптали чалые облака.

Невыносима сладость солончака.

На безымянном

Краснокирпичном Юге.

Я безответно в юность твою влюблён,

В смуглую кожу, косы и лёгкий лён…

Мне незнакомо уличное унынье.

Солнце степное слепит без связки дров.

Кружатся перья перепелов и дроф.

И бесконечность пахнет твоей полынью.

ПОРТОВЫЕ ОКРАИНЫ

Время уходит необратимо.

В памяти тысячи пустяков.

В недрах портовых окраин Крыма –

Тени мифических моряков.

Татуировки их позабыты.

Замысловатый культурный код

Коммунистической Атлантиды,

Блекнет от плеска солёных вод.

Редко случаются здесь морозы,

Сырость затягивает хуторки.

В тридцать, страдая туберкулёзом,

Тихо спиваются рыбаки.

В мутных лагунах чернеют краны.

В море бесшумно идёт хамса.

На волнорезах галдят бакланы.

Там, где прибойная полоса, –

Ороговевший скелет дельфина

Среди ракушек и липкой глины.

Заплесневелые парапеты.

Яхты тоскуют без миражей.

Неразделённой любви приметы –

В ликах русалок и сторожей.

От ностальгии укрыться негде

Тем, кто однажды попал сюда.

Хрипы буксира и привкус нефти

Не забываются никогда.

ЛЬВЫ

Я знаю: оживают львы

Из мрамора и алебастра.

Но фотографий нет, увы,

Как львы шагают за пилястры.

Львы южный город сторожат.

Рычат с карнизов лет по триста.

Добычу прячут в витражах

И гордо охраняют пристань.

Среди простых цветочных клумб

И звёзд, рассыпанных зачем-то,

Лев, как взволнованный Колумб,

Ночами ищет континенты.

Лев в окруженье верных львиц,

Напившись ночью из фонтана,

Охотится на синих птиц

В урбанистической саванне.

Молчит об этом Интернет.

Ни в Красной книге, ни в газете

Заметок достоверных нет,

Как львы играют на рассвете

* * *

Мы видим соколов полёт.

Мы заповедным бухтам рады,

Скале, где исполинский грот,

Приморской музыке Эллады…

Ты мне напомнишь, как «хамса»

Звучит на крымском диалекте.

А я поверю в чудеса.

И расскажу тебе о лете,

Как созревает виноград,

Где есть лекарственные травы…

Смотри, вон ласточки летят

Из будущего в Балаклаву!

НАДЕЖДА

Ветер гладит лёгкую паутину.

Накаляет хвою

Весенний зной.

Забывая мелочную рутину,

Я сижу в молчании под сосной.

И в каллиграфически

Тонких иглах,

Невесомых, в технике «тушь-перо»,

Многоцветных бликов не молкнут игры.

Облаков фамильное серебро

Застывает в небе.

Не видно края

Кружевным волнам с полотна Моне.

И невыразимой тоской по раю

Согревает солнце

Надежду мне.

МИСТИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ

Мозаики подземной Византии

Под куполом Московского метро.

Гигантские советские святые

Рассеивают медь и серебро.

В подземном небе метрополитена

Суровые имперские гербы

Вмонтированы в мраморные стены.

В текстурах камня –линии судьбы.

В прохладных криптах Нового Царьграда

Стремительно мелькают поезда.

Сбегают в подземелье колоннады.

Мерцает смальта. Светится слюда.

С айфоном замирает Эвридика.

Орфей грустит с гитарой вдалеке.

И торопливо дворники-таджики

Воркуют на персидском языке.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В БОСПОРСКОЕ ЦАРСТВО

В холодных лагунах Боспорского царства

Блестящей кефали скользят косяки.

На пирсе

Под видом приёма лекарства

Рыбак совершает из фляги глотки

Сарматского крепкого, жгучего рома.

Смеркается.

Чайки кричат возле дома…

Смешливые пантикапейкие панки

Живут на руинах глухой старины.

Я знаю о счастье

Из взгляда керчанки,

Из Крымского неба,

Из Русской весны…

 

Мечтаю по лестницам дряхлым спуститься,

К пустующим яхтам пройти наугад,

В портовом раю узнавать черепицу

На пасмурных склонах горы Митридат,

Где камни покрыты сухою травою

Над прахом бесчисленных южных героев.

Боспорское царство спасают грифоны

На крышах приземистых серых домов.

Всё это известно из прозы Страбона,

Из сводок Донбасса, из скифских стихов…

* * *

Вхожу в осенний заповедный лес.

Клюю, как птица, высохший кизил,

Пью из ручья,

Срываю пираканту

И мягкий размороженный шиповник.

Боярышник и скумпию ценю

За эти нежно-розовые листья,

Достойные стать византийской смальтой,

Мозаикой пустых ромейских храмов.

Я слышу приглушённый лай собак,

Неразличимый возглас, скрип качели.

Вот костерок, как тлеющий табак,

Вот кружево сосновой капители.

Вхожу сюда уже который год.

И нету никакого пресыщенья.

Неведом код. И запаролен вход.

Есть только непрерывное движенье.

Осенний полнозвучный горный лес –

Мне заменяет дом, кинотеатр,

Взаимную любовь и даже книги,

Пока я вижу алые просветы,

Вне времени, сквозь хрупкие деревья,

Пока в ручье качается звезда…

Как шелуха – спадает недоверье.

Над первым снегом – всполохи дрозда.

Кто в теме, понимает: есть опасность

Болтливости и комплекса вины

За ложный пафос…

Но какая внятность,

Какая мощь, какая беспристрастность –

Приходят из осенней глубины!

 

г. Севастополь