Журнальный мир

СВАДЬБА В ХЕЛОМЕ

Пришли в Хелом новые времена, долгожданные тишина и спокойствие. И теперь у Гилеля, уважаемого человека и первого богача в городе, вырос сын, и захотел Гилель устроить сватовство, подходящее сыну по уровню и его папе – по статусу.

Большой еврей был реб Гилель, владел прекрасным магазином, большим домом, и был габаем в синагоге. Кроме того, носил он меховую шубу. И хотел найти невесту сыну – чтобы что-то особенное. Такую, какую Хелом не видывал и не слыхивал, и чтобы была свадьба, на какой никто ещё не гулял и не прогуливался.

Гилель искал невесту по всему белому свету, и – вы не поверите – таки нашёл! Стоило поискать, такой невесты не видели не только в Хеломе, но и в самом Бердичеве! Одна такая во всем мире – красивая, умная и набожная. Молится – как бежит вода прозрачная, а пишет, как городской писарь. Помимо этого, играет на фортепиано и говорит на разных языках! Не скажет «спасибо», как все хеломцы, а только «мерси», как истинные парижане! Ест – не всей челюстью, как люди, а передними зубками, как принцесса! На голове носит шляпку с высоким голубым пером – сказка, а не барышня! Говорят, шляпку ей выписали из самого Парижа.

А в руке носит красный зонтик. На ногах – бархатные туфельки на высоком каблуке. Одна такая на свете! Вы такую девушку видели? Я – нет!

Как говорится, Гилелю завидовали Бог и люди. То есть его поцеловала удача в темечко. В смысле, он сам стал удачей для Хелома, сына, принцессы и автора. И свадьбу он решил закатить такую, чтобы весь мир потом вспоминал этот бульон… Он хотел закатить такую свадьбу, какой не видывали даже в Варшаве!

Гилель вырос над собой и Хеломом. Он решил заказать капеллу клейзмеров из Плоцка, повариху из Одессы, кантора из Вильно, официантов для сервировки стола и подачи блюд из Варшавы и бадхена из местечка Броды. Бадхен – это что-то среднее между тамадой, клоуном и конферансье. Есть такая профессия – свадьбу проводить.

Чтобы свадебный пирог был с гору, водки – целый бочонок, а золотой свадебный бульон такого дивного вкуса, какого не пробовал никто из ныне живущих. Сказано – сделано. Гилель заказал капеллу из Плоцка, повариху из Одессы, кантора из Вильно и далее по списку.

Чтобы купить птицу для царского бульона, поехал Гилель в Дорпец, что под Кёнигсбергом, это местечко славилось своими фаршированными гусями и утками, фаршированными куриными шейками. Вот прямо встал бы и поехал в вожделенный город Дорпец, да кто сегодня помнит это название – то ли Егупец, то ли Дерфель (деревенька), где те гуси, приходится довольствоваться бойлерами и цыплятами табака, но придет день, настанет суббота, и мы тоже своё возьмём, а пока – за мной, мой читатель, я покажу тебе настоящую свадьбу и царский бульон для молодых! Прямо из Дерфеля. Хотя еще говорят люди, что это Дерпт. То есть, на идише – Дорпэт, он же Тарту…

Приехав в Тарту, то есть в Дорпец, направляется Гилель прямиком к лучшему мяснику в городке и широко, по барски, обращается к нему:

– Любезнейший, продайте мне лучших, жирнейших кур и фаршированных уток, каких вы только можете себе представить! В деньгах недостатка нет. Я справляю свадьбу своему единственному сыну и хочу устроить такой бульон дорогим людям, которого никто в жизни не пробовал и не попробует!

Ответствовал мясник:

– Неужели я вижу самого Гилеля, богача из Хелома! Да вся округа в курсе и обмороке! Положитесь на меня, уважаемый, я выберу вам наисвежайшее мясо, нежное, как шоколад, сочное, как спелый помидор! Птица у меня – просто загляденье, одна в одну, не куры, не гуси, не утки – чистый жир!

Услыхал Гилель «не куры, не утки, не гуси, а чистый жир» и задрожал от одной мысли, что мясник его сейчас одурачит и продаст ему птицу, когда у него есть такой прекрасный жир! – а жир ведь лучше, чем мясо?..

– Послушайте, уважаемый, –, сказал Гилель, – в таком случае не морочьте мне голову, а сразу продайте мне два пуда жира! Самого лучшего, какой только есть, – за деньгами я не постою! Я могу себе позволить самое лучшее для моего единственного сына!

Мясник слушает его и не верит собственным ушам. И переспрашивает:

– Верно ли то, что вы сказали? Только что вы хотели купить кур для царского бульона на свадьбу, я не ослышался?

Гилель стал уже сердится:

– Так что, вы не продадите мне никакого жира?! Ничего, для меня деньги – не проблема, куплю в другом месте!

Мясник заговорил тишайше, нежно-нежно, сладко-сладко:

– Будьте мне здоровы, дорогой реб Гилель! Кто сказал, что я не хочу продать вам жир? Сколько угодно, самого чистого, самого жёлтого и текучего, как подсолнечное масло!

Возмутился Гилель ещё больше и вскричал:

– С какой это стороны вдруг масло лучше? Масло, уважаемый, я как раз в любой лавке могу купить и без вас!

Говорил он недолго – недаром Гилель считался умнейшим человеком в Хеломе! Он сообразил, что находится в лучшем городском магазине, где и продукты должны быть самые лучшие в округе. Поэтому продолжил он иначе:

– Тогда продайте мне, уважаемый, вашего самого лучшего масла два пуда, и на этом закончим наш разговор! Денег у меня – как грязи, а лучший бульон для свадьбы моего единственного сына может стоить сколько угодно, я заплачу!

Мясник подумал: «Масло! Отличнейшее масло! Прекраснейшее масло в подарок королю… Где-то я это уже слышал… А вот бульон из масла – про такое я точно никогда и нигде не слыхал!»

Короче говоря, новость мясника, конечно, удивила, но с другой стороны – хеломские мудрецы всегда и во всем правы, так что следует задуматься – о масле, бульоне, королях и капусте… то есть, о свадьбе. О чем же ещё?..

Ему ли учить мудрецов уму-разуму? И продавец стал расхваливать свой товар:

– Стоит как раз у меня бочка наипрекраснейшего масла, дивного, самого масляного изо всех масел в мире, масла из Страны Масла, лучшего, чистейшего и прозрачного, как родниковая вода!

Гилель прямо остолбенел. Никогда ему в голову не приходило, что родниковая вода лучше растительного масла! Которое лучше жира, который лучше кур и фаршированных уток! Когда в Хеломе есть родниковая вода. Стоило ехать так далеко?

Без единого слова покинул Гилель продавца и вернулся домой, в Хелом. Там он отправился на рынок и притащил оттуда бочонок воды из глубокого городского колодца. Ибо сказано: «Если упала чистая вода в чашу, то будет полна эта чаша водой»…

И сказал поварихе:

– Из этой прекрасной воды приготовь золотой царский бульон на свадьбу моего единственного сына.

Вытаращилась на него повариха из Одессы и не может ничего сказать. А Гилель и не даёт ей говорить, сам продолжает:

– Что вы так смотрите? Вы увидите, это будет совершенно невиданный золотой бульон!

Пожала повариха плечами – на тебе хеломский бульон из одной чистой воды… И закончила высоким голосом:

– Да, да, самый невиданный в мире бульон!

Но чему быть – того не миновать. Хелом даже не попробовал этот суп. Ибо все в мире не случайно и связано в единую строку, диктуемую свыше…

Весь день перед свадьбой Хелом бурлил как котёл. И вот Гилель выехал встречать сватов. Прибыла капелла из Плоцка.

Вот и официанты из Варшавы, во фраках и цилиндрах.

Приехал кантор из Вильно.

Невеста здесь, капелла играет, хеломские клейзмеры подыгрывают, евреи танцуют – а михай! В смысле – прелесть! Евреи делают «лехаим» – то есть, выпивают «за жизнь», и пускай в этой жизни будет все по-хорошему! Закусывают медовыми пряниками – праздник в городе! Хеломский богач женит своего единственного сына на лучшей невесте в мире – красота, кто понимает!

Двери и ворота открыты. Водки – целый бочонок, медовый пирог величиной с гору. А какие запахи!! Готовая рыба, жаркое, выпечка, калач… Думал ли Хелом, когда питался одной картошкой и мечтал о кусочке селедочки, что настанет такая жизнь? И вот она!

Но настоящие шум и гам поднялись, когда невесту повели к хупе. Тут было на что посмотреть и что послушать! Впереди шла капелла из Плоцка – и музыканты играли совершенно новый, только что сочинённый свадебный марш! Затем шли хеломские клейзмеры и играли старый, всем известный свадебный марш! Берл на скрипочке и Шмерл на пузатой бандуре показали всем, что хеломским клейзмерам нечего стыдиться перед большими музыкантами из настоящего города! Да!

За музыкантами шли уважаемые сваты вместе с невестой, а за ними – весь город, взрослые, молодёжь и мальчики-девочки с зажжёнными свечками. А вокруг всего этого великолепия стоял круг молодёжи с факелами.

Процессия прибыла во двор синагоги, где был установлен свадебный шатёр – хупа. Невесту поставили напротив шатра, все умолкли, стар и млад – стали ждать, когда кантор отщелкает семь благословлений. Однако кантор молчал, и сваты растерялись. Стали оглядываться в поисках – к шатру забыли привести жениха…

Поднялся сильнейший галдёж – где жених?! Нет, я вас спрашиваю – где он?! Наконец спохватились и опомнились – почему про него забыли? Весь день все суетились вокруг такой удачной чужой невесты, а свой жених как-то выпал из сознания. Не одели в свадебный костюм, не привели на свадебную церемонию…

Но свадьба без жениха не может состояться даже в Хеломе. Стали его искать, а когда ищут – находят… Он стоял в кругу с остальными мальчиками, держал в руке, как и все остальные, свадебную свечку и радовался вместе со всеми…

Его забрали домой, запаковали в свадебные одежды – костюм, штраймл, – все как положено, только длилось это гораздо дольше, чем в рассказе… Но вот, привели готового жениха к свадебному шатру, и кантор приготовился читать благословления.

Тут открылась другая проблема. Заметили, что невеста и жених стоят лицом к западной стене. А положено, чтобы они стояли лицом к восточной стене. Что делать?..

Взял шамес хупу и повернул её по часовой стрелке.

Но это не помогло.

Жених и невеста по-прежнему стояли лицом к западной стене. Взял шамес хупу и повернул её против часовой стрелки…

Но и это не помогло! В общем, так бы и стояли жених и невеста до сегодняшнего дня в ожидании свадьбы, если бы не сват из Варшавы – он подошел и развернул их лицом к восточной стене. И свадьба покатилась дальше.

Прозвучали благословения, отзвенели песенки. Но свадьба затянулась, и свечи почти все догорели. Один мальчик, который больше не в силах был держать свечу – она догорела почти до пальцев, – уронил её на землю. Вблизи от свадебной палатки. Шатёр моментально вспыхнул весь!

Огонь быстро перекинулся на соседние здания, и через несколько мгновений уже полыхал весь Хелом! И сгорело полгорода… Так что никакой свадебной трапезы уже не было. И никто в Хеломе так и не попробовал золотой свадебный бульон из родниковой воды…

ПОЖАРНАЯ МАШИНА В ХЕЛОМЕ

Гигантская свадебная палатка, которую поставил Гилель на свадьбе единственного сына, сгорела. Сгорели ближайшие магазины, рынок, корчма и жилые дома. Ущерб был огромен.

Хелом задумался, как жить дальше. Чтобы в следующий раз, когда кто-нибудь захочет женить единственного сына, не остаться окончательно на улице всем… А как себя обезопасить? Конечно, общее собрание, три дня и три ночи, все хозяева – думали-думали, ничего не придумали. Тогда хеломский ребе вдохнул мощную понюшку табаку и сказал, что у него есть идея, смачно чихнул, взял еще одну понюшку, погладил бороду и сказал:

– Вы видели сватов из Варшавы в высоких шляпах? Они выглядели, как умные и респектабельные люди из Варшавы. В таком большом городе, безусловно, найдётся решение. Давайте пошлём туда наших людей, пускай они разузнают, как умные варшавские люди тушат пожары!

Все очень обрадовались и согласились. Конечно – это была самая мудрая идея за все послесвадебное время! В прежние времена в Варшаву поехал бы сам Гилель, но теперь он постарел, устал и не хотел уже таскаться попусту по разным местам. Поэтому решили, что поедет Берл-философ.

Почему это он философ? Это хороший вопрос. Потому что некогда случилась отдельная история с Берлом, которого в те времена звали молчальником. Слушайте, слушайте! Как молчаливый человек стал зваться философом, не про нас будь сказано. Или про нас…

Итак, Берл был худенький сутулый человечек с хилой рыжей бороденкой, из которого слово клещами не вытянешь.

Берл-молчальник.

Однажды Берл вдруг зашёл в дом, сел на скамейку, опер голову о кулак правой руки – тогда ещё не было статуи Родена «Мыслитель», поэтому он сидел одетый, и локоть правой руки опирался на правое же колено.

Так сидел он, когда пришла жена, увидела эту мощную картину мужа в задумчивости и спросила:

– Берл, дорогой мой, о чем ты так задумался?

Ответил Берл быстро и гневно, как если бы он был не Берл-молчальник, а кто-то другой:

– Оставь меня, женщина! Не мешай мне думать о своём! Мысль стучится в мою голову!

Перепугалась жена и оставила его в покое. Прошёл день, потом другой. Берл не ест, не пьёт, сидит на том же самом месте, не двинувшись, опершись головой о правую руку. Он думает.

Снова обращается к нему жена:

– Берл, дорогой, ты можешь ослабеть, положи хоть что-нибудь в рот!

Берл качает головой – нет и нет!

Снова обращается к нему жена:

– Берл, ты уже три дня не ел!! Съешь хоть что-нибудь!!

Отвечает Берл ослабевшим голосом:

– Женщина, не мешай мне думать! Мысль стучится в мою голову!

Видит его жена, что таки плохо! Берл не ест, не пьёт, голодает, скоро весь высохнет, а она останется вдовой! Идет она к ребе и рассказывает эту жуткую историю про мужа, который сидит уже три дня сиднем, не ест, не пьёт, и опасно это, уже почти несовместимо с жизнью!

Отвечает ребе:

– Возвращайся домой, скоро приду, побеседую с твоим мужем.

Раввин держит слово – он собирает миньян, десять человек для молитвы и помощи. Приходят евреи, видят эту душераздирающую картину. Сидит Берл, молчит, опершись о правую руку головой.

Обращается к нему раввин:

–.Берл, о чем ты так задумался? Расскажи нам. Может, мы сможем тебе помочь?

– Не могу, – отвечает Берл, – я думаю…

–Так нельзя, – настаивает раввин, – ты ослабеешь, это опасно, скажи, в чем же дело!

– Нет, – качает Берл головой, – не могу, дайте мне ещё один день, мне ещё не все до конца ясно…

– Хорошо, только один день, – уступает ребе.

На следующий день – что вы думаете? Картина та же. Берл сидит, не пивши, не евши, думает.

– Ну, – спрашивает ребе, – до чего ты додумался?

– Мне ещё один день нужен, – снова просит Берл, но раввин тверд и краток:

– Все, хватит. Я требую. Ты можешь умереть от слабости. Тебе пора выйти из голода. Встань, прекрати думать, сядь и поешь. И объясни нам, о чём ты так страшно задумался.

Ну, когда ребе требует – ничего не поделаешь, надо слушаться! Берл оторвался от своего насиженного размышления, встал, подошёл к столу, начал есть… а когда наелся – упал и уснул. Ребе и остальные остались ждать, когда он проснётся, откроет рот и расскажет, наконец, что да почему.

Проснулся Берл, раввин ему говорит:

– Ну? Берл, возьми понюшку табаку и расскажи уже, о чем ты так нечеловечески задумался?

– Так тут нечего рассказывать, – отвечает Берл, – я же так и не успел все продумать до конца…

– Ты четыре дня и четыре ночи сидел неподвижно и думал. Это не такая уж и малость – думать так долго. Человек не может столько времени думать ни о чем. Должны быть основания.

– Ладно, – сказал Берл, – так и быть, расскажу. Но я вас предупредил, что додумать все до конца мне так и не удалось. Так что, судите сами. Думал я вот, о чем: если бы из всех людей всей Земли сделался один огромный человек, а изо всех деревьев всего мира сделалось одно гигантское дерево, а изо всех рек в мире сотворилась единая река, а изо всех топоров на Земле слепился один громадный топор…

– Ну, ну, – спросили хеломцы на языке жестов, ибо произносить слова у них уже просто не было никаких сил, – дальше!

Неспешно продолжил Берл:

– И когда этот великан возьмёт в руки гигантский топор и ударит по тому исполинскому дереву, и упадёт это дерево в ту громаднейшую реку, то вы только представьте себе…

– Что, что мы должны себе представить? – спросили хеломцы в едином порыве.

– Только представьте себе, – продолжил Берл спокойно, поглаживая свою рыжую круглую бородку, – представьте, что это огромное длиннющее дерево с колоссальными дикими ветками и миллиардом миллионов листочков падает в величайшую реку, то как высоко, хочу я понять, взлетит вода? До небес или ещё выше? Вы меня понимаете? – выговорил он со вздохом, – Я думал, думал и так ни до чего не додумался…

Добрые хеломские хозяева все, как один, причмокнули губами и произнесли:

– Никогда в жизни не слыхали ничего подожбого! Вот это – настоящая мудрость!

С того самого дня стали называть Берла Молчальника новым именем – Берл Философ.

И когда решили послать в Варшаву умного еврея разузнать, как тамошние мудрецы гасят пожары, то, конечно, выбрали Берла Философа.

Назавтра Берл встал на заре, помолился, перекусил, взял с собой немного провизии в дорогу и отправился в Варшаву.

Дорога песчаная в жаркий день тянется, жара не кончается, воды нет…

А тут на пути гора. Поднимается Берл, кряхтит, но идёт упорно вверх. Идти трудно, он поднимается медленно, еле-еле, и вот, наконец, взобрался. Стало прохладнее – лесок, тень. Стояло там раскидистое дерево, а под ним – камень, а под камнем оказался родник с чистой прозрачной водой – это ли не счастье?

Останавливается наш Берл, снимает ботинки, накидку, вытирает пот со лба и усаживается передохнуть немного. Пьет воду из ручья, омывает руки, принимается за еду. Поел, снова попил, и стало его клонить в сон.

Тут подумал Берл: «Уснуть тут, в тени дерева, – просто счастье! Прохладно и на свежем воздухе». Уже хотел уснуть, но вдруг его ум пронзила ясная мысль: «Прекрасно, я лягу спать, а потом проснусь, встану – и как я смогу узнать, в какой стороне находится Варшава?» И умная голова Берла немедленно нашла хороший способ.

Он взял свою обувь и поставил её носками по направлению к Варшаве. Это был гениальный способ, теперь он точно не заблудится. Как проснётся – носки ботинок его сразу направят в нужном направлении. Берл похвалил себя за то, какой он молодец, и скоро уснул.

Далее следует история, которую рассказывают в разных странах по-всякому. История эта вечная, поэтому нам следует быть внимательными и скрупулёзными, отделяя зерна от плевел, субботу от буднего дня и оригинальный текст от искажений и ошибок.

Итак: самая поздняя версия киевского происхождения гласит:

Шёл мимо антисемит. Увидел ботинки на дороге – стоят себе носками по направлению к Варшаве, а под деревом спит еврей. Взял антисемит ботинки и переставил их в противоположном направлении. Спасибо, что не убил в безлюдном месте. Ибо все, что посылает Всевышний, имеет глубокий смысл.

Версия вторая, израильская, найдена в детских переводах этой истории на иврит:

Ехала мимо повозка. Зацепила повозка ботинки, и они сами развернулись в противоположном направлении. Следует оценить человеколюбие авторов этого варианта… Здесь мы видим стремление обезопасить детские души от потрясения и потери веры в людей.

Но мы с вами люди взрослые и должны проявить силу духа и принять правду такой, какая она есть. Какой бы ужасной она не оказалась.

Так вот, что было на самом деле. Хеломские источники на идише гласят: «Шел мимо насмешливый еврей». Ибо выражение «а ид» не допускает иных толкований. А определение «лец» – недвусмысленно означает «шут». Вследствие чего не случайно попало в фамилию Ежи Лецу, которому пришлось с этим жить…

Короче говоря, насмешливый еврей увидел ботинки, стоящие на дороге, носками по направлению к Варшаве. А неподалёку, под деревом – спящего человека, судя по ботинкам – хеломского мудреца, который поставил себе такой указатель на Варшаву.

Люди любят шутить. Особенно над посторонним. Многим нравится смотреть, как другой человек падает, поскользнувшись на банановой кожуре. На арбузной корке. На ровном месте. Или перепутает двери, города и страны… Люди от этого смеются, потому что сами они в безопасности. Из этой безопасности они могут подставить ножку другому и радостно посмеяться.

Трудно понять эту логику смешного. Ибо сказано: «Тому, кто не сидел в собрании насмешников, Всевышний укажет дорогу». А насмешнику – не укажет. Плакать ему надо было бы, а он нет…

Короче говоря, взял насмешник хеломские ботинки и развернул их в противоположном направлении. Теперь они указывали строго на Хелом…

Просыпается Берл Философ, потягивается, зевает и думает довольно: «Какой я молодец! Попил, поел, отдохнул и сохранил верное направление». Встал, обулся и пошёл по направлению – да, вы все правильно поняли. К Варшаве.

Идёт час, идёт другой. И вот, видит он эту Варшаву – точь-в-точь такую, как Хелом. Такой она видится издалека… «Как верно сказано, что мир везде одинаков! – думает Берл, – всё так и есть, закон един для всех и вид у всего похож». Он же Философ.

Идёт он дальше, заходит в город и видит нечто странное. Улицы в Варшаве в точности такие же, как в Хеломе!

Дальше – больше: рынок в Варшаве один-в-один хеломский. И стоит там такой же столб, как и в Хеломе (к этому столбу привязывают лошадь ночного сторожа). А в центре рынка – грушевое дерево. Точно такое, как в Хеломе.

Берл Философ не верит своим глазам и решает исследовать всё до конца. То есть – найти такую же улицу, как ту, на которой он живет в Хеломе. И такая улица находится! Она похожа на его улицу, как две капли воды! И на ней стоит дом, брат-близнец его собственного дома!

Берл стоит у своего собственного дома, поглаживает свою круглую бородку и удивляется все больше и больше – мир везде одинаков! Он весь как один большой Хелом!

Тут он слышит голос, точь-в-точь как у его жены Златы, который кричит:

– Борух, если ты вернулся из хедера, так заходи уже в дом!

Берл в полном изумлении цокает языком и думает себе: «Мало того, что в Варшаве проживает женщина с таким же именем и голосом, как у моей жены, так у неё ещё и сын есть, и зовут его так же, как моего! Велики чудеса Твои, Боже!»

Затем из дома появляется женщина – точная копия его жены Златы! Вы можете себе представить?.. Как Берл не упал в обморок – это отдельное чудо. И эта чужая женщина, в точности похожая на его жену Злату, вдруг всплёскивает руками, восклицая в удивлении:

– Берл, как, ты уже вернулся из Варшавы?

Берл замирает в замешательстве. В растерянности. В обалдении. Откуда эта посторонняя еврейка знает его имя?? И зачем она спрашивает такое, когда он, наоборот, находится в Варшаве??

Так что в ответ он молча пожимает плечами.

Видит Злата, что её Философ стоит замерев, как на картине, и уже начинается:

– Что ты тут стоишь, хлопаешь глазами? Глиняная голова! Ты, что ли, голем? Не стой столбом, зайди уже в синагогу, не то опоздаешь на полуденную молитву!

Всю свою долгую жизнь Берл обычно слушался свою жену, и сейчас он послушался чужую еврейку – зашел в синагогу помолиться.

Входит, а тут с ним вместе заходят хеломские хозяева и радуются – вот Берл! Он вернулся! Какой у нас посланник – не успел уйти, как уже возвращается!

Служка ударил в колокольчик, все стали молиться, только Берл остался стоять в недоумении, размышляя – что происходит? Хозяева тут, в Варшаве, точно такие же, как в Хеломе. И что за странный приём?

Сразу же после вечерней молитвы собрались на «вече», сели хозяева вокруг стола, раввин во главе, – и ждут, что же Берл им расскажет. А Берл молчит, как рыба об лёд.

– Ну же, Берл, что ты молчишь, расскажи уже нам, каким образом тушат пожары в Варшаве?

Спокойно отвечает Берл:

– Я знаю, что люди в Варшаве очень умны, но зачем смеяться над чужаком?

– Знаешь, Берл, ты, конечно, большой философ, не зря тебя так прозвали, но слова твои темны. Расскажи нам, хеломцам, по-человечески, как тушат пожары в Варшаве, мы слушаем!

Вспыхнул тут Берл:

– Что вы себе думаете?! Что вы мне голову морочите? Зачем вы называете себя хеломцами, когда я все еще нахожусь в Варшаве!

Зашумели хеломцы, раскричались:

– Почему ты смеёшься над нами, Берл Философ? Ты вернулся домой, в Хелом. И все, что вокруг тебя, – самый хеломский Хелом!

– Вы все ошибаетесь, – спокойно отвечает на это Берл, – я нахожусь в Варшаве. А вы и есть – варшавские евреи.

– Прекрати над нами смеяться! Здесь – это Хелом!

– Я нисколько не смеюсь, – спокойно отвечал Берл, – существует признак, по которому я точно знаю, что здесь – Варшава.

– Признак-шмизнак, ты заблудился и вернулся в Хелом!

– Это невозможно, чтобы я заблудился, я точно помню, что пришёл в Варшаву, а вы и есть варшавцы. У меня есть наиточнейший признак.

Хеломцы зашумели, но тут вмешался ребе:

– Евреи, вы не слышите друг друга. Кто знает, вполне возможно, что Берл прав. Он говорит разумно. Святые книги нас учат, что по некоторым признакам мы можем определить истину. Берл, расскажи нам, что это за признаки.

Рассказал им Берл, как он шел, как уснул и перед этим выставил ботинки носками по ходу движения, по направлению к Варшаве, в качестве верного знака.

Выслушали его хеломцы и испугались до смерти – если Берл прав, они все должны сейчас находиться в Варшаве? И жены, и дети их вдруг должны оказаться варшавцами?

И что теперь делать?

Но хеломский раввин, обладавший острым умом, подумал своей головой и сказал:

– Ша, евреи, вполне возможно, что Берл заблудился, а мы все находимся в Хеломе.

– Но как нам узнать правду? – спросили хеломцы, обретая надежду все-таки оказаться у себя дома.

Ответил ребе, улыбаясь:

– Это же ясно. На нашей синагоге написано: «Синагога принадлежит Хелому». Выйдем на улицу и прочитаем. То, что там написано, будет верным признаком. Если Хелом – значит, мы в Хеломе. Если нет – значит, мы в Варшаве, тогда будем думать, что с этим делать.

Все вышли на улицу – была ясная ночь, светила яркая луна, и под её светом прекрасно была видна надпись «Синагога принадлежит Хелому».

У всех прямо камень свалился с сердца – слава Богу, мы все-таки живем в Хеломе, а не в какой-то Варшаве!

Но Берл погладил свою круглую желтую бородку и спросил:

– Ребе, а как вы расцениваете признак с ботинками? Он ведь существует, от этого никуда не денешься.

Ответил раввин:

– Это означает, что тебя обдурили, и сделал это человек из Варшавы.

Хеломцы причмокнули губами:

– Это же надо, какие умные варшавские жители, если могут обмануть наимудрейшего из Хелома!

Но все также согласились, что посылать в Варшаву нельзя никого, кроме Берла. Такой посланник дорогого стоит! Он не просто идет по миру, он оставляет свои признаки! Его не обманешь. Ну, разве что только один раз. А в следующий раз – фигушки!

Существует и другая версия концовки этой удивительной истории.

В той истории Берл оказался ещё более мудрым и спокойным – он никому ничего не пытался доказать.А просто остался жить в этой странной Варшаве, так похожей на его родной Хелом.

У женщины, так похожей на его жену.

Вместе с мальчиком, похожим на его сына. В доме, как две капли воды похожим на его родной дом.

Он просто молчал об этом, наш Берл-Молчальник.

И всю жизнь страдал от ностальгии…

(Вольный перевод с идиша – Ариэла Марина Меламед)

______________________________________

Автор вольного перевода благодарит учителя языка идиш Шломо Громана за внимательные и чуткие консультации.