Смотровая площадка поэта

Смотровая площадка поэта

Рецензия на книгу Марии Ватутиной «Смотровая площадка»

(Мария Ватутина, Смотровая площадка. Стихи. – М., Стеклограф, 2019)

 

У Марии Ватутиной в последние несколько лет постоянно выходят книги. Её творчество востребовано, насколько оно может быть востребовано в настоящее время, в конце десятых годов двадцать первого века. Мария не отвлекается ни на какие «тренды» современной поэзии. И мне это представляется симптоматическим. Чтобы быть самим собой, надо никогда не изменять своему стилю. «Я была в своём столетье болью», – говорит Мария. Когда я читаю Ватутину, мне кажется, что эмоционально её место – где-то среди шестидесятников. И там она смотрелась бы органичней, нежели Римма Казакова или даже Белла Ахмадулина. Но – «времена не выбирают». Хорошо, что в нашем времени есть такой автор. В сущности, перед поэтом всегда стоит задача не отразить, а «захватить» свой век – придать настоящему времени неповторимые черты своей собственной индивидуальности.

Стихи Марии Ватутиной внутренне полифоничны. Она пишет не просто о любви, а о философии любви, и это порой неожиданно услышать от женщины. Общий уровень стихов Ватутиной настолько высок, что любая её книга становится событием. «Смотровая площадка» – не исключение. Я даже думаю, что никакой «смотровой площадки» Марии для того, чтобы видеть, не нужно. Она – всегда на высоте, она видит отовсюду.

Единственное, что иногда вызывает у меня вопросы к её лирике – длина стихотворений. Наше время стремится к краткости изложения, а для Марии стихи по тридцать-сорок строк – норма. Я вовсе не против длинных стихотворений. Просто порой возникает ощущение, что, если убрать несколько строк, стихи станут ещё сильнее. Но у автора, безусловно, своя логика и своё видение. Он имеет право решать по-своему. «Дыхалки» хватает – и слава Богу. По правде говоря, в «Смотровой площадке» я нашёл неожиданно много совсем коротких стихов, в двенадцать-шестнадцать строк. Мы видим, что Мария умеет писать и так. Она – человек гибкий, умный и пластичный.

У Ватутиной – нутряное переживание внешнего и внутреннего мира. Градус переживания – запредельный, на разрыв. Она и «народный» поэт, и тонкий философ. Мне кажется, Ватутина – представитель того «народнического» направления в русской поэзии, которое можно условно обозначить вектором Некрасов – Евтушенко. Но то были мужчины. А женщины такого плана и такого большого таланта, на мой взгляд, у нас ещё не было. Поэтесс, апеллирующих на высоком уровне к общественным ценностям, в настоящее время раз, два и обчёлся. Могу вспомнить разве что Татьяну Вольтскую. При том, что у нас огромное количество пишущих.

 

Я начинаю горевать.

Мне правду некуда девать.

Растёт, как снежный ком, она,

На лбу моём она видна,

Она свисает с языка

Слюною, словно у щенка,

Она кровоточит из пор,

Она – потоп, она – затвор.

 

Безусловно, речь здесь идёт не о любой правде, а о правде неудобной. У Ватутиной есть дар, как подать проблему и лирично, и драматургично – чтобы было развитие темы. Я помню, как меня поразило другое её стихотворение – о том, что было бы, если бы фашисты нас победили. Её лирика не статична, она разворачивается в пространстве и побеждает одномерность. На носителя неудобной правды люди начинают смотреть как на прокажённого.

 

Кому её? Куда нести?

Кто хочет правду обрести?

Кивают – млады и седы –

Друг другу первые ряды:

Не прокажённая ли там

Грозит смертельной правдой нам?

 

«Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» – точно так же было и в пушкинские времена. И героическая (безо всякой иронии) Маша Ватутина готова постоять здесь и сейчас за «низкие истины». Кому-то ведь и они нужны! Это – проверка на прочность, это – инициация.

 

Во лбу её горит звезда,

Из уст её жива вода,

И кожа светит, как рубин,

И горечь в ней, как у рябин.

Взрыхлён терновый грунт межи

Меж нами на параде лжи.

А думай впредь, приветив ложь,

К кому ты с правдою идёшь.

 

Получается, что большинство людей к правде точно не готовы. Она может оказаться им не по силам. Поэтому необходимо точечно выбирать адресата правды. Мария Ватутина – тот самый человек, который не побоится прийти к людям с правдой. Трудно жить не по лжи. Иногда говорить людям правду подталкивает человека сама судьба. Вот, например, недавно у Марии московские власти безосновательно задержали на митинге несовершеннолетнего сына. Ну как такое простить и стерпеть? Надо включать голос и говорить. Говорить о главном надо больше – убеждена Мария. Раньше греческие философы всё время думали о смерти. А теперь главное желание живущих – забыть о ней напрочь и навсегда.

Мария умеет в нужный момент включать разные свои лики и таланты. Вот она – человек из народа: «Эх, ухнем! Раззудись, плечо!». Вот она – простая женщина, любимая, мать. Вот она – человек, который иногда интересуется и политикой («Послание Президента»). И это ещё далеко не всё. Вот у неё – «плач Ярославны». Мы видим, что спектр её интересов необычайно широк. И всё это она талантливо транслирует в своих стихотворениях. Почти в каждом стихотворении из «Смотровой площадки» есть что-то такое, что меня цепляет. В последнее время я часто слышу в стихах разного рода претензии к своим родителям (кто-то кого-то не так любил, как хотелось бы теперь уже взрослому ребёнку). И меня всё время удивляет этот посыл. Родители – на небесах, но всё ещё живы к ним претензии! Я не говорю, что это нехорошо. Наверное, сын или дочка имеют право. Например, Вадим Ковда спустя годы ругает отца за то, что тот «рано свёл маму в гроб». Вот и Мария туда же – с претензиями к родителям (стихотворение «А что дурна с лица»). Это происходит, с одной стороны, от большой дочерней любви, с другой, от перфекционизма, часто свойственного писателям. Ну и, наконец, если в жизни что-то не получается, кто виноват? Родители. Не те гены передали по наследству. А вот сами стихи Ватутиной о предках – замечательные!

Мария широко использует в своих стихах просторечно-народные формы слов, как-то: «пряжу прясти», «сиднем сидючи», «почили намедни», «билась в закрыты двери». Всё это создаёт определённую стилистику речи. Но, человек сугубо городской, она подобными стилизациями не злоупотребляет. Всего – в меру. В то же время, Ватутина – поэт ультрасовременный.

 

В конечном итоге все смыслы сольются в один,

Программа «Редактор» обрежет конец и начало,

Остатки им в чипы впаяют, а кто невредим –

Того на паром и ногой оттолкнуть от причала.

 

Очевидно, это пишет человек, который живёт здесь и сейчас. Я безмерно уважаю поэтов, которые умеют «выжать» из своей биографии всё, что только можно. У Ватутиной привлекают внимание стихи, где её имя сопоставляется с именем святой Девы Марии. Словно бы что-то от богоматери досталось и нашей героине. Смыслы двоятся, перетекают друг в друга.

 

Художник – мужчина. Посланье прочтя,

Рисует, но опыта мало.

Мария на левой держала дитя,

А правой рукой обнимала.

 

Так держат все матери, кто не левша,

И – левой – к груди прижимая,

Мария держала, молитву верша,

А правой рукой обнимая.

 

Поскольку проворнее эта рука –

Защита надёжней покрова.

А левая – ложе вот здесь, у соска,

Где сердце растаять готово.

 

Ватутина – тоже мать. И, конечно, она имеет моральное право на такие стихи. Но даже больше здесь обращает на себя внимание живописание автором позы, в которой мать держит ребёнка. Поскольку обе Марии – правши, и ребёнка они держат одинаково. Порой такие фразы дышат новаторством. Помните, у Ахматовой: «Я на правую руку надела/ Перчатку с левой руки». Здесь и чисто женское, и очень эмоциональное. А в положении ребёнка у Ватутиной, конечно же, очень важно, что он покоится прямо напротив сердца матери. И никак иначе. Во многих стихотворениях Ватутина выступает как совесть русского народа. Есть такие стихи и в «Смотровой площадке».

 

Молчащие столетие подряд,

Немые, не вступающие в пренья,

Не ведающие, что за вас творят

Молчащие по рангу и презренью,

Услышьте нас. Мы – ваши голоса.

Поговорите нами в небеса.

 

В нас хоронящей заживо стране

Мы выживаем и в посмертной маске.

На этой необъявленной войне

Ещё у нас не отобрали связки,

Ещё выходит глотками из нас

Словарный нерастраченный запас.

 

Много шума, в особенности, среди женского народонаселения, вызвало стихотворение Марии Ватутиной «Соло на себе», опубликованное в журнале «Этажи». Девушки спорили, разумна ли подобная степень откровенности. От себя могу сказать, что это, безусловно, поэзия. Многие современные авторы пишут и более откровенную лирику. Например, Вера Павлова. Художник имеет «право на хулиганство». Жаль, что Мария не включила эти стихи в книгу. Ведь это – тоже своего рода смелость. Но и без этого книга наполнена разного рода поэтическими вкусностями. Перечислю запомнившиеся стихи. Замечательное прощание с новогодней ёлкой «Не плачь по ёлке, как по волосам…», стихи о необходимости духовного преображения. Прекрасные, проникновенные и одновременно страшные стихи об Иоанне Крестителе, двоюродном брате Иисуса Христа (стихотворение «Смерть»). Стихотворение «Доброта, нарастающая в разы». Стихотворение «Восемь раз отмерь, а потом уж…» (напрашивалось – режь, но Ватутина удивляет неожиданным оборотом «речь заводи». Как будто речь заводить – именно «резать», будто это синонимы). Я всегда приветствую о творческом человеке многогранность и многоликость. Мария Ватутина – именно из таких. О её стихах можно говорить долго. Но, пожалуй, пора закругляться. В заключение хочу показать вам не совсем характерное для стилистики Марии стихотворение, которое украсило книгу «Смотровая площадка». Представляете, сон – тоже «смотровая площадка» поэта!

 

Я устала во сне – я летала во сне.

Я летала во мне. Я устала во мне.

Сколько сил я затратила, чтобы летать.

Сколько сил я затратила, чтобы устать.

Для чего я решаю во сне полететь,

Для чего поднимаюсь в пространстве висеть?

Для чего, просыпаясь порою ночной,

Под ногами не чувствую тверди земной?

Я уж знаю, когда во мне что-то поёт,

Значит, вышел за сонные рамки полёт,

И понятнее люди, и лучше обзор –

Это я подрастаю во мне до сих пор.

 

Спасибо Дане Курской за прекрасно изданную книгу.