Журнальный мир

КАК СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ ПОМОГ ТАТАРИНУ

Сегодня в проповеди я рассказал случай, о котором не раз писал. О том, как в день Святителя Николая лет 20 назад на трапезе настоятель храма, в котором происходила служба, призвал присутствующих поделиться воспоминаниями о помощи святого Николы в их жизни и о том, как не было ни одного человека за столом, который бы ни рассказал свою чудесную историю.

Вот и сегодня за чаепитием после литургии произошло то же самое – каждый поведал о том, какие чудеса с ним произошли, благодаря Святителю Николаю.

Одна история, рассказанная прихожанкой, меня поразила.

Она случилась с крымским татарином в Симферополе. Он был продавцом мяса на рынке. Его арестовали за продажу ворованного мяса. Сам он не был виноват, поскольку не знал, что товар краденый. В тюрьме он, доведённый до отчаяния, думал о самоубийстве. Как-то ночью к нему в видении явился бородатый старичок в православном облачении, который утешил его, сказав, что настоящие преступники скоро будут схвачены, а его отпустят. Так и произошло.

Татарин пришёл к местному мулле и рассказал о чуде.

Мулла сказал: «Так это Николай-чудотворец! Он всем помогает и даже нам – татарам. Пойди в церковь и поставь ему свечку».

Продавец мяса в храме узнал на иконе своего посетителя в тюрьме – он упал на колени перед образом и стал слёзно благодарить святого по-татарски. Потом женщина, наша прихожанка, присутствующая при этой сцене, расспросила татарина, и он всё ей рассказал.

Чудны дела Твои, Господи!

ТАЙНОЕ МОНАШЕСТВО

В начале 1980-х годов в первые годы нашего воцерковления мы с семьёй стали ездить в Псково-Печерский монастырь. Однажды я услышал, когда стоял на литургии, от одной старушки, которая подошла к Причастию: «Тайная монахиня Вера». Мне стало смешно – если ты «тайная», то зачем об этом говорить? Скажи «монахиня Вера» или назови своё мирское имя – Господь сам разберётся с чинами и именами.

Сейчас мне, конечно, стыдно за своё насмешничество. Со временем я узнал и даже подружился с некоторыми монахинями и монахами «в миру». Богоборческая власть ставила людей в ситуации, когда надо было скрывать свое монашество, но перед Чашей какая может быть конспирология?

Тайное монашество было весьма распространённым явлением при советской власти. Это было способом духовного выживания нации – внутренней дисциплины и молитвенного подвига. Власти постоянно боролись с катакомбными общинами, собиравшимися вокруг духовников, в которых было тайное монашество.

Например, в 1932 году ОГПУ было состряпано дело об «Александро-Невском братстве», по которому было арестовано около 500 и осуждено более 100 человек. Само братство состояло всего из 41 человека, остальные – были механически приплюсованы из иных церковных общин. Одним из руководителей этого братства был назначен следствием профессор ленинградского Всесоюзного института растениеводства В. В. Маркович (в монашестве Нестор, 1865–1941/1942). По делу о братстве он получил 10 лет лагерей, которые отбывал в Караганде. В 1937 году он (уже 72-летним стариком) по ходатайству академика Н. И. Вавилова был освобождён.

Перу профессора Марковича принадлежит краткий устав тайного монашества:

1. Тайное монашество есть вынужденный путь христианского спасения в условиях советской действительности. 2. Идеалы тайного монашества те же, что и явного. 3. Тайное монашество не может быть мыслимо вне связи с Православной Церковью. 4. Постриг и пребывание в монашестве держится в строжайшей тайне. 5. Тайный монах не должен менять своего светского облика и отставать от культурного роста страны.

Одна из подследственных братства, получившая пять лет лагерей, – А. Я. Аристова – дала такие пояснения, связанные с тайным монашеством:

«1) обязательное руководство священника, 2) быть абсолютно верным Православной Церкви и не участвовать в расколах, 3) быть покорной гражданской власти до того момента, пока не требуется отречения от Бога и Церкви, 4) не порывая с миром, внутренне строго соблюдать заветы монашества».

Чем же занимались «преступники» – тайные монахи?

Из показаний архимандрита Варлаама (Сацердотского):

«Жизнедеятельность “братства” проявлялась: а) в общинной жизни; б) в уставных богослужениях; в) в хоровых спевках; г) в организованной помощи заключённым; д) в помощи больным материальной и моральной; е) в организации посещёний монастырей».

Господи! Помяни русских тайных монахов во Царствии Твоем!

КАК ЦЕРКОВЬ ОТНОСИТСЯ К ПРАЗДНОВАНИЮ НОВОГО ГОДА?

Если кратко ответить, то – хорошо.

Это отображено в тексте молебна, который служится в каждом храме («Молебное пение на Новый год»).

Как и во многих богослужениях, мы на этом молебне

1) приносим благодарение Богу,

2) просим о прощении наших грехов и

3) призываем Господа благословить нас на безмятежную жизнь в будущем.

При всём при этом празднование Нового года для православных сопряжено с некоторым смущением, связанным с наслоениями всевозможных традиций, с путаницей юлианского и григорианского календарей, с тем, что оно падает на Рождественский пост, а также с тем, что церковное новолетие начинается в сентябре, а гражданское – в январе.

Для большинства людей, даже далёких от Церкви, Новый год остаётся ёсугубо семейным радостным праздником – когда собираются все поколения за одним столом, дарят подарки, признаются в любви друг к другу, стараются забыть взаимные претензии, делятся пожеланиями счастья и благополучия.

Ничего плохого в этом не вижу с точки зрения Церкви.

Конечно, Церковь не забывает постоянно предупреждать о том, чтобы дружеские и семейные новогодние встречи не были омрачены пьянством, бесчинством, всяческим невоздержанием.

Владыко Господи Боже наш, источник жизни и безсмертия, всея твари видимыя и невидимыя содетелю, времена и лета во своей власти положивый, и управляяй всяческая премудрым и всеблагим Твоим промыслом. Благодарим о щедротах Твоих, яже удивил еси на нас в мимошедшее время живота нашего, молим Тя, всещёдрый Господи! Благослови венец наступающаго лета, Твоею Благостию: сохрани возлюбленных рабов Твоих… Умножи дни живота их в непоколебимом здравии, и во всех добродетелех преуспеяние им даруй. Подаждь свыше благая Твоя и всем людем Твоим, здравие же, спасение и во всем благое поспешение. Церковь Твою святую, град сей и вся грады и страны от всякаго злаго обстояния избави, мир и безмятежие тем даруй: Тебе безначальному Отцу со Единородным Твоим Сыном, всесвятым и животворящим твоим Духом во едином существе славимому Богу, всегда благодарение приносити, и пресвятое имя Твое воспевати да сподобиши.

С наступающим Новым годом и Рождеством Христовым, друзья!

СТРАХ

Давид Псалмопевец: «Сказал безумец в сердце своём – нет Бога. Неужели не вразумятся, делающие беззаконие и не призывающие Бога. Там убоятся они страха, где нет страха».

Бывают ситуации в истории человечества и в жизни современных сообществ, когда происходит всплеск массового состояния страха. Этот страх возникает тогда, когда люди реально испытывают бедствия или они воображают наступление этой трагедии.

Психологи считают это состояние вредной эмоцией с плохими последствиями. Оно побуждает личность к психологическому бегству, поиску защиты, спасения и сопровождаются необоснованной тревогой, паническим расстройством, клиническими фобиями, истерией и навязчивым неврозом, при котором тревога становится ведущим и мотивирующим поведение симптомом.

В случае массовых фобий в обществе резко возрастают случаи суицида.

И ещё один важный момент – люди с устойчивыми фобиями и иррациональными страхами стремятся оправдать их в себе, и, поскольку сам человек самостоятельно не может с ними справиться, он пытается объединиться с себе подобными и противопоставить себя тем людям, которые не испытывают этих страхов, а также объявляют их чуть ли не врагами общества.

Не раз в истории человечества государственные власти использовали бедствия для тех или иных манипуляций над населением. И наоборот, во время войн строго наказывались панические настроения граждан – вплоть до смертной казни.

Как пример раздувания страхов можно привести меры, предпринятые московскими властями во время нынешнего карантина, – закрытие городских парков для прогулок, запрет на выход из дома детей, пенсионеров и инвалидов, хотя им это жизненно необходимо для здоровья (более 40% населения). Вместо того, чтобы организовать с помощью полиции, социальных служб, дворовых активистов и волонтеров их бесконтактные прогулки, они запугали жителей чудовищными штрафами. И даже хвалятся, что город за один из дней заработал один миллиард двести пятьдесят миллионов штрафных рублей, поступивших от тех водителей, которые не успели (или не сумели) получить электронные пропуска.

Другие губернаторы и мэры пошли дальше – последовали повальные запреты на прогулки в лесах и ловлю карасей в прудах. В знакомом селе Нижегородской области селянам запрещено выходить из изб на улицу, полиция беспощадно штрафует старушек, хотя ни в этом селе, ни в округе на 50 километров нет ни одного заболевшего.

Теперь поговорим о том, как к страхам относятся христиане.

Не устаю повторять, что на ВСЕ вопросы нужно искать ответы в Евангелии.

Сам Господь говорил:

«Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12, 32);

«Что вы так боязливы, маловерные?» (Мф. 8, 26).

«И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф.10, 28);

«Не бойся, только веруй» (Мк. 5, 36);

«Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать, но скажу вам, кого бояться: бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну: ей, говорю вам, того бойтесь» (Лк.12, 4-5);

«Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются, и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Когда же начнёт это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше» (Лк. 21, 26-27).

«Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнём и серою» (Откр. 21).

Апостолы:

«В любви нет страха, но совершённая любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение, боящийся не совершенен в любви» (1Ин. 4, 18);

«Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Рим. 8,15).

«И избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству». (Евр. 2, 15).

Святые отцы:

Святитель Иоанн Златоуст: «Грех делает человека боязливым и робким; а правда производит противное действие»; «Чревоугодие делает человека унылым и боязливым, а пост – радостным и храбрым».

Святитель Николай Сербский: «У боязливых людей сердце слишком земляное и от того окаменевшее. Слово Божие лучше всего растёт при внешних бурях и ветрах, словно горные сосны. Но боязливый, с радостью принявший слово Божие, пугается бурь и ветров и отпадает от слова Божия, отвергает его и снова прилепляется к своей земле… Боязливый усомнится в Боге и уверует в землю; усомнится в истине и уверует в ложь. И вера, не пустив корня в его окаменевшем сердце, исчезает, и слово Божие, посеянное на камне, возвращается к своему Сеятелю».

Преподобный Иоанн Лествичник: «Гордая душа есть раба страха; уповая на себя, она боится слабого звука тварей, и самых теней».

Преподобный Симеон Новый Богослов: «Демон боязливости сопутствует демону уныния и нападает вместе с ним, а тот помогает этому и хватает жертву, и первый наводит на душу страх с очерствением, второй же производит в душе и уме помрачение и расслабление, а также окаменение и отчаяние».

Преподобный Варсонофий Оптинский: «Бояться надо только грехов… А боязливых, сказано в Священном Писании, не любит Бог. Никто не должен быть боязлив, труслив, а должен возлагать надежду на Бога. Почему Бог не любит боязливых, трусливых? Потому что они близки к унынию и отчаянию, а это – смертные грехи. Боязливый и трус – на краю пропасти».

Прп. Ефрем Сирин: «Кто боится Господа, тот выше всякого страха, тот устранил и оставил далеко за собой все страхи века сего. Далёк он от всякой боязни, и никакой трепет не приблизится к нему».

Закончу я высказыванием Н. А. Бердяева: «Человеческая жизнь искалечена выдуманными, преувеличенными, экзальтированными страстями, религиозными, национальными, социальными и унизительными страхами. На этой почве возникает порабощение человека».

О ЗДРАВОМ СМЫСЛЕ

В наше бессмысленное и нездоровое время это понятие всё чаще становится важным аргументом в спорах и дискуссиях. Часто вместе со здравым смыслом говорят о рационализме, прагматизме, благоразумии, реализме, рассудочности, трезвомыслии, практичности, выгодности.

Однако определение этого понятия, несмотря на все попытки философов, остаётся весьма расплывчатым.

Одни считают, исходя от буквального перевода латинского выражения «sensus communis» (общее ощущение), что это система общепринятых чувственных представлений и знаний о реальности, накопленных многими поколениями. Другие – что это самоочевидные принципы разума, инстинктивное чувство истины, присущие всем людям. Третьи – что это предположения, основанные на логике и накопленном опыте. Четвертые – что это способность отличать истину от лжи. Короче – знание, разум, логика, истина, опыт.

Однако в нашем постмодернистском дискурсе каждый из этих терминов сто раз переосмыслен, ниспровержен, развенчан и дискредитирован.

Выясняется, что у каждой эпохи разное представление о здравом смысле. Ещё А. С. Пушкин иронизировал над законами здравого смысла: «Звуки умертвив, музы́ку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию…»

Материалисты, агностики и атеисты справедливо считали, что здравому смыслу противостоит религиозное мировоззрение. Например, В. Белинский, говоря о национальном характере русского народа, писал Н. В. Гоголю: «Мистическая экзальтация вовсе не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла».

Ещё апостолы, а вслед за ними и святые отцы, также противопоставляли Веру «мудрости мира сего».

Апостол Павел в одном из посланий приводит цитату пророка Исаии:

«Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» (Исаия 29, 14), и задаёт риторические вопросы – «Где мудрец? где книжник? где совопросник мира сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?»

Далее апостол Павел произносит приговор «здравому смыслу»: «Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1Кор. 1, 21-24).

В одной из проповеди Патриарх Кирилл сказал: «Слова апостола Павла – это самый сильный удар по критикам Евангелия, которые ищут какие-то культурные, философские источники Евангелия, какие-то заимствования в древних культах… Не могло появиться в мире естественным образом ничего, что противоречит здравому смыслу. А спасение через Крест не просто противоречит человеческому здравому смыслу, это был вызов человеческой разумности».

НЕОЖИДАННЫЙ ХАРМС

Лет пять тому назад, занимаясь поисками моих предков, я наткнулся на упоминание поэта Евгения Ивановича Вигилянского (1903–1941), который был дружески связан с Даниилом Хармсом (1905–1942). В 1925 году они входили в поэтическую группу «Орден заумников», а потом в 1927 году оба вошли в группу поэтов ОБЭРИУ (объединение реального искусства). Евгений Вигилянский оказался моим однофамильцем, но не родственником. Умер он в блокаду в декабре 1941 года.

Во время моих поисков, изучая биографию Хармса, я обнаружил один интереснейший факт – отец поэта Иван Павлович Ювачев (1860–1940), человек с фантастической судьбой, в юности, будучи членом «Народной воли», готовился стать цареубийцей. В 1883 году он был арестован по доносу, и его приговорили к смертной казни, заменённой 15 годами каторги. Два года он провёл в одиночке Петропавловки и Шлиссельбургской крепости, потом был отправлен на восемь лет на остров Сахалин.

Но была ещё и вторая параллельная жизнь Ивана Павловича Ювачева под фамилией Миролюбов. Дело в том, что, когда он находился в одиночке, его посетил генерал внутренних дел. Войдя в камеру к Ювачёву, он застал его в молитве, с Библией в руках. На вопрос генерала, не желает ли он поступить в монастырь, последовал ответ: «Я не достоин».

В одном из первых писем к родным из Шлиссельбурга он отвечает на их вопрос, как жил: «Скажу: жил внутреннею, духовною жизнью… Например, дни, недели, месяцы созерцал построенный храм Божий в моём воображении».

Товарищи по заточению воспринимали его внезапную религиозность как помешательство, Вера Фигнер, например, называет Ювачева в числе тех, кто в неволе потерял рассудок.

Под именем Ивана Миролюбова были изданы два десятка книг очерков и рассказов, а также книги духовного содержания, например: «Тайны Царства Небесного» или «Монастырь-тюрьма». На Сахалине он познакомился с А. Чеховым и даже стал героем его «Рассказа неизвестного человека». Переписывался с Л. Толстым и дружил с М. Волошиным.

В советский период он писал «в стол» богословские работы, изучал иконографию Богоматери, не пропускал ни одной церковной службы, строго соблюдал посты.

Этот любопытный факт не мог не отразиться на творчестве его сына. И действительно, внимательно читая его стихи, пьесы, записные книжки, дневники и письма, можно заметить в его текстах не только живой опыт молитвы, но и порой внутреннее состояние человека, «ходящего перед Очами Божиими».

Например, в дневнике 1925 года Хармс описывает, как собирается идти на квартиру своей тётки Наталии Колюбакиной, где намечался литературный вечер:

«Это вполне логично пригласить меня почитать стихи. Боже, сделай так, чтобы там были люди, которые любят литературу, чтобы им было интересно слушать. И пусть Наташа будет повежливей к моим стихам. Господи, сделай то, о чём я Тебя прошу. Сделай это, мой Боже»

Или коллега Хармса по работе в детском отделе Госиздата А. И. Пантелеев вспоминает, как Хармс его спросил однажды:

– В какого Бога вы верите? В такого, как на голубом небе под куполом – с бородой, старенького?

– Нет, не в такого.

– А я – в такого. Именно в такого. Седого, доброго, бородатого.

Далее я буду цитировать несколько стихотворений Данила Хармса, а также некоторые черновики стихов-молитв с сохранием авторского написания:

МОЛИТВА ПЕРЕД СНОМ

Господи, среди бела дня

Накатила на меня лень.

Разреши мне лечь и заснуть, Господи,

И пока я сплю, накачай меня Господи

Силою твоей.

Многое знать хочу,

Но не книги и не люди скажут мне это.

Только Ты просвети меня, Господи

Путём стихов моих.

Разбуди меня сильного к битве со смыслами,

Быстрого к управлению слов

И прилежного к восхвалению имени Бога

Во веки веков.

(28 марта 1931)

* * *

Грянул хор и ходит бас

Бог с икон смотрел анфас

мы в молитвах заблудились

мы в младенцев превратились

наших рук и наших ног

думы слабые плелись

наших был и наших мог

в камни крепкие сплелись

мы живём и жуём

Богом сделанные травы

мы умрём и втроём

выйдем к Богу из дубравы

не с трубой, а с тобой

сядем к Богу на колени

будем петь и глядеть

как небесные олени

пробегают

на врага

устремив свои рога

как тигрицы и ехидны

на цветах сидят не видны.

(1930–1931)

* * *

однажды Бог ударил в плечо

воскликнул я: ой горячо!

и в воду прыгнул остудиться

заглушать на теле зной

я пробовал в воде молиться

сидел на солнце под сосной.

(Начало июля 1931)

* * *

Слава радости пришедшей в мой дом.

Слава радости приходящей в дом

когда меньше всего ждёшь её.

Всё внезапно пока не придёт внезапная радость.

Тогда внезапное становится долгожданным

а имя Господа моего звучит ликованием.

(1931)

* * *

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа

вчера я сидел у окна выставив ухо

земля говорила дереву: произрастай

дерево медленно росло – но всё же заметно глазу

то голым стояло то прятало ствол в зелёную вазу

на солнце читая значок своей радости

планеты порой шевелились меж звёздами

а дерево гнулось махая птичьями гнёздами

семь радуг над деревом возносилось

я видел доски ангельских глаз

они глядели сверху на нас

читая годов добрые числа

(1931)

* * *

Господи пробуди в душе моей пламень Твой

Освети меня Господи солнцем Твоим

Золотистый песок разбросай у ног моих

Чтобы чистым путем шел я к Дому Твоему

Награди меня Господи Словом Твоим

Чтобы гремело оно восхваляя чертог Твой

Поверни Господи колесо живота моего

Чтобы двинулся паровоз могущества моего

Отпусти Господи тормоза вдохновения моего

Успокой меня Господи

И напои сердце мое источником дивных Слов Твоих.

(13 мая 1935 года)

* * *

Я плавно думать не могу

Мешает страх

Он прорезает мысль мою

Как луч

В минуту по два, по три раза

Он сводит судорогой моё сознание

Я ничего теперь не делаю

И только мучаюсь душой.

Вот грянул дождь,

Остановилось время,

Часы беспомощно стучат

Расти трава, тебе не надо время.

Дух Божий говори, Тебе не надо слов.

Цветок папируса, твоё спокойствие прекрасно

И я хочу спокойным быть, но всё напрасно.

(12 августа 1937 года)

* * *

Синее Божество!

Да наступит моё торжество!

Ваше Благородие,

Пошли мне небывалое плодородие!

Пожалей меня неудачного верзилу,

Пошли мне огромную поэтическую силу!

Гибну я, – так.

(1937–1938)

Некоторые исследователи Даниила Хармса уже обратили внимание на молитвенный настрой некоторых его текстов, резко контрастирующих с другими произведениями, но, к сожалению, комментарии к ним требуют большей адекватности.

ЛЕНИН И СВЯЩЕННИКИ

По свидетельству современников и историков, Владимир Ильич Ленин лично встречался только с тремя священниками: провокатором Георгием Гапоном в 1905 году, обновленцем Владимиром Красницким в 1919 году и «охотником» Михаилом Предтеченским в 1920 году. Об этих встречах – в следующих частях.

Отношение вождя пролетариата к религии, Церкви и духовенству всем известно – объяснять не буду. Таким пренебрежительным, злобным и даже кровавым цитатам из его сочинений, писем и документам несть числа.

Сошлюсь на две цитаты.

Первая – из воспоминаний А. В. Луначарского (1875-1933):

«Когда-то в пору моих ошибок… великий мой учитель Владимир Ильич Ленин сердито и насмешливо говорил мне: «Вы отмахиваетесь от попов, а они будут к вам липнуть, как мухи. Раз вы намазались мёдом всего этого кокетничания с позорной религиозной ерундой, вышли навстречу рою поповских мух, – так нечего руками махать: они рады будут союзничку».

Вторая цитата из письма Ленина Максиму Горькому (ноябрь 1913). Здесь революционер отчитывает писателя за его благожелательные интеллигентские высказывания по поводу богоискательства и богостроительства (прошу обратить внимание на подпись под письмом):

«Богоискательство отличается от богостроительства или богосозидательства или боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем жёлтый чёрт отличается от чёрта синего. Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположства (всякий боженька есть труположство – будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, всё равно), – а для предпочтения синего чёрта жёлтому, это во сто раз хуже, чем не говорить совсем…

Именно потому, что всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, – именно поэтому это – самая опасная мерзость, самая гнусная “зараза”. Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные “идейные” костюмы идея боженьки. Католический поп, растлевающий девушек (о котором я сейчас случайно читал в одной немецкой газете), – гораздо менее опасен именно для “демократии”, чем поп без рясы, поп без грубой религии, поп идейный и демократический, проповедующий созидание и сотворение боженьки. Ибо первого попа легко разоблачить, осудить и выгнать, а второго нельзя выгнать так просто, разоблачить его в 1000 раз труднее, “осудить” его ни один “хрупкий и жалостно шаткий” обыватель не согласится…

Обидно дьявольски.

Ваш В. И.»

ГАПОНОВЩИНА

Это понятие имеет несколько значений.

Главное из них – это провокаторская деятельность, связанная с известным священником – талантливым миссионером, блестящим проповедником и «великим печальником» за русский народ – Георгием Аполлоновичем Гапоном (1870-1906), сыгравшим ключевую роль в революции 1905 года. Он был агентом как царской полиции, так и террористов-революционеров, а позже, как говорят историки, – ещё и агентом английской и японской разведок.

Полиция завербовала вдовца Георгия Гапона в 1902 году, использовав компрометирующие свидетельства о его тайной связи с несовершеннолетней воспитанницей приюта Синего креста Александрой Уздалевой, с которой он не расставался до самой смерти (за связь с полицией Гапон был казнён эсерами).

Полиции было очень выгодно иметь своего человека в рабочем движении («Собрания русских фабрично-заводских рабочих»), поэтому закрывала глаза на его безмерные амбиции и возрастающую роль его влияния на рабочих.

Террористы максимально использовали Гапона для политической радикализации рабочего движения – особенно накануне событий 9 января 1905 года. Технология революции требовала пролития крови, и экстремисты делали всё, чтобы она была пролита. Именно такой вариант развития мог бы переломить массы к кардинальному изменению политического строя – уничтожению монархии.

Священник Гапон обсуждал с рабочими несколько вариантов петиции (с экономическими требованиями и с элементами церковной риторики), которая должна была быть лично вручена Государю, но с течением времени воззвание начинало приобретать под влиянием революционеров политический характер – с требованием намеренно невыполнимых политических изменений.

А кроме того, Гапон точно знал, в отличие от демонстрантов, что Царя в Петербурге нет и не будет, что в столицу из-за неудавшегося покушения на Государя 6 января были стянуты войска и что шествие (это было, помимо прочего, ещё и военное время) властями было категорически запрещёно.

Случилось то, что случилось: 130 убитых и 299 раненых.

Английская и французская печать, а вслед за ней – подпольная революционная, называли другие цифры. Например, английская «Дейли мейл» – 20 тысяч убитыми и 50 тысяч ранеными.

15 января, то есть через шесть дней Гапон разразился новым воззванием:

«…Гой ты, народ православный, хотя обнищалый и забытый, но ещё великий.

Проснись!..

Не пугайтесь архиерейского, поповского проклятия или якобы нарушения своей присяги. Архиерейское, поповское проклятие не имеет силушки: идёт оно от кровопийцы нашего – Николая II Романова…

Верьте вы только боевому комитету революционному, теперь единому о вас печальнику. В нём и я состою участником…»

Из трёх русских революций две революции (1905 года и «февральская» в 1917 году) Владимир Ильич профукал. Они были для него – как бы профессионального революционера – полной неожиданностью. И дело было даже не в том, что он в эти времена отсиживался за границей, и даже не в том, что большевики были в ничтожном меньшинстве, а в том, что вся партийная работа Ульянова погрязла в борьбе за власть и лидерство в революционном движении, из-за чего он не предвидел реальных событий, а плёлся за ними. Ещё на заре этого движения в 1900 году, он объявил, что «прежде, чем объединяться, мы должны сначала решительно и определённо размежеваться». Личные амбиции Владимира Ильича явно затянулись – вплоть до 1917 года.

Тем временем события 9 января 1905 года выдвинули неожиданного для Ленина лидера – священника Георгия Гапона (1870-1906), за которым пошли рабочие. На эту харизматическую фигуру впервые обратили внимание эсеры, которые использовали её в свою пользу. Однако именно друг Ленина писатель Максим Горький спас Гапона от ареста и помог ему бежать из России, а потом, по меткому выражению современника, мечтал «поженить Гапона с большевиками».

Когда в феврале 1905 года священник появился в Женеве и через посредника попросил Ленина о встрече, представляю себе, какие разноречивые чувства испытал будущий вождь пролетариата! С одной стороны, он не мог игнорировать человека, который дал толчок к массовому выступлению рабочего электората – самого важного, по ленинской теории, для будущей революции. С другой стороны, что взять с представителя призираемого им класса – духовенства?

Когда Н. К. Крупская писала в 1930-е годы свои воспоминания – при всей их лакировочности, сокрытии одних фактов и выпячивании других, – она всё-таки отметила то, что Ленин был взволнован перед этой встречей:

«Наступил вечер. Ильич не зажигал у себя в комнате огня и шагал из угла в угол.

Гапон был живым куском нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Ильич волновался перед этой встречей…

Конечно, можно было просто пройти мимо Гапона, решив наперёд, что от попа не будет никогда ничего доброго. Так это и сделал, например, Плеханов, принявший Гапона крайне холодно. Но в том-то и была сила Ильича, что для него революция была живой, что он умел всматриваться в её лицо, охватывать её во всём её многообразии, что он знал, понимал, чего хотят массы. А знание массы дается лишь соприкосновением с ней. Ильича интересовало, чем мог Гапон влиять на массу».

Ленин явно завидовал авантюризму и провокаторским способностям Гапона.

Главная идея Гапона в переговорах с Лениным была в объединении всех революционных организаций России для вооружённого свержения самодержавия. Популярность Гапона в Европе была фантастической. Он собрал огромные деньги на покупку оружия и доставки его в Петербург, в том числе от японцев, которые в это время воевали с Россией. Ленину совсем не хотелось объединяться с конкурентами, но и открыто перечить объединительной конференции он тоже не мог.

На призыв Гапона откликнулись 11 из 18 социал-демократических и народнических партий и организаций. На конференции, проходившей 2 апреля 1905 г., большевиков представлял Ленин. Как писал один из современников, Ленин посидел на первых заседаниях, “но с краю, на приставных”, и, увидев, что Гапон дрейфует к эсерам и, следовательно, не клюнул на его авансы, перестал туда ходить.

В эти дни в Женеве был и Луначарский, который также, как и Крупская, в 1930-е годы написал воспоминания о взаимоотношениях Ленина с Гапоном. Оба они писали свои мемуары, зная то, что произошло потом: неудачная попытка Гапона доставить в Петербург оружие для революционных отрядов, обвинения Гапона партиией эсеров в связях с полицией и последовавшей после этого казни священника. Поэтому полностью им доверять нельзя.

«После нескольких бесед, – сообщает Луначарский, – Ленин пришёл к выводам, по отношению к Гапону нелестным. Он прямо говорил нам, что Гапон кажется ему человеком поверхностным и может оказаться флюгером, что он больше уходит в фразу, чем способен на настоящее дело, и вообще действительно серьёзным вождём, хотя бы и для полусознательных масс, явиться не может».

«ПРОТОРЕСВИТЕР ВСЕЯ РУСИ»

Один из докладов Поместного собора 1917-1918 гг., посвящённый тем клирикам, которые выступали против священноначалия под революционными лозунгами и апеллировали к новой гражданской власти, так и назывался «О церковном большевизме». Этот доклад как бы подводил итог бурной дискуссии о церковных реформах, развернувшейся в межреволюционные годы.

Впрочем, обновленческое движение в своих радикальных формах тогда только начиналось, а развернулось оно не без помощи высшей государственной власти и подведомственных ей органов ВЧК с 1917 г., ГПУ (ОГПУ) с 1922 г., НКВД с 1934 г., которые были заинтересованы в расколе Церкви и создании жёсткого контроля над ней.

Сейчас история обновленчества очень хорошо изучена (М. В. Шкаровский, А. Г. Кравецкий, свящ. Александр Мазырин и др.), опубликовано множество документов, получивших свой исторический приговор, и это даёт большую надежду, что подобные явления у нас не повторятся (хотя пример современной Украины говорит об обратном).

Одна из ветвей обновленченства называлась «Живая церковь». Часто всех обновленцев, хотя их было несколько направлений, называют «живоцерковниками».

Создателем этой раскольничей секты был неприметный петербургский священник Владимир Дмитриевич Красницкий (1881–1936), который достиг небывалого доселе церковного чина «проторесвитер всея Руси» (1922). Думаю, заслужил он этот чин, благодаря тому, что был удостоен аудиенции с первым председателем Совета народных комиссаров РСФСР В. И. Лениным осенью 1919 года. Никаких подробностей – даже точной даты – этой встречи мы не знаем. Знаем только то, что «вождь пролетариата» позвал его после того, как ознакомился с обращением Красницкого к руководству страны «О направлении политики Советской власти в отношении к православной росийской церкви» (июль 1919 г.). Явно это воззвание понравилось Ленину и во многом определило политику государства на развал канонической Церкви.

Записка Красницкого сейчас опубликована и интересна только тем, что даёт наглядный пример политической и психологической метаморфозы консервативно настроенного священника, сделавшего первые, казалось бы, незаметные движения навстречу новой антицерковной власти, а потом шаг за шагом превратившегося в раскольника, карьериста, кровавого доносчика, чекиста, лютого врага Православной Церкви.

Родился в Херсонской губернии, окончил семинарию в Екатеринославле (ныне Днепр) и Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В Академии написал реферат «Обличение социализма». Служил до революции 1917 года в пяти храмах Петербурга, в 1910 году вступил в Союз русского народа, что в будущем тщательно скрывал, заполняя всякого рода анкеты.

После революции его семья (у Красницкого было пятеро детей) претерпевала всяческие лишения, поэтому он стал счетоводом в Комиссариате продовольствия в Петрограде, а осенью 1918 года записался в ряды сочувствующих Коммунистической партии.

В 1919 году являлся инструктором по церковным делам отдела юстиции Петроградского горисполкома и был полномочным представителем Совета депутатов при проведении в жизнь декрета об отделении Церкви от государства.

Затем заведовал отделением коллективных хозяйств в губернском Хозяйственном отделе, читал лекции в Красноармейском институте и Коммунистическом университете им. Зиновьева, одновременно служил инструктором в политических отделах Петроградского военного округа, заведовал отделом в газете «Деревенская Коммуна» и т. д.

В мае 1922 года организовал обновленческую группу белого духовенства и мирян «Живая церковь», стал выпускать одноимённый журнал. Постоянно хвалился, что сотрудничает с ГПУ. Доподлинно известно, что по его доносам был арестован весь причт храма Христа Спасителя в Москве, в котором он стал настоятелем. Выступал свидетелем на стороне обвинения во время процесса над митрополитом Вениамином (Казанским), кончившемся смертным приговором.

С 1922 года стал «первым протопресвитером всея Руси». В 1923 году на обновленческом соборе избран заместителем председателя Высшего Церковного Совета.

До смерти в 1936 году от гриппа служил настоятелем в известных ленинградских храмах.

Историки раскопали красноречивую характеристику Красницкого, написанную чиновником Петроградского райисполкома неким Аристовым в 1927 году:

«Красницкий, по нашему заключению, на 30-40% уже не поп. Он приносит изрядную пользу. Это самый главный клин в сердце церкви. Я не хочу этим сказать, что он полностью наш поп, он остаётся попом с его 20-ю старухами. И эта маленькая церковка в настоящее время кричит по всем направлениям, из неё летят стрелы в Агафангелов, Крутицких, Храповицких, сергиевцев, григорьевцев, обновленцев, автокефалистов и проч., и масса начинает прислушиваться. При имеющейся возможности извлечь некоторую пользу мы должны её извлечь, а эта возможность сейчас имеется, и она будет увеличиваться…»

О ЧЁМ РАССКАЗАЛ ГИЛЬ

Знакомство и общение со священником Михаилом Предтеченским было связано у Владимира Ильича с его страстью к охоте.

В воспоминаниях шофера С. К. Гиля «Шесть лет с Лениным» много рассказиков именно про охоту:

«Если время было весеннее, охотились на вальдшнепов и глухарей… С наступлением осени – опять охота: тетерева, зайцы… Владимир Ильич был отличным охотником и понимал все тонкости охотничьего искусства. Он хорошо знал, как следует подходить к тому или другому зверю или птице, как приблизиться к ним, в какой момент стрелять и когда пускать собаку. Он умел по солнцу определять направление и никогда не пользовался компасом. В незнакомой лесистой местности Ленин ориентировался по деревьям, как заправский охотник».

Написаны воспоминания в стиле стишков «Когда был Ленин маленький с кудрявой головой…» Они полны всевозможных мифов, путаницы, умолчаний, исторических загадок и откровенного вранья.

Приведу целиком этот рассказ:

«В один из воскресных дней Владимир Ильич отправился на машине в деревню Монино, расположенную в семидесяти километрах от Москвы по Северной дороге.

По словам одного егеря, проживавшего в Монино, лес, примыкавший к деревне, представлял собой прекрасное место для осенней охоты на зайцев и тетеревов.

В Монино мы ехали впервые. Нас встретил знакомый егерь и повёл в небольшой, очень опрятный дом, стоявший в центре деревни. Владимир Ильич обратил внимание на то, что домик, в который мы направлялись, стоит рядом с церковью.

Хозяин встретил нас радушно, просил располагаться по-домашнему. Это был пожилой статный мужчина, мало напоминавший крестьянина, скорее похожий на учителя или агронома. Бросались в глаза книги, стоявшие на полках.

Общительность Владимира Ильича нашла живой отклик в нашем гостеприимном хозяине. Владимир Ильич любил беседовать с людьми, умел вызывать собеседника на откровенность.

– Ну, расскажите, товарищ Предтечин, – обратился Владимир Ильич к хозяину, – как живут ваши крестьяне, что думают они о советской власти, каковы их настроения.

Предтечин, не подозревавший, что с ним говорит Ленин, охотно и остроумно рассказывал, как жили крестьяне до революции, как восприняли они советский строй. Затем заговорили о сельском хозяйстве, о житье-бытье отдельных крестьянских семейств, о будущем советской деревни. При этом наш хозяин обнаружил очень любопытные взгляды на быт крестьянина и высказал Ленину интересные мысли о сельском хозяйстве.

– Да, все это чрезвычайно интересно, – сказал Владимир Ильич. – Вы, должно быть, агроном? Нет?

– Нет… – уклончиво ответил Предтечин и немного смутился.

Ленин поднялся и сказал:

– Ну, а теперь – в лес! На охоту! Пойдёмте с нами, товарищ Предтечин, – предложил он хозяину.

Тот согласился, принёс из соседней комнаты ружьё, и мы двинулись в путь.

Мы углубились в лес. Собаки были пущены вперёд, руководил охотой егерь. Мы разделились на две группы: Владимир Ильич и Предтечин пошли вправо, я с егерем – влево. Как-то неожиданно егерь обратился ко мне:

– Какая, по-вашему, профессия у этого Предтечина? Вот удивлю вас: он священник, служитель культа.

– Что? Поп? Вы шутите…

– Нисколько. Он служит в той самой церкви, что рядом с его домом. Но он не такой, как все попы… Он не фанатик. Видите – на охоту пошёл с нами.

Я решил тотчас же сказать об этом Владимиру Ильичу. Вот, думаю, будет изумлён! Возмутится, вероятно, что его привели в избу попа.

Но сказать об этом удалось только к вечеру, когда мы возвращались с охоты.

Охота была удачная: у каждого из нас висело много убитых зайцев. Владимир Ильич был в отличном расположении духа.

Приближаясь к дому Предтечина, мы с Владимиром Ильичем немного отстали, и тут я сказал ему:

– А ведь Предтечин вовсе не агроном и не учитель, а поп.

Ленин остановился и недоверчиво сощурил на меня глаза.

– Как так – поп? Вероятно, бывший?

Я объяснил, что вовсе не бывший. Владимир Ильич сначала отказывался верить. Через несколько минут между Лениным и Предтечиным завязался разговор, который остался у меня в памяти навсегда.

– Послушайте, – начал Владимир Ильич, – о вас ходят слухи, что вы священник. Что это – правда?

– Правда. Я состою в духовенстве около двадцати лет.

– Не пойму, какой же вы священник? Голова у вас стриженая, одежда обыкновенная, и на моих глазах вы убивали животных!

Предтечин улыбнулся и после паузы сказал:

– Я понимаю ваше недоумение. Моя внешность и моё поведение не в ладу с религией… Это правда.

– А убеждения? Неужели вы служите религиозному культу по искреннему убеждению?

Предтечин, видимо, понял, что перед ним человек, с которым надо говорить откровенно или вовсе прекратить разговор.

– Видите ли, – произнес Предтечин, – я служитель культа только в известные часы, по воскресеньям…

– Как вас понять?

– Убеждения не всегда идут в ногу с профессией. В жизни это наблюдается часто.

Владимир Ильич понимающе улыбнулся и сказал:

– А ведь всю жизнь кривить душой – это страшно, а? Сознайтесь!

Предтечин развёл руками и уклончиво ответил:

– Я сам частенько удивляюсь: видит меня вся деревня, знает, что я направо и налево нарушаю религиозные правила, а ходят в церковь, слушают и верят мне.

– А почему бы вам не отречься? Вы могли бы заняться каким-нибудь полезным трудом.

Предтечин махнул рукой:

– Поздно. Возраст не тот… В мои годы заняться каким-нибудь ремеслом – трудно. А церковь меня обеспечивает всё-таки. С этим надо считаться… Мой дед был попом, отец – тоже, ну и я пошёл по той же стезе. Инерция! И что самое удивительное – ведь и отец и дед очень смутно верили… Одно слово – профессия!

Мы приблизились к дому Предтечина. Уже вечерело. Надо было собираться в путь, чтобы до наступления ночи прибыть в Москву. Прощаясь с Владимиром Ильичем, Предтечин как-то виновато сказал:

– Не осудите, гражданин, – много на этом свете всяких противоречий… Вы приезжайте к нам, поохотимся.

Эта встреча произвела впечатление на Владимира Ильича. Сидя рядом со мной в машине, он сказал:

– Видели, товарищ Гиль, на чём держится религия?

Как-то раз зимой Владимир Ильич, проезжая мимо одной подмосковной станции, увидел церковь, из которой валом валил народ. Был, очевидно, праздник. Владимир Ильич засмеялся и сказал:

– А помните, Гиль, как мы с попом охотились? «Профессия, – говорил он. – Инерция!»

В более позднем издании были исправлены некоторые неточности: деревня Монино на реальное названия села – Минино, фамилия священника Предтечина – на Предтеченского.

Мне было достаточно часа, чтобы узнать, что место, куда они ездили на охоту, находится сравнительно недалеко от Горок и намного ближе к Москве, чем 70 км., что имя у священника, настоятеля деревянного Троицкого храма, было Михаил, что были они там с Гилем несколько раз, что в первый раз (август 1920 г.) их сопровождал друг семьи Ульяновых Крыленко Н. В. (1885–1938), который в тот момент был не только председателем Верховного трибунала и прокурором, но и заведующий управлением охоты при наркомате земледелия, что, наконец, сын священника Предтеченского работал в секретариате у Крыленко.

Кстати, этот старший сын священника носил почему-то иную фамилию – Жуков.

А вот у младшего сына – Алексея Михайловича – фамилия уже была почему-то Вержбицкий. Он тоже оставил свои воспоминания о посещении их Ленина:

«Хорошо помню август 1920 г. Ранним утром, выйдя за калитку, увидел катившую по улице открытую легковую машину. В ту пору появление автомобиля в деревне было событием. Когда тот подкатил к нашим воротам и остановился, я оцепенел. Рядом с шофёром сидел В. И. Ленин, на заднем – Н. В. Крыленко, он прежде бывал у нас. Сбежав с крыльца, отец радушно приглашал дорогих гостей в дом… Второй раз Ленин приехал в октябре, потом осенью 1921 г.»

И последнее. По решению Мособлисполкома 22 апреля 1958 года состоялось торжественное открытие доски о посещёнии Лениным деревни Минино. Но повесили её не на дом священника, а на дом крестьянина Малышева.

Не берусь судить, насколько правдив был рассказ Гиля о священнике Михаиле Предтеченском – возможно, его интерпретация услышанного разговора была намеренно искажена, как искажены другие факты. Но то, что точно произошло там – это то, что деревянный храм в 30-е годы был закрыт, а потом разобран по брёвнышкам. Надеюсь, священник Михаил Предтеченский не был расстрелян, как это случалось с десятками тысяч других священников, а умер своей смертью.

ПОЧЕМУ ЛЮДИ ПРИХОДЯТ В ЦЕРКОВЬ?

Вопрос, конечно, не для короткой заметки. Нужен квалифицированный опрос, свидетельства, исторический аспект, взгляд изнутри, взгляд снаружи, аналитика…

У каждого священника есть свой опыт размышлений на эту тему. Есть он и у меня.

1. Самая большая часть людей, приходящих в Церковь, это те, кто не могут найти выход из жизненного тупика (болезнь, смерть близкого человека, семейный кризис, неправильный выбор профессии, утеря смысла жизни, одиночество, нищета, страхи, отчаяние, критическое накопление ошибок и т.д.).

В евангельской притче о брачном пире так и говорится Хозяином дома, чтобы к Нему привели «нищих, увечных, хромых и слепых» (Лк. 14, 21).

Эта категория церковных прихожан составляет костяк любого прихода. Именно они являются красноречивыми свидетелями помощи Церкви в исправлении кривизны их жизни.

2. Следующая категория – это те, кто, условно говоря, сердцем и душой ЗНАЛИ о существовании своего Создателя и Спасителя, верили Ему, искали Его. Пришли в Церковь и нашли Его там.

3. Но есть часть людей, которые устроены по-другому. Для них всё поверяется рационализмом и логикой. Кто искренне пытается понять верующих. Кто не боится найти закономерности в «гипотезе Бога». Кто честно пытается ответить на вопрос «В чем смысл жизни?». Кто находит смысл в евангельском способе познания истины.

4. Есть довольно узкая группа людей, для которых эстетическая сторона церковной службы, церковного искусства, языка богослужения и церковной книжности является убедительным аргументом для вхождения в церковную ограду.

5. Для нашей эпохи характерными являются и попытки через Церковь найти способы самоидентификации – мировоззренческой, социальной, личностной. Предпочтительность «веры отцов» становится непререкаемой. Есть среди нас и такие.

Понятно, что подобный схематизм часто опровергается любым конкретным примером. Иногда в человеке намешано и то, и другое, и третье. Одни люди, соприкоснувшись с Господом, сразу получают благодать богообщения, другие – ждут этого блаженства десятилетиями. Для одних – покаяние и благодарение являются естественным состоянием души, для других – этому приходится учиться, ломая в себе многочисленные преграды.

Есть ли те, кто переступил порог храма, получил многое из того, что просил, а потом ушёл оттуда, не приложив усилия для борьбы с искушениями? Конечно, есть. И их очень много.

Но надо знать главное: православному человеку – «избранному» – достижение счастья (блаженства) не просто возможно, но неизбежно.

Потому что счастье – это совпадение нашей воли с Волей Божией.

г. Москва