Журнальный мир

Дилогия нашего земляка, писателя Камиля Зиганшина включает в себя романы «Скитники» и «Золото Алдана». Посвящены они старообрядцам, и автор ставит перед собой задачу изобразить быт и культуру людей, сознательно изолировавших себя от большей части общества, от влияния официальных государственных структур и, прежде всего, от поддерживаемого государством основного религиозного течения в христианстве. В настоящей работе мы хотим проследить, как семейные отношения старообрядцев отразились в романах Камиля Фарухшиновича. Думается, что эта тема актуальна не только в Год семьи, – она вечна, поскольку именно от благополучия семейных отношений зависит и благополучие всего народа.

Для того чтобы говорить далее о старообрядцах, сначала ответим на несколько вопросов:

– Когда произошёл раскол в русской православной церкви?

– Какие противоречия легли в его основу?

– По каким позициям произошло разделение?

Суть реформаторской деятельности патриарха Никона

Условной датой раскола в русской православной церкви можно назвать 1656 год, когда на Московском соборе были преданы анафеме приверженцы старых обрядов, из-за чего, собственно, их и стали называть старообрядцами. Раскол, разумеется, назревал довольно долгий период времени, и связан он с реформаторской деятельностью патриарха Никона. Он решил ввести изменения в богослужебные книги и некоторые обряды, для того чтобы уподобить их современным греческим.

Фактически все нововведения можно свести к следующим пунктам.

1. Были отредактированы тексты Священного Писания и богослужебных книг, в частности вместо Исус стало писаться Иисус.

2. Двуперстное крестное знамение заменялось трёхперстным и отменялись так называемые «метания», то есть малые земные поклоны.

3. Крестные ходы отныне проводились не посолонь (то есть по солнцу), а против движения солнца.

4. Вместо сугубой аллилуйи вводилась трегубая, то есть «аллилуйю» во время богослужения требовалось произносить не дважды, а трижды.

5. Было изменено число просфор на проскомидии и начертание печати на просфорах.

6. Отменялось полное погружение в воду при крещении.

Таким образом, изменения большей частью коснулись обрядовой части верования. Однако это вызвало недовольство среди верующих, часть которых активно сопротивлялась нововведениям, что и привело к далеко идущим последствиям. При таком подходе к реформаторству противостояния избежать было невозможно, поэтому сложно сказать, на что надеялись Никон и его окружение. Если не допускать мысли, что реформы проводились недалёкими людьми, а мы, разумеется, так не полагаем, то остаётся предположить, что в основе реформ лежали не только внешнеполитические цели (Никон, возможно, метил на константинопольский престол), но и внутриполитические: создавался предлог, ссылаясь на который можно было бы убрать со сцены своих противников.

Однако это задача историков – объяснять мотивы церковной реформы, наша задача сугубо литературоведческая. Поэтому лишь процитируем Екатерину II, слова которой демонстрируют, насколько серьёзны были последствия проведённых реформ для России: «Никон – личность, возбуждающая во мне отвращение. Счастливее бы была, если бы не слыхала о его имени… Подчинить себе пытался Никон и государя: он хотел сделаться папой… Никон внёс смуту и разделения в отечественную мирную до него и целостно единую церковь. Триперстие навязано нам греками при помощи проклятий, истязаний и смертельных казней… Никон из Алексея царя-отца сделал тирана и истязателя своего народа».

Если так отзывалась о реформе государыня, то чего же было ждать от простого народа?

Раскол, возникший в церковной сфере, не мог не перенестись в область народной жизни. По мнению автора статьи Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, противостояние приняло «характер народно-демократической оппозиции против преобразования России в европейское государство». Как известно, в петровскую эпоху завершилось переустройство внутренней жизни России на манер европейской. Именно тогда раскольническое движение «как отколок древней отжившей России» окончательно отпало от преобразованного государства 4.

Зададимся вопросом: «А причём тут семейные отношения или семейные ценности? Ведь на первый взгляд реформы их никак не затрагивали?»

Мы не зря оговорились, что «на первый взгляд». На самом деле реформы коснулись семейных отношений сразу же. Исключительное значение имел в расколе вопрос о таинстве брака, потому что с ним был связан весь строй семейной жизни 5, 170. Старообрядцы тут же перестали признавать браки, освященные официальной церковью. Встала даже проблема: а что делать, если семья принимает раскольническую веру, а венчание было произведено в официальной церкви? Признавать такой брак или нет? Ответы были разными. Одни считали, что необходимо сначала развестись, а потом заново венчаться, другие, как, например, протопоп Аввакум, признавали уже существующие браки, и призывали не чинить искусственные трудности таким семьям. Можно также гипотетически предположить, что одни члены семьи могли придерживаться старой веры, а другие – новой, в результате чего семейные отношения осложнялись вплоть до проклятий и изгнания кого-либо из семьи. Однако и это вопрос для историков, а мы сосредоточимся непосредственно на тексте К. Зиганшина и проследим, как семейные отношения старообрядцев раскрываются на примере судеб основных персонажей произведения.

Варлаам

Варлаам, в миру Василий Шмурьев, – потомок знатного княжеского рода. Любопытны и весьма примечательны условия его формирования как личности. Он вырос в родовом поместье близ Твери под присмотром престарелой тётки.

Тихая размеренная жизнь в загородном имении способствовала развитию в нём «самых добродетельных свойств и устремлений». Да и сама тетушка, глубоко верующая, просвещенная женщина, «поддерживала в мальчонке первородную чистоту и ласку ко всему живому».

Василий с детства был огражден от пороков высшего света, поэтому у него напрочь отсутствовали самолюбие, проявления обиды и ненависти: «его смиренная душа любила всех и каждому желала добра».

Повзрослев, Василий осознал, что служба «не по нутру его вольной, нежной душе». Он увидел, что среди столичного высшего общества распространены хитрословие, чванливость, притворство, блуд и мотовство. Поэтому он отказался от благ своего знатного происхождения и принял монашеский постриг с новым именем Варлаам. Он удалился от мирской суеты и стал вести аскетическую жизнь «во славу Божью».

Новое его разочарование было связано с тем, что и среди церковных служителей он увидел всё те же пороки и завуалированную борьбу за власть. Тогда он отправляется странствовать. В этот момент писатель подчёркивает, что Варлаам чувствует себя неотрывной частицей окружающего бесхитростного мира, слитность, единство с природой. Отметим это качество и мы, как один из предварительных выводов: семейные ценности старообрядцев, по Камилю Зиганшину, вытекают из их природной целесообразности. В этой связи важной является деталь, которую умело подмечает автор: Варлаам в дороге поднимает сосновую шишку, из которой выпадает семя, и думает: «Экая крохотулька, а такой исполин из неё вырастает! Сколь же велика сила Господня, таящаяся в семени, ежели она рождает такого богатыря?!» Заметим, что шишка в данном случае может быть интерпретирована как семья, некое единство, которое и способствует рождению богатыря, которое даёт ему силу.

Варлаам приходит к убеждению, что «именно в одухотворённой Царём Небесным Природе-матушке и заключён вечный источник жизни для всего сущего и именно через таящуюся в Природе силу Создатель пробуждает и развивает в душе человека любовь и совестливость».

Итак, подчеркнём ещё раз: две важнейшие нравственные категории «любовь» и «совестливость», лежащие в основе семейных отношений, по мнению Варлаама заключены в самой природе. Думается, что это мнение и самого писателя.

В Ветлужском крае Варлааму приглянулись суровые старообрядцы, выделявшиеся «цельностью, усердием к труду и почитанием древнерусского православия». Один из старообрядцев рассказывает ему, чем старая вера отлична от нынешней: «надобно молиться по неправленым, первоисточным текстам и не кукишем, а двумя перстами. Табаку не курить, и не нюхать, инострану одёжу не носить, бороды не скоблить, усов не подстригать. Да много ещё чего… Наш книжник сказывал, что только в старом православии сохранены неповреждёнными догматы и таинства в тех смыслах, как проповедовал Сам Христос».

В приведённом отрывке мы видим, что в высказывании старообрядца содержится не только отрицание Никоновых реформ, но и преобразований Петра I – инострану одёжу не носить и т.п. Важно придерживаться смыслов, которых придерживался Сам Христос. Все попытки изменения старой веры – плод деятельности антихриста, и при таком подходе противоречие, заложенное Никоном, выходит на принципиально новый, бескомпромиссный уровень отношений.

«Вера не штаны, чтобы по износу менять, – говорит старообрядец. – Вере износу нет, на то она и вера, на том она и стоит. По какой вере наши родители жили, по той и нам надобно с их благословения». И в этих словах не что иное, как выражение семейных ценностей, приверженность семейным традициям: по какой вере родители жили, по такой и нам следует. Да ещё и с их благословения. Напрашивается следующий вывод: почитание родителей в семье старообрядцев – один из краеугольных камней семейных отношений.

Варлаам становится отшельником, старается жить вдали от людей. Но вот парадокс: они сами тянутся к нему, поскольку он разбирается в травах и обладает даром врачевания. Писатель показывает что добровольное одиночество, пустынничество хоть и является закономерным исходом развития личности Варлаама, тем не менее, такая жизнь входит в противоречие с системой семейных ценностей старообрядчества. Когда Варлааму перевалило за шестьдесят, он осознал, что «житие его на земле клонится к закату», а ему нужно передать кому-либо накопленные им знания и опыт. Не случайно отрок Никодим, появившийся однажды у его дверей, был воспринят им «как чадо родное».

Отношение к расколу отражается в беседе Варлаама с настоятелем Ветлужского монастыря Константином.

Константин сетует на то, что нынешняя молодёжь истинную веру покинула, бороды побрила, но главная беда общества всё же в том, что люди «заветы отцовы да дедовы позабыли». Эти два определения – отцовы и дедовы, – образованные от терминов родства, лишний раз свидетельствуют об отходе от традиционных семейных ценностей.

Но не только в этом ересь, по мнению Константина, а в том, что ложные ценности выставляются за достоинства. С горечью он говорит о том, что народ стал подвержен слабостям: «О будущем не мыслит, страха Божьего не ведает. Что есть – враз пропьет, али в кости проиграет. Иной даже детям родным крошки не оставит…» В этой фразе проскальзывает ещё один старообрядческий взгляд на семейные ценности: родители обязаны заботиться о своих детях. Другое отношение – это происки антихриста.

Никодим

Никодим – приёмный сын Варлаама. Будучи любознательным, он с интересом постигал строго соблюдаемое в Ветлужских краях первоисточное православие, читал церковно-славянские книги, писанные до никоновой поры. Особенно «Житие» и «Книгу бесед» протопопа Аввакума.

Именно ему и Маркелу завещает настоятель Константин стать хранителями истинной веры. Они вместе с группой молодых старообрядцев должны уйти в Забайкалье и основать там новое поселенье, поскольку власти подбираются всё ближе и ближе к монастырю с мыслью уничтожить опасный очаг старообрядчества. Константин излагает Варлааму свой план, в котором, между прочим, значится: «Дабы не угас огонь веры нашей, надобно обосноваться и жить им там не по монастырскому уставу, а по мирскому – семьями».

Константин понимает важность семьи для сохранения первородной чистоты православия, а сказать точнее – тех нравственных устоев, на которых и держится русский народ, земля русская. И важно не только сохранение, но и распространение устоев, а это возможно лишь в условиях семьи, опора только на замкнутое монашеское существование может привести к вырождению. «Но в жены чтобы брали девиц только из единоверцев», – добавляет он. И в этом обнаруживается ещё один аспект понимания старообрядцами семейных ценностей – своеобразная охрана «чистоты крови», вытекающая из опасности заражения «вирусами» других религиозных течений.

Девятнадцать лучших послушников отправляются из Ветлужского монастыря сначала в Забайкалье, а потом и дальше – в Сибирь, и волей-неволей напрашивается сравнение с библейским исходом. Оно поддерживается легендой о Беловодье – своеобразной землёй обетованной для старообрядцев. В пути, как и было завещано Константином, молодые люди находят себе жён в раскольничьих скитах. Автор пишет: «Следуя уставу, на каждой зимовке один, а то двое или трое обзаводились семьями». Слова «следуя уставу» свидетельствуют о том, что жизнь в старообрядческой общине была строго регламентирована, а стало быть, были чётко расписаны и семейные отношения.

Никодим женился одним из первых – на дочери наставника беспоповской общины, приютившего путников в зиму 1871 года на берегу Убинского озера. Благословляя дочь крестным знамением, отец говорит дочери: «Мужа почитай, как крест на главе часовни. Муж во всём верховодит. Твоё дело рожать да детишек воспитывать». Это и есть семейный регламент, то есть роли в семье строго распределены. Надо отметить, что и детей с малых лет учили и воспитывали «в беспрекословном послушании, без своенравия, в смиренной любви ко всему живому». Без разрешения родителя и наставника дети не могли никуда отлучаться. Занимался с ними в молельном доме наставник Маркел. Он обучал их грамоте и Слову Божьему.

Здесь мы обязаны оговорить один момент. Нам не известно, сознательно ли автор «женит» Никодима на дочери наставника беспоповской общины, но оставить этот факт без внимания мы не можем. Дело в том, что беспоповцы считали, что антихрист со времён патриарха Никона воцарился в русской церкви, истребив в ней все таинства и священство. Поскольку священники отсутствуют, то и брак не может совершаться, и поэтому все должны жить девственно, а повенчанных нужно разводить. Так откуда же дочь у наставника беспоповцев?

Думается, это авторский намёк для тех, кто «в теме»: есть глубокий смысл в том, что даже беспоповцы признают необходимость брачного сожительства, которое свойственно человеческой природе. Действительно, для заключения брачного союза участие священника совсем не обязательно. Да и, судя по Ветхому Завету, от Адама до Аарона таинства брака не существовало. А что тогда является обязательным условием для старообрядца? Автор дилогии отвечает на этот вопрос так: достаточно родительского благословения и согласия жениха и невесты.

Рассказывая о том, как обустраивалась община на новом месте, писатель подчёркивает, как важно для старообрядцев, чтобы у каждой семьи был собственный дом. Каждая семья – отдельная единица общества и у неё должны быть свои формальные границы. Рубежи государства обозначаются пограничными столбами и охраняются государственными законами, поселение общины обносится забором и охраняется уставом, семья тоже имеет свои границы – это стены дома. И охраняется семья заветами отцов и дедов, правилами, установленными ими, наконец, их верой.

Никодим, неукоснительно блюдя заветы Константина и Варлаама, и помыслить не может, что на неписаный семейный кодекс посягнёт не кто-нибудь, а его сын Елисей. Случилось так, что Елисея спасают от верной смерти эвенки, и он, какое-то время живя у них, влюбляется в эвенкийскую девушку. Воспитанный в правилах строгого послушания, он не смеет, не получив дозволения, привести в скит невесту неблагочестивой веры. Отец и наставник Маркел отказывают ему в этом, тогда он самовольно покидает общину и уходит жить к эвенкам. Возникает конфликт, связанный с нарушением устава, составленным самим Варлаамом.

Елисей проклят общиной, но Никодим и Маркел вынуждены искать компромисс. И он находится. Никодим оправдывает сына так: «По уставу оно, конечно, не положено в супружницы чужих, но где девок-то брать! Сам посуди, своих мало – все больше ребята родятся. Из ветлужских и так четверо в бобылях. А эвенки всё ж народ чистый, новообрядческой церковью не порченный. Добры, отзывчивы, не вороваты – чем не Божьи дети?» Как мы видим, в объяснениях Никодима – два довода: во-первых, девок нет, а община должна развиваться; во-вторых, эвенки – народ, не порченый новообрядческой церковью. Маркел соглашается с тем, что бог един для всех и выставляет условия, при которых возможно отступление от устава: «Ежели решится она (эвенкийка Осиктокан) пройти таинство переправы и креститься по нашему обряду с трёх погружательным омовением в ключе святом, а опричь того, даст пожизненный обет не покидать пределы Впадины, то, пожалуй, и повенчаем». Сход общины поддержал мнение наставника, и Елисей был прощён.

И вот тут-то наступает самый сложный и важный момент для понимания романа. Несмотря на то, что Елисей формально прощён, Никодим тяготится тем, что преступил заповеди отцов. И божья кара следует незамедлительно: в скит заносится зараза, и начинается лютый мор. Умирает Пелагея – жена Никодима, и он понимает, что для него-то прощения нет, и наказывает самого себя – решает провести остаток жизни отшельником в пустыне. Автор решает это противоречие своеобразно: теперь уже ни Никодиму, ни тем более его сыну Елисею не суждено найти заветного Беловодья.

Корней

Любимцем Никодима стал внук Корней. Именно на него он возлагал надежды, именно он должен был завершить начатое им дело. Писатель создаёт героя, обладающего необычными качествами: Корней никогда не плачет, не мёрзнет на холоде, даже купается зимой в промоинах Глухоманки. От него исходят волны тепла и доброты, и к нему тянутся не только дети, но и взрослые. Он не по годам сообразителен и понятлив. Читатель начинает верить, что это именно тот самый персонаж, с которым может быть связано будущее общины. Если не он, то кто выведет старообрядцев из глухой самоизоляции в широкий, счастливый мир Беловодья? По мнению критика Светланы Замлеловой, Корней – это «род негромкого, не всегда заметного другим, повседневного героизма» 3.

Корнею, как и Никодиму и Варлааму, открыта душа природы. Как никто другой, он понимает и чувствует её. Корней перенимает знания у своего деда, становится искусным травником и лечит людей и животных. И в этот самый момент автор подбрасывает деталь, напоминающую нам о противоречии: «прямые, жесткие и черные, как смоль, волосы выдавали текущую в нем эвенкийскую кровь». Возможно, именно благодаря ей, чуждой старообрядцам крови, Корней не может усидеть на месте. Его всё время тянет странствовать, его влечёт познание мира. Но тягу к путешествиям ограничивают две существенные преграды. В раскольнической семье существует строгая субординация: во-первых, дети никуда не могут отлучиться без разрешения главы семейства, а во-вторых, требуется испросить разрешения у наставника. По большому счёту, община есть та же самая семья, только в расширенном понимании слова, поскольку отношения в ней складываются как проекция семейных отношений. По мысли писателя, лад в семьях, строящийся на основе первородного православия, приводит к духу добросердечия и братской взаимовыручке в пределах общины, а это, в свою очередь, является той плодотворной почвой, на которой расцветает земля русская.

Таким образом, государство крепко семьями, в которых живут по чести и совести, в которых соблюдаются обычаи и традиции, завещанные отцами и дедами. Это с одной стороны. А с другой, ослабление семейных связей приводит к тому, что в сердце человека вселяется дух уныния и скорби. Тогда он слабеет и может попасть под власть дьявола. В этой связи показателен эпизод, когда Корней переживает смерть Никодима. После похорон любимого деда, первое, что он делает, – идёт к отцу и просит заслать сватов к Дарёнке. Почему он задумывает жениться именно в момент похорон? Случаен ли его поступок? Разумеется, он закономерен и исходит из необходимости укрепления семьи и рода. Именно к этой мысли намеренно или подсознательно подводит нас автор.

Противоречие, изначально заложенное в персонаже, приводит к тому, что Корней неожиданно для себя увлекается «белокурой бесовкой» Светланой, завлекшей его в свои сети ради корыстных побуждений. Он тайно покидает Кедровую Падь и уплывает на пароходе в город. Корней изменяет Дарёнке, изменяет семье, изменяет общине, и, разумеется, первородной истинной вере. И что случается с ним? Оторванный от своих природных корней, он лишается силы – и физической, и духовной. Его воля подавлена, а «с грешным человеком бесы не канителятся», и гордый, свободный праведник вмиг превращается в игрушечного «лесовичка». По А. Хужахметову, «став “своим” в двух мирах, Корней пытается через любовь к Светлане выйти к миру “инославных”. Однако вскоре понимает, что его в этом мире используют для достижения личных целей, славы. Грехи гордыни и алчности тянут за собой блуд – осуждаемое древлеправославным скитом деяние» 6.

Наставник Григорий предаёт Корнея анафеме за нарушение устава. Но помните, кто допустил самое первое послабление для Елисея, нарушив Устав? Как ни странно, этим нарушителем является наставник общины Маркел. А в случае с Корнеем тоже был момент послабления Устава: наставник Григорий сам допустил чужого человека – Светлану – в большую семью – в закрытую общину. И он понимает, что грехопадение Корнея есть следствие его «греха нечаянного». Напрашивается вывод: любое, пусть даже самое малое, объяснимое и оправданное отклонение от устава семьи приводит к её разрушению. Не случайно родительский авторитет, авторитет главы семейства в староверческой семье непререкаем, именно поэтому любые поступки членов семьи согласуются с отцом, а членов общины – с наставником,

Долог путь возвращения Корнея, но он найдёт в себе силы испросить прощения у общины и у семьи. Но никогда не простит себе сам свой проступок, никогда уже отношения с Дарёнкой не станут прежними. Теперь фактически она становится главой семейства, а по воле собора – и наставницей общины старообрядцев. Наказание божье тоже неизбежно: даже сполна искупив свою вину, Корнею ни за что не достичь Беловодья.

Последняя страшная кара настигает его: волки отгрызают ступни Корнею. «Если самый сильный из старообрядцев, Корней, остался без ног … значит, и его община лишена движения, она оказалась в тупике», – замечает писатель Равиль Бикбаев 1, 7. Но дело, начатое век назад Никодимом, теперь возлагается на Изосима. Ему выпадает трудная миссия – вывести общину из тупика. Изосиму открывается Горный Дух, и он понимает, что всё имеет свои пределы: добро, переходя установленные границы, превращается в свою противоположность, поэтому необходимо бдительно охранять границы семьи, общины и государства. По словам председателя Союза писателей России В.Н. Ганичева, «чтобы России выжить сегодня и подняться, нужно хранить свою самобытность, нужно хранить свои корни, нужно опираться на духовные заветы предков» 2.

Подводя итоги

Подводя итоги нашему исследованию, отметим основные моменты семейных отношений, нашедшие отражение в романах Камиля Зиганшина. Главная роль в старообрядческой семье принадлежала старшему мужчине. Он занимался экономическим благосостоянием семьи, вёл хозяйство, и именно он выполнял роль духовного лидера. Точно так же, как и наставник в общине, он наставлял молодых, имел право поощрять и наказывать. Его решению должно было выполняться беспрекословно, у него требовалось испрашивать разрешение на какую-либо деятельность, он же решал вопросы брака: без воли отца нельзя было жениться или выходить замуж.

Повседневный семейный быт лежал на матери – на жене главы семейства. Она воспитывала маленьких детей, готовила еду, при необходимости регулировала отношения в женской половине семьи, распределяла работу между невестками и взрослыми дочерьми.

Семья староверцев хранила нравственные, религиозные и иные культурные нормы, в рамках семьи они и передавались новым поколениям. В частности, нормы взаимоотношения детей и родителей предполагали, что родители держат детей в строгости, что имело глубокий охранительный смысл: необходимо было уберечь потомство от греха. От своих родителей дети усваивали стереотипы поведения, староверческие обряды и обычаи.

Отношения между женой и мужем, несмотря на существовавшую иерархию – жена была обязана повиноваться мужу, – строились на взаимном уважении. Это был союз, духовно подкреплённый общими целями и общей верой.

Нарушение «первородных» традиционных законов приводило к разрушению семьи, общинной жизни и вело к гибели, то есть не соответствовало цели физического и духовного спасения, к которым и стремилось староверчество. Отметим, что спасение физическое предполагало выживание и обеспечение будущего для своих потомков, а со спасением духовным староверы связывали нравственное возрождение и расцвет народной культуры.

Литература

1. Бикбаев Р. Мир Камиля Зиганшина // Зиганшин К.Ф. Золото Алдана: роман в двух книгах. – М.: Престиж Бук, 2014. – С. 5–8.

2. Ганичев В.Н. Отзыв о романе Камиля Зиганшина «Золото Алдана» [Электронный ресурс]. – http://www.ziganshin.ru/Rec/Ganichev.html

(дата обращения : 03.10.2018).

3. Замлелова С. О диких степях Забайкалья… [Электронный ресурс]. – http://www.ziganshin.ru/Rec/Zamlelova.html

(дата обращения : 03.10.2018).

4. Раскол // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890–1907.

5. Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. – СПб.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1898.

6. Хужахметов А.О. Композиционный репертуар в романе Камиля Зиганшина «Золото Алдана» [Электронный ресурс]. – http://www.ziganshin.ru/Rec/Kompoz.html (дата обращения : 03.10.2018).