Журнальный мир

* * *

По улице шли трое слепых. Но, боже мой, какие они были разные.

Первый был поводырем, разговаривал по телефону,

улыбался и уверенно вел за собой остальных.

Второй чувствовал себя защищенным с обеих сторон.

Третий — старик — плелся сзади настоящим ребенком, потерявшим маму.

Пытался не отставать.

Объединяло их одно: они видели то, что не видят другие.

Дом

Дом, больше нет дома,

Хоть он стоит на месте.

Даже в него захожу,

Но это уже не мой дом.

Мебель стоит как прежде,

Такое же солнце в окошке,

Висит на стене картина,

Но это уже не дом.

Звуки все те же, речи,

Привычно молчит телевизор,

Щелчок издает чайник,

Но это совсем уже…

Дом пробивает сердце,

Разрушив привычный фундамент,

Слезой протекает крыша,

Мой дом — ты не мой дом.

Отключены телефоны,

Сознание просит покоя.

Метание в поисках дома,

Но это уже не я.

Свет одинокой люстры,

Криком немой тревоги,

Кажется пламенем пыток,

Боже мой, мой дом.

А молоток по нервам

Выстучит эту повесть,

Каплей по темени давит:

Дом-дом-дом, дом-дом-дом, дом.

Встретит меня лунный город,

Молча бегу по проспектам,

Нежно целуя зданья.

Вдруг это мой новый дом.

Солдат

Великий пост на окраине города.

На посту не дремлет солдат, охраняя сны.

От вечности его выправка безупречна.

Глаз нацелен в точку невозврата.

Страж непроходим непроходимой глупостью.

И тяжело дышать сквозь залитое в горло олово.

* * *

Писатель копает могилу.

Последний шанс стать классиком.

* * *

— Моя душа — чужая душа, — сказал Екатерине Потемкин.

Вдовы

Вдовьи силуэты не отбрасывают тени.

Пыль времени стирает грань между вечностью и настоящим.

Черные наряды подчеркивают тревожный покой,

Страх остаться в пустоте.

Две вдовы — одно одиночество.

Немигающие сычиные взгляды

Брошены на чашку недопитого чая,

Сминающую треснувшее блюдце —

Зеркало.

Так и сидят они друг против друга —

Женщина и паук.

Зритель

Вчера на моем концерте был один зритель.

Давно я не наблюдал такого благодарного слушателя.

Каждая строчка, каждое слово проникало в его душу,

Раскрывая смысл любого стихотворения.

А под конец мне показалось, что он улыбнулся

С креста…

Слон

Слон побил коня

Видно, была задета

Честь офицера

Критики

Убиваете, чтобы сказать:

«Вот он я!»

Поэт просит в долг сто рублей

Поэт просит в долг сто рублей,

Так трепетно жаждет пить пиво.

Взгляд жгучий его, как крапива,

А лесть льется, словно елей.

Да, творчество требует денег

На полную бабок кровать.

Пристало в поэта вливать

И доллар, и евро, и пфенниг.

Он, подать поддать получив,

Теряет к тебе интерес.

Стихи о прекрасных принцессах

Рождает аперитив.

Поэт отпустил тормоза.

А деньги? А деньги не в теме.

Но вспомнит тебя он в поэме:

Как мерзок в его ты глазах.

Генеалогическое древо

Смотрю с вершины дерева.

Снизу висят мои родственники.

* * *

Поверил тебе под вербой.

Поверил плакучей иве.

Теперь живу дуб дубом…

Кто кого?

Волчьи законы диктуют птичьи права.

* * *

Умер в сто лет

От сердечной достаточности.

* * *

Поэт занимается стихосложением.

Критик — стиховычитанием.

Графоман — стихоумножением¹.

Апрельский снег

Апрельский прелый снег

Объявляет войну теплу.

Госпожа Метелица хлещет город

Кнутами северного ветра.

Волосы выстраиваются в каре,

Отражают атаку воинов вьюги.

Армия зимы будет побеждена.

Лето уже готовит упреждающий

Солнечный удар.

Только жаль, что в этой битве пала весна.

Пусть зима будет ей пухом.

Политик

Накорми меня, политик,

Если тоже человек.

Я системы сложный винтик,

Не ввинчу, не кину в снег.

Дай краюху хлеба с солью,

Ключевой простой воды,

И немного алкоголем

Растопи неверья льды.

Помолчи затем немного

На подмостках бытия.

У тебя своя дорога,

У меня печаль своя.

С тишиной идет венчанье,

Голова как будто с плеч.

Сладко слышать мне молчанье,

Как предвыборную речь.

Море

Море. Я вижу море дождя, хлынувшее из глаз слепого циника.

И имя, звучавшее в этой тиши, пронзило мозг ветром.

Километры пути освещают усталость забытых царей.

Рей вдали, флаг мезозойских кошмаров,

Угаров, утренних и вечерних, поминая покойного самого себя.

Бродя под иконой печальных, забытых кумиров

В квартирах скитаться, совсем непохожих на дом —

И в нем виден странник, звездой покрывающий лица,

Где спица воткнулась в гармонию собственных слов.

Мой кров стал излишен, и камень играет с виском.

Потом я спою эту песню, мой голос простужен.

Не нужен, не нужен, нет, нужен, пойдем…