Журнальный мир

ТОМСК АВГУСТЕЙШИЙ

Льётся август с тяжёлого неба

Серой занавесью дождя.

Так приходит осеняя небыль

В наши северные края.

Мокрый город нахохлил крыши,

Краски смазались в цвет один,

По дождливому фону вышит

Влажный шелест сердитых шин.

Скоро, скоро оденется город

В золотисто-багряный свет,

И дымком по воздушному морю

Потечёт горьковатый след.

ТОМСКУ 400!

Над красавицей Томью, на круче высокой

Обороной от жадных лихих степняков

Встала русская крепость сурово и строго,

Вознеся в небеса позолоту крестов.

Откатились от стен лавы конников диких,

Навсегда затерялись в минулой золе.

А Татары и Русь, два народа великих,

Вместе строили город на общей земле.

Это Томск! Это город труда и науки.

Это Томск! Нашей Родины ядерный щит.

Как красив он зимой в серебре затихающей вьюги,

Как пьянит по весне, когда юная зелень кипит!

Уходили леса перед поступью улиц,

Поднимались дома кружевною резьбой.

Вольный воздух Сибири! Здесь люди не гнулись,

Здесь умели ответить на всякий разбой!

С каждым годом взрослел удивительный город,

Молодёжи открылись дороги наук.

И учёным умом он прославился скоро,

А не только талантом торговли и рук.

В век жестокий, как бури страну ни косили,

Ты, мой город, всё сдюжил на жилке стальной.

Отдавал сыновей на защиту России –

Помнишь, Томск, как их мало вернулось домой…

Наша память с годами не станет короче,

И порукой тому бьётся Вечный огонь!

Славься, город студенческий, город рабочий!

По зелёному полю лети, белый конь!

Это Томск! Это город труда и науки.

Это Томск! Нашей Родины ядерный щит.

Как красив он зимой в серебре затихающей вьюги,

Как пьянит по весне, когда юная зелень кипит!

2004

УГАДАЙ-КА!

Что с того, что коротка! –

Не слабее Нила

Наша горная река

Петли накрутила!

Хоть по ровному течёт,

Норов её горний –

Прочь метёт бетонный гнёт –

Кто кого упорней?

А в воде своей несёт

Злато и железо.

Там, где в лоб не прошибёт –

Ласкою пролезет!

А теперь без дурака –

Имя угадай-ка –

Наша стольная река,

Верная ……!

БАБЬЕ ЛЕТО

Паутинкой шелковистой

Над землёй моей повисло

Бабье лето, бабье лето!

Ночь и день на коромысле

Уравнялись – вот и вышло

Бабье лето, бабье лето.

Светлый воздух горьковатый,

Жёлтый лист к земле примятый –

Золоты твои хоромы,

Бабье лето!

И, шепча в восторге маты,

Я, хмельной и бородатый,

Весь в огне твоей короны,

Бабье лето!

Всё не вечно под луною.

И над жизнию земною

Грянет холод, снег и ветер.

Но останется со мною

Даже лютою зимою

Тёплым светом бабье лето.

ТО ЛИ Я ВИНОВАТ, ТО ЛЬ ПОГОДА

То ли я виноват, то ль погода,

То ли просто шалят провода,

То ль по злобной забаве кого-то

Попадаю звонком не туда.

«Это город, тот самый, который?..

Позовите мне голос её».

Слышу – там отвечают с укором:

«Эта женщина здесь не живёт».

Адрес сверим, и адрес не сходится,

Бормочу извиненья в трубу.

И опять, плюнув чёрту на рожицу,

Диск ворочаю, словно судьбу.

В уши лезет пурга электронная,

Мелким писком до дрожи сечёт.

А прорвусь – слышу песню знакомую:

«Эта женщина здесь не живёт…».

То ли я виноват, то ль погода,

То ли просто шалят провода,

То ль по злобной забаве кого-то

Попадаю звонком не туда…

КАК ХОРОШО, ЧТО ВСЁ УХОДИТ В СРОК

Как хорошо, что всё уходит в срок.

Какое счастье – не оставить зла!

Я полюбить по-шалому не смог,

И ты, шутя, нетронутой ушла.

Уже при встрече мы не прячем глаз,

Хотя твои подруги знают всё.

Уже невеста ты и близок час,

Когда украсишь звонкое кольцо.

Да будет ласков деревенский бог!

Я не хочу завидовать тому,

Кто проведёт тебя через порог

И тихий рай устроит на дому.

Я ничего у вас не отнимал

И, думается, нет за мною зла.

А всё-таки порой до боли жаль,

Что ты вот так – нетронутой – прошла.

ЗВЕЗДА

Надо мною не ставьте креста,

С ветхим богом давно я в расчёте.

Пусть горит надо мною звезда –

Та, что нынче уже не в почёте.

Я родился под этой звездой,

Под её окровавленным светом.

Май стоял необычно пустой –

Для рожденья дурная примета.

Да, я вырос на красном ветру,

Мне от этого некуда деться.

За отцов достреляло в игру

Деревянными ружьями детство.

Долгим эхом гремела война,

Разрубившая злого соседа.

И сияли звездой ордена,

И звезда говорила: «Победа!».

На полях под крестами – враги.

Под звездою – всё наши и наши.

Из фанеры, из грубой фольги,

Как могли, заприметили павших.

Надо мною не ставьте креста –

И нательного хватит для неба.

Пусть горит надо мною звезда –

Никогда я предателем не был.

АХ, ВРЕМЯ, ВРЕМЯ!

Ах, время, время,

Снега и лета.

Где – пуля в темя,

Где – брань совета.

Ах, время, время,

Поток неровный,

Где люди – тени,

Где всё условно.

Ликуют тосты

За власть сановных,

За сытость толстых,

За лесть угодных.

Меняют звёзды

За солнцем новым –

Иные гвозди

Забьют в основы.

Иные храмы

Поставят богу.

И вновь костями

Скрепят дорогу.

НАРЯДЯТ В ФАТУ ДЕВЧОНКУ И ПРОПЬЮТ…

Нарядят в фату девчонку

И пропьют.

За соседского мальчонку

Отдадут.

Будут тосты величавы –

Дым из слов.

Свадьба выгорит на славу –

Сто столов!

И под крики «Горько! Горько!

Как до дна!».

Вспыхнет юная, как зорька,

Смущена.

Созоруют гости к месту

Соль-словцом –

Вгонят бедную невесту

В жар лицом.

Гул и гомон, звон стаканов,

Перезвон…

К ночи выскользнут меж пьяных

Двое вон.

Разбежится в мягкой спальне

Темнота.

Засияет перед парнем

Нагота.

А невестины подружки –

Ближе нет! –

У окна теснят друг дружку –

Подсмотреть.

Свадьба бьёт ногами оземь –

Смех и гром!

Но задумчив и серьёзен

Тихий дом.

ДЛЯ ТОГО, ЧТОБ ЯВИТЬСЯ КО МНЕ…

Для того, чтоб явиться ко мне,

Соберёшь свой наряд боевой

И придёшь в нерушимой броне –

В «ни за что, никогда и нигде».

Будет сталь эта грозно блестеть,

Чтоб без вольностей было с тобой.

А рискну – не собрать мне костей –

Ни за что, никогда и нигде.

Бог с тобою! Я стану к стене,

Удивлённо качну головой –

Я ещё ого-го! – раз ко мне

В «ни за что, никогда и нигде».

ДЕВЧОНКИ

Девчонки, девчонки,

Весна свистит в ушах.

Отчаянны и тонки,

В нарядах и прыщах.

Ещё незрелы телом

И в играх неловки,

Но ты смотри, как смело

Сверкают их зрачки!

Но ты смотри, как зыбко,

Врастяжку говорят!

Плывут худые рыбки,

Аж пёрышки горят!

ДОЖДЬ

Наконец-то спустился дождь –

По мохнатой небесной лапе

Ниспадают за горстью горсть

Жемчуга драгоценных капель.

После зноя – такая блажь,

Вся природа в такой истоме,

Будто заново кисть прошлась

По огромной живой иконе.

И хоть я атеист насквозь,

И ни бога, ни чёрта нету,

Но вдруг слово в душе зажглось –

Благодарной молитвой свету.

100-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ ¹

Взрезана Русь чьей-то хитрою бритвою,

чавкает кровью родная земля.

Множатся боем и мором убитые,

множатся стаи лихого зверья.

Тёплый платок сбился серым калачиком,

пальцы к щекам и во взгляде темно:

«Красные мальчики, белые мальчики,

что же вы целитесь в сердце одно…».

Как разгулялись чужие воители,

словно поставив страну на правёж,

даром что в каждой щели есть правители,

все они вместе – подрёберный нож.

Смолкли заводы, дороги заброшены,

нынче в России иная страда –

конная лава мчит полем некошеным,

сабельным звоном беря города.

Безличь вождей, под любыми расцветками –

лезут штыками за хлебом в село.

Да мужики-то сегодня с «ответками»!

Сколько их в страшных бунтах полегло…

Тёплый платок сбился серым калачиком,

пальцы к щекам и во взгляде темно:

«Красные мальчики, белые мальчики,

что ж вы стреляете в сердце одно…».

МОЛИТВА АВВАКУМА

Не бранитесь, дети малыя,

Меж собой до убиения.

Буде вам ужо, усталыя

От крови да исступления.

Грешны те, творящи прежнее,

Озоруя, как диаволы,

Власти ради, ради денежья.

И до Божией им славы ли?

Да, земное всё минуемо,

Преходяще, аки вымысел.

Впусте к разуму взыскуем мы –

Надо мыслию Бог выше сел.

А оне всё драться ладятся,

Жён ругают, тратят детушек.

Да неужто этим катится

Житие у человечушек?

КАК ОБУСТРОИТЬ СТРАНУ

Рядить с глупцами смысла нет,

и с мудрецами тоже –

такой порой дадут совет,

что сохрани нас боже!

И, значит, собственный наш дом

нам строить без указки,

не забывая же при том

соседей разных сказки.

В конце концов, ведь не для них

свою страну мы ладим.

Ну а чужой брюзгливый чих

оставим за оградой.

Причин для ссоры в этом нет

(хотя придраться можно) –

любой послушаем совет,

а сделаем, как должно.

МУРЛЫКАТЬ НАДО!

«Какая совесть у котов?! –

За что им ласка, стол и кров?» –

С обидой думала собака.

И злоба, почернее мрака,

переполняла жаром кровь.

«Ниспровержение основ!

И ночь, и день я на цепи,

дом от врагов остерегая,

а этот – с боку на бок спит,

поест – и тут же вновь зевает!

Ему и сытно, и тепло,

и чешет за ухом хозяйка –

понты такие! А трепло! –

секреты сдаст все, без утайки!».

Тут вылез котик на крыльцо

и, сделав хитрое лицо,

сказал собаке: «Зря вопишь,

как недомученная мышь.

Ведёшь себя ты очень скверно,

и оттого тебе не рады.

А ведь рецепт есть самый верный –

не лаять, друг, мурлыкать надо!».

НУ ВАСИЛЬИЧ, НУ ПРОРОК…

Ну, Васильич, ну, пророк,

Угадал!

И в самом деле:

Дураки б в Москве сидели,

Кабы не было дорог.

ВАРИАНТ РЕЦЕНЗИИ

Не ходила б ты, коза, на Эверест –

ведь туда мне не забраться, не залезть.

Что за глупости в копытцах у тебя?

Я ж всегда добром пасу и не грубя.

Да, я с палкой. Ну а вдруг из чащи волк?

Разве хочешь, чтоб тебя он уволок?

Лучше шастай по равнинной простоте,

альпинистов не пугай на высоте.

Чем же дома, здесь не ладно и не гут?

Всё равно тебе медали не дадут –

их дают одним двуногим – вот те хрест!

Ну куда ты прёшь, коза, на Эверест?!

ЗАЧЕМ МЫ ПЬЁМ?

– Зачем мы пьём? – спросил мулла Хайяма. –

Ведь то запрещено всей святостью Ислама!

– Мой мудрый друг, ты можешь пить без страха:

Будь трезвыми, мы б прокляли Аллаха!

А так мы в вере, хоть и пьян наш вид.

Хвала Аллаху! – он нам всё простит.

СЛОВНО ДАЛЬНИЕ ГОРЫ, ВИСЯТ ОБЛАКА…

Словно дальние горы, висят облака,

ярко блещут на солнце вершины.

Так и люди порою – глядят свысока,

и важны, и значительны – издалека.

А коснёшься – туман и руины…

МИНУС 47 ГРАДУСОВ ПО ЦЕЛЬСИЮ

На нас насунулся мороз –

За сорок хвост уже примёрз!

И жжёт, и жучит нашу плоть,

И всё крепчает, и серчает –

Такой и водки не бывает,

Чтоб эту жуть перебороть!

В тумане прячутся кварталы,

Ползут машины наобум,

Замёрз и сник обычный шум –

Лишь снега звон, как скрежет стали.

Одетый в нежные кристаллы

Наряден город и угрюм –

Мороз!

МГНОВЕНИЯ ЗИМНЕГО УТРА ПОД ТОМСКОМ

Переливчатой шёрсткою лёг

перламутровый свежий снежок,

белой тенью на ветках повис,

не спешит вниз.

Приглушённый, как дымчатый, свет –

от горячего солнышка след.

Не играет оно, не горит,

прилегло, спит.

Чуть скрипит под ногами ковёр –

снежных зёрнышек жалостный хор.

А вокруг – светлой сказкой Сибирь,

это мой мир.

Будто нет ни банкиров, ни зла,

будто Родина наша цела…

Вот такой нынче хитрый февраль,

фантазёр, враль…

НЕСТАРЕЮЩИЕ ЛИЦА

Словно звёзды во вселенной,

вьются в воздухе снежинки,

белым временем ложатся

на просторные страницы,

на забытые дороги

и на тёплые ресницы,

сквозь которые мне снится

круг друзей, давно далёких.

Нестареющие лица…

КОГДА БЫ СЛОВА НЕ УМЕЛИ СТРЕЛЯТЬ

Ни Бога, ни Чёрта, ни ада, ни рая –

Земля, вот она – на ладони, живая!

С текучей водою своих океанов,

лопочут на ней разноликие страны.

У круглой Земли быть не может конца,

тупик – лишь в надсадной работе умца:

на зло и добро в помощь Бога зовёт,

а коль не выходит, то – «Мир наш не тот!

Загнил и растлился, завял и отсох!

Не следует вере старшин и отцов!

Всё чуждое надо прижечь и отсечь.

И лучший целитель – карающий меч!».

Смешно было б в речи такие вникать –

когда бы слова не умели стрелять…