Стихи

Стихи

От редакции

 

Русский писатель, председатель Союза писателей Санкт-Петербурга, лауреат премий Правительства РФ в области культуры и Правительства Санкт-Петербурга в области литературы и искусства Валерий Попов известен читателю своими книгами. Сколько их всего написано — полсотни или больше? Нетрудно сбиться со счета, особенно если за последние два года в одном только издательстве ЭКСМО вышли четыре его книги, а в общей сложности за этот период их издано восемь.

В. Попов — блестящий прозаик, его герою-рассказчику никогда не изменяют тонкий юмор и безжалостная ирония (и самоирония).

«…Это только говорится: отпуск за свой счет. А какой счет? Никакого счета и нет! Открыл я как-то ящик стола, оттуда вылетела вдруг бабочка. Поймали, убили, сделали суп, второе. Три дня ели»…

Это — то, что уже стало отечественной классикой. А сколько с тех пор написано!

Наверное, многие уже и забыли, что когда-то Попов начинал свою творческую деятельность как поэт. Но есть читатели, которые об этом помнят. Почти на каждой творческой встрече с писателем кто-нибудь обязательно просит его почитать «про синеватых жуков» или «про гардеробщика»…

Именно им, самым преданным, лирически настроенным любителям творчества Валерия Попова, мы и дарим подборку его стихотворений. Ее публикация в журнале «Аврора» символична, потому что, как говорит писатель, именно этот журнал и дал ему «путевку в жизнь» в далекие шестидесятые-семидесятые. Ведь именно благодаря публикациям в «Авроре» (выходившим, по его признанию, не чаще раза в год) он когда-то стал известен на всю страну. И даже первая книга прозы Валерия Попова «Южнее, чем прежде» была анонсирована в нашем журнале, в выпуске №2 за 1969 год.

В 1969 году и родился журнал «Аврора», который на будущий год отпразднует свое пятидесятилетие — а также полвека сотрудничества с писателем Валерием Поповым.

Кира Грозная

 

 

* * *

Мы шли по хрустящим тропам,

По муравьиным трупам,

И лист, то с ольхи, то с дуба,

Вдруг падал к ногам, как рубль.

 

И вышли мы к сизым рельсам.

На них лист осины грелся.

 

Кончается бабье лето.

Кончается бабье лето…

Пожалуйста, два билета.

 

 

На даче

 

Приведя свою тетю в восторг,

Он приехал серьезным, усталым.

Он заснул головой на восток

И неправильно бредил уставом.

 

Утром встал — и к буфету, не глядя!

Удивились и тетя, и дядя:

Что быть может страшней для нахимовца —

Утром встать — и на водку накинуться!

 

Вот бы видел его командир!

Он зигзагами в лес уходил,

Он искал недомолвок, потерь,

Он устал от кратчайших путей!

 

Он кружил, он стоял у реки,

А на клеши с обоих боков

Синеватые лезли жуки

И враги синеватых жуков.

 

 

Ночь

 

Как темно! Мы проходим наощупь.

Я веду тебя тихую, слабую.

Может, ждет нас ответственный съемщик,

Сняв с ковра золоченую саблю.

 

Вот окно. Два зеленых квадратика.

Станут тени зелеными, шаткими.

В сквер напротив придут два лунатика

И из ящика выпустят шахматы.

 

Тени ночи вдруг сделались слабыми,

Темнота струйкой в люки стекает,

И овчарки с мохнатыми лапами

В магазинах стоят вертикально.

 

Ты берешь сигареты на столике,

Ты уходишь по утренней улице —

Там, где тоненький, тоненький, тоненький

Мой сосед в этот час тренируется.

 

 

Дождь

 

Ужасный дождь идет, спасайтесь!

Внизу, у самого асфальта,

Мелькают остренькие сабельки,

Сверкают маленькие всадники.

Они то выстроятся к стенкам,

То вдруг опять придут в движенье.

В каких-то тонкостях, оттенках

Причина этого сраженья!

Ах, кавалерия, куда ты?

Стою я мокрый, изумленный.

На клумбах, словно на курганах,

Чуть-чуть качаются знамена.

 

 

Гардеробщик

 

Стоит гардеробщик, сидит гардеробщик —

А вот почему гардеробщик не ропщет?

Карьера ему полагалась иная:

Он должен бы ночью стоять, где пивная,

И громко свистеть, чтоб мурашки по коже,

И шубы снимать с одиноких прохожих.

 

Но все получилось спокойней и хуже —

Раздав номерки, он сидит на диване,

И долго не может понять — почему же

Его так волнует процесс раздеванья?!

 

Но вот, отогнав эти мутные волны,

Откинув со лба хулиганскую челку,

Он ходит веселый, он ходит довольный,

И вешалка сбоку походит на елку!

 

 

Пруды

 

Я помню, как однажды голышом

Я лез в заросший пруд за камышом.

Колючий жук толчками пробегал

И лапками поверхность прогибал.

 

Я жил на берегу, я спал в копне.

Рождалось что-то новое во мне…

Как просто показать свои труды!

Как трудно рассказать свои пруды!

 

Я узнаю тебя издалека —

По кашлю, по шуршанию подошв,

И это началось не с пустяка —

Наверно, был мой пруд на твой похож!

 

Был вечер. Мы не встретились пока.

Стояла ты, смотрела на жука…

Колючий жук толчками пробегал

И лапками поверхность прогибал.