Стихи
Стихи
***
Трудности, радости, ленты-дороги –
то на работу, то – на край света…
Не успеваю подумать о многом,
но успеваю прочувствовать это.
Лето сменяет звенящая стужа:
кто-то становятся ближе, чем близкий.
Не успеваю понять, что мне нужно,
но успеваю обжечься об искры.
Столько не сделано – чаша без края!..
Что мне поделать с собою, ведь я же
снова от дел отрекусь, собирая
солнечный луч золотистою пряжей.
***
Южный ветер степной, искупай мои стопы в песке,
расплети мои косы, расправь мои плечи и крылья,
спрячь меня ото всех, чтоб не видели – сердцем я с кем,
потеряли из виду меня, ослепленные пылью,
что поднимешь с земли. Нас с тобою увидеть нельзя.
Желтый зной, алый жар – лишь для нас! Для других – пыли сер цвет.
Ты пришел, южный ветер, и ты меня на руки взял.
Я степная, твоя. Ну, а сердце… Ты знаешь, с кем сердце.
ПИСЬМА ИЗ ОМСКА…
… в Австралию
И как там оно – на том континенте?
Какое небо? Какие долы?
Мы связаны лишь новостною лентой,
а значит – слабо и ненадолго.
А здесь всё по-прежнему: ветер, ветер…
Иртыш весною перенаполнен.
И тянется город в слепящем свете,
как кот спросонья, как в полдень – поле.
Весенними красками город брызжет…
Мой глобус нынче садист садистом:
мол, знаешь, Австралия в целом ближе,
чем тот, кому сочиняешь письма.
… в Киев
Дружили крепко почти всю школу:
на переменах носиться – вместе,
учиться – вместе и вместе – шкодить.
Меня дразнили твоей невестой.
Весь город нашим был полигоном,
Советский парк был для встречи местом.
И в «Детский мир» перед Новым годом –
шары рассматривать – тоже вместе.
Но ты уехал. Теперь тебе я –
обидчик, враг и москалька – в сумме.
А город новый твой рвет, зверея,
как ты, все связи в своем безумье.
Пишу в последний – отдам дань драме.
Да и зачем – если все по кругу?…
Наш город тихо вздохнет ветрами:
не только я потеряла друга.
***
Кот рыжий не встречался вам?
Вальяжный, важный, весь домашний,
невозмутимо и бесстрашно
идущий по своим делам?
Мы как-то шли с ним по листве
сентябрьского почти что лета.
Он одного с листвой был цвета
и излучал неяркий свет.
Четыре лапы, две ноги -
мы разошлись у магистрали.
Но разговаривать не стали,
хотя, наверное, могли.
Во всяком случае, он так
серьезно глянул на прощанье:
мол, ты смотри – пообещай мне
машин беречься и собак.
Я, от тоски заледенев,
ответный взгляд послать решилась:
мол, ни собаки, ни машины
не могут быть страшней людей…
Надеюсь, взгляд ответный тот
его предупредил о многом.
Брожу по улицам с тревогой -
вам рыжий не встречался кот?..
***
Алое солнце на сером небе:
вроде бы лето, а бьет озноб.
Как же принять, что со мною и с ней был,
что выбираешь из двух зазноб?
Выбрал другую? Из рук я – птицей.
Мятые крылья – впервой ли мне?
Что же ты медлишь со мной проститься?
Что же сжимаешь еще сильней?
Что же ты тянешь? Куда мне деться?
Хочешь, сама я курок – на взвод?..
Алое солнце упало сердцем,
так и не выкрасив небосвод.
***
N.
Мы болтаем, смеемся и спорим о «плюсах» и «птичках»,
обсуждаем с тобою вопросы любви и искусства.
И ты видишь меня глубоко психотерапевтичной.
И не видишь, что в доме моем обжигающе пусто.
Изучаешь поэзию, путь поэтический выбрав,
и меня изучаешь как дети – учителя в школе.
И ты слышишь, чем связаны строки изящных верлибров.
И не слышишь, что я иногда замолкаю от боли.
Как легко путешествовать вместе с крылатым Пегасом:
рифмы с ритмом почти подчинились, и образность – вскоре.
И ты знаешь, что мир справедлив и безмерно прекрасен.
И не знаешь, что дружишь с принёсшей мне первое горе.
***
Такие осадки сойдут за осаду:
из дома – никто, и домой к нам – никто.
А дождь барабанит по стеклам как надо,
до жути пугая домашних котов.
Гроза разрывает тяжелое небо –
ей молнии в радость горстями метать.
Потоки воды – хоть забрасывай невод
и, может быть, даже поймаешь кита.
Еще не сентябрь, не расплата за кражу
земного тепла из небесной казны.
Мне город кивает рекламной растяжкой –
еще отогреемся после грозы.
***
Ты точку не даешь поставить –
закончить книгу.
Я в ливне слышу неспроста ведь
мотив из Грига:
мне страшно годы ждать напрасно,
горя украдкой…
Но, отпустив тебя, погаснуть
страшней стократно!
Отбросив муть драматизаций,
услышу в ливне,
что Сольвейг, если разобраться,
была счастливой.
***
В который раз отказываюсь «в жены»:
не страшно быть одной и «без плеча».
Страшнее из горящей стать сожженной,
чем розы на «д.р.» не получать.
Я остаюсь упрямой и стихийной,
свободной и сжигающей мосты:
стоят цветами в вазе мастихины,
а значит – мне подвластны все цветы.
***
Из северного полушария,
взнаглев и поправши «авось»,
весна, я тебя приглашаю
в свой город, промерзший насквозь!
Мы сможем творить что угодно
да так, что из снега – вода!..
Весна, я свободна.
Свободна!
И жду тебя как никогда.
Зима, безразмерно большая,
спасует, от солнца осев.
Весна, я тебя приглашаю.
Впервые. Всерьез.
Насовсем.
***
Отказаться от шанса прожить на пределе жизнь
равносильно тому, чтобы вовсе ее проспать.
Мы с тобою следим, чтоб играющие во ржи
не упали бы в пропасть – задача весьма проста.
Вечный вечер над полем огромным. И прост расчет.
Воздух страшно бесстрастный колеблется и дрожит.
Он получит однажды и нас. Но пока еще
мы над пропастью этой извечной стоим во ржи.
Опыт в роли ловца очень круто меняет жизнь:
бездна всюду с тобой – как ты окна ни занавесь.
Мы не сможем уже как другие играть во ржи…
Улыбнись мне в ответ пока мы еще оба здесь.
***
Ни пустой строки, ни пустого дня –
время на руке закружилось вихрем.
Милые часы, что вам до меня?
Жизнь моя для вас – краткий пестрый выхлест.
Сумасбродит снег, лезет в фонари,
но уже весна через две недели.
Набирают цвет волосы мои:
видишь ли, они инеем седели.
Ни пустого дня, ни пустой строки.
Сколько мне еще плыть под небесами,
брать вершины и – птиц кормить с руки?
На запястье жизнь – пульсом и часами.