Стихи
Стихи
***
А таять начинало в феврале,
в десятых числах, к Сретенью Господню.
Я жил гораздо меньше на земле,
чем нé жил. То, чего я стою,
уместится в синичий чёрный клюв,
да выпадет, да вырастет, согнётся.
И будет снег и солнце к февралю,
и снова снег, и снова будет солнце.
А таять начинало. И в дыму —
цигарочном, густеющем, тягучем —
мы уходили вдаль по одному,
но оставляли след. На всякий случай.
***
Я молод. И мне нечего сказать
о имени и времени своём.
Как ветка жилиста, повёрнутая вспять
сочувствием воды, когда вдвоём
проходим сквером оттепельным, где
скворец неприлетевший говорит.
Он замер. Он по клювик в воздух вбит.
А наши речи и верней, и глуше:
как холодно в России, как светло
и как могло быть хуже.
***
О боли, о добре, о сигаретах «Прима»,
о том, что человек уходит налегке,
печально и светло, строкой, полоской дыма,
на ясном и простом, на птичьем языке.
И след его и слог не рассекает света,
горчит по деревам не-музыка листвы,
не-смерть его, но звук зелёного завета,
но долгое дыхание стареющей травы.
По жилистым ветвям выстукивать, молиться.
Окраина небес в протянутой руке
о том, что человек — не человек, но птица,
не птица, но строка на птичьем языке.
***
Осенней бабочки неровен час полёта,
в ней, безъязыкой, тишина и свет.
Я вместе с бабочкой родился для чего-то
надмирного. Меня, наверно, нет.
До слов о смерти и до всех смертей —
пророчества незримая работа —
седьмое небо от седьмого пота
за письменным столом моих локтей.
Бессмысленный уют, но мы вдвоём
ещё не знаем,
что дом, несокрушимый дом,
с огромным деревом
уже построен нами.