Стихи

Стихи

Владимир Алейников – личность, безусловно, легендарная. О нём писали и Андрей Битов, и Евгений Рейн, и Геннадий Айги, мне приходилось слышать его выступления на Волошинском фестивале в Коктебеле. В январе 2021 года поэту исполняется 75 лет. Данная подборка должна выйти практически ко дню рождения Владимира Алейникова, с которым редакция «ЭЛ» будет счастлива его поздравить.

 

Д. Л.

 

 

* * *

 

Конечно же, это всерьёз –

Поскольку разлука не в силах

Решить неизбежный вопрос

О жизни, бушующей в жилах,

Поскольку страданью дано

Упрямиться слишком наивно,

Хоть прихоть известна давно

И горечь его неизбывна.

 

Конечно же, это для вас –

Дождя назревающий выдох

И вход в эту хмарь без прикрас,

И память о прежних обидах,

И холод из лет под хмельком,

Привычно скребущий по коже,

И всё, что застыло молчком,

Само на себе непохоже.

 

Конечно же, это разлад

Со смутой, готовящей, щерясь,

Для всех без разбора, подряд,

Подспудную морось и ересь,

Ещё бестолковей, верней –

Паскуднее той, предыдущей,

Гнетущей, как ржавь, без корней,

Уже никуда не ведущей.

 

Конечно же, это исход

Оттуда, из гиблого края,

Где пущены были в расход

Гуртом обитатели рая, –

Но тем, кто смогли уцелеть,

В невзгодах души не теряя,

Придётся намаяться впредь,

В ненастных огнях не сгорая.

 

 

* * *

 

Ставшее достоверней

Всей этой жизни, что ли,

С музыкою вечерней

Вызванное из боли –

Так, невзначай, случайней

Чередованья света

С тенью, иных печальней, –

Кто нас простит за это?

 

Пусть отдавал смолою

Прошлого ров бездонный,

Колесованье злое

Шло в толчее вагонной, –

Жгло в слепоте оконной

И в тесноте вокзальной

То, что в тоске исконной

Было звездой опальной.

 

То-то исход недаром

Там назревал упрямо,

Где к золотым Стожарам

Вместо пустого храма,

Вырванные из мрака,

Шли мы когда-то скопом,

Словно дождавшись знака

Перед земным потопом.

 

Новым оплотом встанем

На берегу пустынном,

Песню вразброд не грянем,

Повременим с почином, –

Лишь поглядим с прищуром

На изобилье влаги

В дни, где под небом хмурым

Выцвели наши флаги.

 

 

* * *

 

Для высокого строя слова не нужны –

Только музыка льётся сквозная,

И достаточно слуху ночной тишины,

Где листва затаилась резная.

 

На курортной закваске замешанный бред –

Сигаретная вспышка, ухмылка,

Где лица человечьего всё-таки нет,

Да пустая на пляже бутылка.

 

Да зелёное хрустнет стекло под ногой,

Что-то выпорхнет вдруг запоздало, –

И стоишь у причала какой-то другой,

Постаревший, и дышишь устало.

 

То ли фильма обрывки в пространство летят,

То ли это гитары аккорды, –

Но не всё ли равно тебе? – видно, хотят

Жить по-своему, складно и твёрдо.

 

Но не всё ли равно тебе? – может, слывут

Безупречными, властными, злыми,

Неприступными, гордыми, – значит, живут,

Будет время заслуживать имя.

 

Но куда оно вытекло, время твоё,

И когда оно, имя, явилось –

И судьбы расплескало хмельное питьё,

Хоть с тобой ничего не случилось,

 

Хоть, похоже, ты цел – и ещё поживёшь,

И ещё постоишь у причала? –

И лицо своё в чёрной воде узнаёшь –

Значит, всё начинаешь сначала?

 

Значит, снова шагнёшь в этот морок земной,

В этот сумрак, за речью вдогонку? –

И глядит на цветы впереди, под луной,

Опершись на копьё, амазонка.

 

 

* * *

 

Вот и вышло – ушла эпоха

Тополиного пуха ночью,

В час, когда на вершок от вздоха

Дышит лёгкое узорочье.

 

Над столицею сень сквозная

Виснет маревом шелестящим –

И, тревожась, я сам не знаю,

Где мы – в прошлом иль в настоящем?

 

Может, в будущем возвратятся

Эти шорохи и касанье

Ко всему, к чему обратятся,

Невесомое нависанье.

 

Сеть ажурная, кружевная,

Что ты выловишь в мире этом,

Если дружишь ты, неземная,

В давней темени с белым светом?

 

Вспышка редкая сигаретки,

Да прохожего шаг нетвёрдый,

Да усмешка окна сквозь ветки,

Да бездомицы выбор гордый.

 

Хмель повыветрит на рассвете

Век – железный ли, жестяной ли,

Где-то буквами на газете

Люди сгрудятся – не за мной ли?

 

Смотрит букою сад усталый,

Особняк промелькнёт ампирный, –

Пух сквозь время летит, пожалуй,

Повсеместный летит, всемирный.

 

Вот и кончились приключенья,

Ключик выпал, – теперь не к спеху

Вспоминать, – но влечёт мученье –

Тополиного пуха эхо.

 

 

* * *

 

Воспоминание томит меня опять,

Иглою в поры проникает,

Хребта касается, – и сколько можно спать? –

Душа к покою привыкает,

К жемчужной свежести, рассветной, дождевой,

А всё же вроде бы – что делать! – не на месте,

Не там, где следует, – и ветер гулевой

Ко мне врывается – и спутывает вести,

С разгону вяжет влажные узлы

Событий давешних, запутывает нити,

Сквозит по комнате – и в тёмные углы

С избытком придури и прыти

Разрозненные клочья прежних дней

От глаз подальше судорожно прячет,

И как понять, кому они нужней,

И что же всё же это значит? –

И вот, юродствуя, уходит от меня, –

И утро смотрится порукой круговою,

Тая видения и в отсветах огня

Венец признания подняв над головою, –

И что-то вроде бы струится за окном –

Не то растраченные попусту мгновенья,

Не то мерцание в тумане слюдяном

Полузабытого забвенья,

Не то вода проточная с горы,

Ещё лепечущая что-то о вершине,

Уже несущая ненужные дары, –

И нет минувшего в помине,

И нет возможности вернуться мне туда,

Где жил я в сумраке бездомном,

Покуда разные сменялись города

В чередовании огромном,

Безумном, обморочном, призрачном, хмельном,

Неудержимом и желанном,

Чтоб ныне думать мне в пристанище земном

О чём-то горестном и странном.

 

 

* * *

 

Всё дело не в сроке – в сдвиге,

Не в том, чтоб, старея вмиг,

Людские надеть вериги

Среди заповедных книг, –

А в слухе природном, шаге

Юдольном – врасплох, впотьмах,

Чтоб зренье, вдохнув отваги,

Горенью дарило взмах –

Листвы над землёй? крыла ли

В пространстве, где звук и свет? –

Вовнутрь, в завиток спирали,

В миры, где надзора нет!

 

Всё дело не в благе – в Боге,

В единстве всего, что есть,

От зимней дневной дороги

До звёзд, что в ночи не счесть, –

И счастье родного брега

Не в том, что привычен он,

А в том, что устав от снега,

Он солнцем весной спасён, –

И если черты стирали

Посланцы обид и бед,

Не мы ли на нём стояли

И веку глядели вслед?

 

 

* * *

 

А чуда ни за что не рассказать –

За дружеской неспешною беседой

На сплав немногословности не сетуй

С тем, что узлом впотьмах не завязать,

Не выразить, как взгляды ни близки

И сколь ни далеки шаги в пространстве –

И всякий раз, и в трезвости, и в пьянстве,

Кусаешь недомолвок локотки.

 

Коль чуду не стоять бы на своём,

Иную обрели бы мы дорогу,

Ведущую к забвенью понемногу, –

И мы его и видим, и поём,

И чествуем, и чувствуем везде,

Где есть надежда так, а не иначе

Уйти к нему тропой самоотдачи,

В мирской не задержавшись чехарде.

 

Когда подобно рвению оно

И вместе с тем похоже на смиренье, –

Намёков и примет столпотворенье

Горенью без раздумий отдано

Для жертвенного света и тепла,

Для внутреннего строгого отбора,

Где истины крупицами не скоро

Сверкнут на солнце пепел и зола.

 

 

* * *

 

Те же на сердце думы легли,

Что когда-то мне тяжестью были, –

Та же дымка над морем вдали,

Сквозь которую лебеди плыли,

Тот же запах знакомый у свай,

Водянистый, смолистый, солёный,

Да медузьих рассеянных стай

Шевеленье в пучине зелёной.

 

Отрешённее нынче смотрю

На привычные марта приметы –

Узкий месяц, ведущий зарю

Вдоль стареющего парапета,

Острый локоть причала, наплыв

Полоумного, шумного вала

На событья, чтоб, россыпью скрыв,

Что-то выбрать, как прежде бывало.

 

Положись-ка теперь на меня –

Молчаливее вряд ли найдёшь ты

Среди тех, кто в течение дня

Тратят зренья последние кошты,

Сыплют в бездну горстями словес,

Топчут слуха пустынные дали,

Чтобы глины вулканный замес

Был во всём, что твердит о печали.

 

Тронь, пожалуй, такую струну,

Чтоб звучаньем её мне напиться,

Встань вон там, где, встречая весну,

Хочет сердце дождём окропиться,

Вынь когда-нибудь белый платок,

Чтобы всем помахать на прощанье,

Чтоб увидеть седой завиток

Цепенеющего обещанья.

 

 

* * *

 

Выскользнув и пропав

(Спрятавшись, так – вернее),

Звук, безусловно, прав,

Благо, иных сильнее.

 

Вон он опять возник,

Выросший и восставший, –

Мыслящий ли тростник,

Виды перевидавший?

 

Ветер ли на холмах,

Шорох ли дней негромкий?

Вздох, а вернее – взмах,

Вздрог – за чертой, за кромкой.

 

Ломкой причины злак,

Едкой кручины колос?

Лик, а вернее – знак,

Зрак, а вернее – голос.

 

Врозь – так незнамо с кем,

Вместе – в родстве и чести, –

Зов! – но и – зевом всем –

Вызов любви и вести.

 

Заумь? – летящий слог,

След на песке прибрежном, –

Свет, а точнее – Бог,

Сущий и в неизбежном.

 

 

* * *

 

Шумит над вами жёлтая листва,

Друзья мои, – и порознь вы, и вместе,

А всё-таки достаточно родства

И таинства – для горести и чести.

 

И празднества старинного черты,

Где радости нам выпало так много,

С годами точно светом налиты,

И верю я, что это вот – от Бога.

 

Пред утренним туманом этажи

Нам брезжили в застойные годины, –

Кто пил, как мы? – попробуй завяжи,

Когда не всё ли, в общем-то, едино!

 

Кто выжил – цел, – но сколько вас в земле,

Друзья мои, – и с кем ни говорю я,

О вас – в толпе, в хандре, навеселе,

В беспамятстве оставленных – горюю.

 

И ветер налетающий, застыв,

Приветствую пред осенью свинцовой,

Немотствующий выстрадав мотив

Из лучших дней, приправленных перцовой.

 

Отшельничать мне, други, не впервой –

Впотьмах полынь в руках переминаю.

Седеющей качая головой,

Чтоб разом не сгустилась мгла ночная.

 

 

* * *

 

Багровый, неистовый жар,

Прощальный костёр отрешенья

От зол небывалых, от чар,

Дарованных нам в утешенье,

Не круг, но расплавленный шар,

Безумное солнцестоянье,

Воскресший из пламени дар,

Не гаснущий свет расставанья.

 

Так что же мне делать, скажи,

С душою, с избытком горенья,

Покуда смутны рубежи,

И листья – во влажном струенье?

На память ли узел вяжи,

Сощурясь в отважном сиянье,

Бреди ль от межи до межи,

Но дальше – уже покаянье.

 

Так что же мне, брат, совершить

Во славу, скорей – во спасенье,

Эпох, где нельзя не грешить,

Где выжить – сплошное везенье,

Где дух не дано заглушить

Властям, чей удел – угасанье,

Где нечего прах ворошить,

Светил ощущая касанье?

 

 

* * *

 

Тирсы Вакховых спутников помню и я,

Все в плюще и листве виноградной, –

Прозревал я их там, где встречались друзья

В толчее коктебельской отрадной.

 

Что житуха нескладная – ладно, потом,

На досуге авось разберёмся,

Вывих духа тугим перевяжем жгутом,

Помолчим или вдруг рассмеёмся.

 

Это позже – рассеемся по миру вдрызг,

Позабудем обиды и дружбы,

На солёном ветру, среди хлещущих брызг,

Отстоим свои долгие службы.

 

Это позже – то смерти пойдут косяком,

То увечья, а то и забвенье,

Это позже – эпоха сухим костяком

Потеснит и смутит вдохновенье.

 

А пока что – нам выпала радость одна,

Небывалое выдалось лето, –

Пьём до дна мы – и музыка наша хмельна

Там, где песенка общая спета.

 

И не чуем, что рядом – печали гуртом,

И не видим, хоть, вроде, пытливы,

Как отчётливо всё, что случится потом,

Отражает зерцало залива.

 

 

* * *

 

Взглянуть успел и молча побрести

Куда-то к воинству густому

Листвы расплёснутой, – и некому нести

Свою постылую истому,

Сродни усталости, а может, и тоске,

По крайней мере – пребыванью

В краю, где звук уже висит на волоске, –

И нету, кажется, пристойного названья

Ни чувству этому, что тычется в туман

С неумолимостью слепою

Луча, выхватывая щебень да саман

Меж глиной сизою и порослью скупою,

Ни слову этому, что пробует привстать

И заглянуть в нутро глухое

Немого утра, коему под стать

Лишь обещание сухое

Каких-то дремлющих пока что перемен

В трясине тлена и обмана,

В пучине хаоса, – но что, скажи, взамен? –

Труха табачная, что разом из кармана

На камни вытряхнул я? стынущий чаёк?

Щепотка тающая соли?

Разруха рыхлая, свой каверзный паёк

От всех таящая? встающий поневоле

Вопрос растерянный: откуда? – и ответ:

Оттуда, где закончилась малина, –

И лето сгинуло, и рая больше нет,

Хоть серебрится дикая маслина

И хорохорится остывшая вода,

Неведомое празднуя везенье, –

Иду насупившись – наверное, туда,

Где есть участие – а может, и спасенье.

 

 

* * *

 

Слова и чувства стольких лет,

Из недр ночных встающий свет,

Невыразимое, земное.

Чью суть не всем дано постичь,

И если речь – в ней ключ и клич,

А может, самое родное.

 

Давно седеет голова –

И если буйною сперва

Была, то нынче – наподобье

Полыни и плакун-травы, –

И очи, зеленью листвы

Не выцвев, смотрят исподлобья.

 

Обиды есть, но злобы нет,

Из бед былых протянут след

Неисправимого доверья

Сюда и далее, туда,

Где плещет понизу вода

И так живучи суеверья.

 

И здесь, и дальше, и везде,

Судьбой обязанный звезде,

Неугасимой, сокровенной,

Свой мир я создал в жизни сей –

Дождаться б с верою своей

Мне пониманья во вселенной.