Стихи

Стихи

ДУДКИ

 

Есть дудки разные.

Одни –

дыханием живут,

и ноты путают они,

и чисто не поют

в чужих руках,

как соловей

стал в клетке б доживать,

о ветке думая своей…

 

Другим –

на все плевать.

За неумолчный звон монет –

талант,

как пес,

издох –

продать готовы белый свет

и верят:

с ними – Бог.

 

 

* * *

Выстоять – как трава – 
в море пламени, в мире пепла,
вынянчить те слова,
что растут, чтоб душа не слепла,
вышептать те пути – 
неизменные – что наружу,
выдышать то «прости»,
без которого вдох не нужен.

 

 

* * *

А молодость бьет каблуками

упрямо, задорно и зло.

И мерит большими шагами

планету. Как ей повезло!

 

А старость плетется коротким

шажком (нет грустнее шажка)

до лавки ближайшей, где тетки

судачат о зле каблучка.

 

 

* * *

Люби шиповник. Не за шелка россыпь,

не за густой, тягучий аромат,

не за пчелиное многоголосье.

Люби за то, что липнет у оград,

расцвечивая скучную решетку;

опрятный днем и смирный у крылец,

бродяжит по ночному околотку,

как пилигрим, как месяц, как беглец;

за то, что ни лопатой, ни пожаром

не извести его, не задушить;

за жадность ненасытную, за ярость,

за то, что вопреки умеет жить.

 

 

* * *

В зимние месяцы, в стылые месяцы

хочется солнца в окне – хоть убей!

Ангелы ссорятся ль? бесы ли бесятся?

Прячет свой клюв под крыло воробей.

Улица – белой эмалевой линией.

Поднял прохожий рывком воротник.

Небо над городом – ссадиной синею –

грузно ползет, как гигантский ледник,

и разбивает стеклянные заводи,

с грохотом глыбы упрямо дробя…

в окнах, ослепших от мрака и наледи,

так угадать невозможно тебя.

 

 

* * *

С тобой говорили о разных вещах:

об истинном, ложном в искусстве,

о сочности мяса говяжьего в щах,

о пошлом и низменном чувстве,

о том, что твой папа любил рисовать

(хорошим бы стал маринистом),

о том, что на свете есть стол и кровать,

где должно быть честным и чистым,

о том, что картины стоят у стены,

(все занятость – надо повесить!)

о том, что давно жить мы вместе должны,

но нужно домой: скоро десять.

 

 

* * *

Из просветов, скважин

я к тебе – поить.

Сутолочь в пейзаже –

некогда любить.

 

Сложен быт и слажен:

пресен день, как мел,

ночь на землю – сажей –

смог, так уцелел.

 

Только сны не знают,

что давно распят,

и в любовь свивают

с головы до пят.

 

В сонном приговоре –

некуда бежать! –

мне, как дышит море,

рядышком дышать,

 

чтобы боль на убыль –

в тоненькую нить,

чтоб в истоме губы

простонали: «Пить…»

 

 

* * *

Почитаем Бродского.

Посидим.

Ул. Аэрофлотская,

дом один.

И в подъезде лампочка

не горит.

И в домашних тапочках

что за вид?

 

Почитаем Бродского.

Помолчим.

От забвенья плотского

мамин сын.

И на щечке ямочка.

Спит-сопит

в ползунках на лямочках

индивид.

 

 

* * *

О нет, еще не та сгустилась мгла,

и за окном не та запела вьюга.

И я тебя еще не завлекла

в многообразье замкнутого круга,

где хрупок мир и прост, как тот стакан

из школьной замусоленной столовки…

А ты стоишь сейчас на остановке

и куришь. Истуканом истукан…

 

*  *  *
По ангелу – тебе, и мне, и всем.
Как будто божьих тварей миллионы
и лучшее из редкостных поэм
запрятано в их шепоты и звоны…
Ты несозвучен. Ты – не ко двору.
Ты – диссонанс в мажоре и в миноре…
Тогда хотя бы по крылу, перу,
по голосу, что в ангеловом хоре
срывается до бездновых высот,
где места нет ни свету, ни блаженству…
И если вдрызг, фатально не везет,
тогда хотя б по шелесту… 

по жесту…

 

 

* * *

Весна. Начнется все сначала.

Растает мертвый, стылый лед.

И баржа встанет у причала,

и брюхом к отмели прильнет.

 

И будут жить на длинных палках

в скворешнях шумные скворцы,

и солнце плавиться в фиалках,

и строки строиться в столбцы.

 

Долой назойливые шубы!

Портнихи станут платья шить.

И серость душ пойдет на убыль.

Вот только б зиму пережить…