Стихи
Стихи
ДУДКИ
Есть дудки разные.
Одни –
дыханием живут,
и ноты путают они,
и чисто не поют
в чужих руках,
как соловей
стал в клетке б доживать,
о ветке думая своей…
Другим –
на все плевать.
За неумолчный звон монет –
талант,
как пес,
издох –
продать готовы белый свет
и верят:
с ними – Бог.
* * *
Выстоять – как трава –
в море пламени, в мире пепла,
вынянчить те слова,
что растут, чтоб душа не слепла,
вышептать те пути –
неизменные – что наружу,
выдышать то «прости»,
без которого вдох не нужен.
* * *
А молодость бьет каблуками
упрямо, задорно и зло.
И мерит большими шагами
планету. Как ей повезло!
А старость плетется коротким
шажком (нет грустнее шажка)
до лавки ближайшей, где тетки
судачат о зле каблучка.
* * *
Люби шиповник. Не за шелка россыпь,
не за густой, тягучий аромат,
не за пчелиное многоголосье.
Люби за то, что липнет у оград,
расцвечивая скучную решетку;
опрятный днем и смирный у крылец,
бродяжит по ночному околотку,
как пилигрим, как месяц, как беглец;
за то, что ни лопатой, ни пожаром
не извести его, не задушить;
за жадность ненасытную, за ярость,
за то, что вопреки умеет жить.
* * *
В зимние месяцы, в стылые месяцы
хочется солнца в окне – хоть убей!
Ангелы ссорятся ль? бесы ли бесятся?
Прячет свой клюв под крыло воробей.
Улица – белой эмалевой линией.
Поднял прохожий рывком воротник.
Небо над городом – ссадиной синею –
грузно ползет, как гигантский ледник,
и разбивает стеклянные заводи,
с грохотом глыбы упрямо дробя…
…в окнах, ослепших от мрака и наледи,
так угадать невозможно тебя.
* * *
С тобой говорили о разных вещах:
об истинном, ложном в искусстве,
о сочности мяса говяжьего в щах,
о пошлом и низменном чувстве,
о том, что твой папа любил рисовать
(хорошим бы стал маринистом),
о том, что на свете есть стол и кровать,
где должно быть честным и чистым,
о том, что картины стоят у стены,
(все занятость – надо повесить!)
о том, что давно жить мы вместе должны,
но нужно домой: скоро десять.
* * *
Из просветов, скважин
я к тебе – поить.
Сутолочь в пейзаже –
некогда любить.
Сложен быт и слажен:
пресен день, как мел,
ночь на землю – сажей –
смог, так уцелел.
Только сны не знают,
что давно распят,
и в любовь свивают
с головы до пят.
В сонном приговоре –
некуда бежать! –
мне, как дышит море,
рядышком дышать,
чтобы боль на убыль –
в тоненькую нить,
чтоб в истоме губы
простонали: «Пить…»
* * *
Почитаем Бродского.
Посидим.
Ул. Аэрофлотская,
дом один.
И в подъезде лампочка
не горит.
И в домашних тапочках
что за вид?
Почитаем Бродского.
Помолчим.
От забвенья плотского
мамин сын.
И на щечке ямочка.
Спит-сопит
в ползунках на лямочках
индивид.
* * *
О нет, еще не та сгустилась мгла,
и за окном не та запела вьюга.
И я тебя еще не завлекла
в многообразье замкнутого круга,
где хрупок мир и прост, как тот стакан
из школьной замусоленной столовки…
А ты стоишь сейчас на остановке
и куришь. Истуканом истукан…
* * *
По ангелу – тебе, и мне, и всем.
Как будто божьих тварей миллионы
и лучшее из редкостных поэм
запрятано в их шепоты и звоны…
Ты несозвучен. Ты – не ко двору.
Ты – диссонанс в мажоре и в миноре…
Тогда хотя бы по крылу, перу,
по голосу, что в ангеловом хоре
срывается до бездновых высот,
где места нет ни свету, ни блаженству…
И если вдрызг, фатально не везет,
тогда хотя б по шелесту…
по жесту…
* * *
Весна. Начнется все сначала.
Растает мертвый, стылый лед.
И баржа встанет у причала,
и брюхом к отмели прильнет.
И будут жить на длинных палках
в скворешнях шумные скворцы,
и солнце плавиться в фиалках,
и строки строиться в столбцы.
Долой назойливые шубы!
Портнихи станут платья шить.
И серость душ пойдет на убыль.
Вот только б зиму пережить…