Журнальный мир

Превращения

вот и дождь. этот дождь на космической фазе полета

превращается в снег, потому что февраль и суббота.

это снег. он летит синусоидно и неповадно,

превращаясь в соседку. в соседку с клубком. в ариадну.

ариадна летит с на губах исполняемым соло,

превращается в сельдь непонятного вовсе посола.

и когда до земли остаются какие-то крохи,

превращается сельдь в полуночные ахи и охи,

то есть в сон о любви, ежеклеточной и долговязой,

что проходит — как сон — после каждого третьего раза.

и когда этот сон превращается в дождь перекатный,

я иду под него.

и хожу.

и туда.

и обратно.

Ничего не случится

одинокие птицы,

пролетая над бездной че,

разбиваются о края.

ничего не случится

(с нами), пока на моем плече

засыпает рука твоя.

и пока по утру

у меня во рту —

клубок из волос твоих,

я нисколько даже и не умру.

и никто из нас.

из двоих.

другое — не важно (включая эти стишки).

ничего не случится, пока

пока

дворник утрамбовывает в мешки

мертвых птиц

(граблями за бока).

Ногти растут

стригу ногти на ногах.

маме.

мамочка. мамочка.

детство твое все ближе.

скоро я буду мыть

голову твою белую

и укладывать баю-бай.

страшно-то как.

хочется спрятаться под стол,

как в детстве,

когда дед мороз

еще настоящий. 
только что ж это будет:

два малых дитя,

а ногти растут и растут

на ногах

и руках.