Журнальный мир

Знакомые двери

Сад весенние свеи колышет.

Растворилась в тумане метель.

И душа воскрешенная слышит,

Как звенит и рыдает капель.

И душа воскрешенная верит:

Скоро, скоро, в сверкающий дождь,

Распахнешь ты знакомые двери

И ко мне, улыбаясь, войдешь.

Будет солнышко таять и литься.

Будут реки полны серебра.

Будет встреча до полночи длиться,

Ну а с полночи — вновь до утра.

Ненасытною лаской забыться,

Поцелуями, трепетом рук

Ты захочешь, упавшая птица,

Прямо к сердцу приникшая вдруг.

Голос юности, звездные годы,

Горе памяти, дерзость и страсть:

Эти русские

крылья свободы

Не дадут нам и в бездне пропасть!..

Любовь моя

Я по орбите прожитой вращаюсь,

Тоску обид напрасных затая.

Вот скоро я с тобою попрощаюсь,

Любовь моя, поэзия моя.

Звезда моя над перелеском дремным,

Мучение внезапное и страсть,

Ты в океане, грозном и огромном,

Вела меня и не дала пропасть.

Я нищим был, но богател тобою,

Бессильным был, но побеждал тобой,

Глухим, но слышал рокоты прибоя,

Слепым, но видел край свой голубой.

Жена моя и вечная невеста,

Мгновенное бессмертие мое,

И потому напротив солнца место

Не чье-то, а действительно твое.

Тропа до Богородицы торима

Тобой

и путь к распятию торим,

И не судьба моя неповторима,

А свет очей твоих неповторим.

Во времени, чужом и мракобесном,

Я ветер зла перечеркнул крестом,

Я осенен твоим крылом небесным,

Твоим спасен от гибели перстом.

Лебедиха

Для восхищенья не годятся

Теперь портреты вожаков.

Уже и дети не родятся,

Земля пуста без мужиков.

Мы обещаньями наелись,

Реформами понапились.

Течет с экрана в души ересь

И перестроечная слизь.

За обелисками, крестами,

Без ожидания чудес,

Старухи горькими устами

Шлют Богу просьбы

в тьму небес.

О, деревень погибших стоны,

Кто не разжалобится тут?

Когда быстрей, чем стадионы

Повсюду кладбища растут.

И только вдовы, вдовы, вдовы

На эту кризисную бредь

Напасть, хоть с вилами, готовы

С утра,

а к ночи умереть!..

Луна, как выпитая чаша,

Скатилась тихо в облака.

И кажется — Россия наша

От нас уходит на века.

Идет, бредет, седая, тихо.

Мы опустили меч и щит.

А там, в Сибири, лебедиха

Над речкой вьется

и кричит.

Сожаление

Быть сильным — такое несчастье,

Такая дурная беда.

Тебе выражают участье,

Но чтобы помочь — никогда.

Болтают друзья меж собою,

За чаркою, праздничным днем:

— Его не свалить и гурьбою! —

Мол, разум и сила при нем.

И ты, испытавшая горе,

Огонь, пепелящий меня,

Киваешь согласием в хоре,

Мой разум и силу ценя.

Я проклял и разум, и силу,

Я знаю: в недобром году

Внезапно и молча в могилу,

Никем не утешен, сойду.

И кто-то вздохнет осторожно

И выскажет нежности пыл:

— Ему позавидовать можно,

Он впрямь

несгибаемым был!

И полдень взлетит, голубея,

К зениту на крыльях тугих.

…Нет, я не сильней, не слабее,

Я — только стыдливей других.

Встречая неправду привычно,

Я время и жизнь не корю.

И там, где молчать неприлично,

Я слово свое говорю.

Парящий

Устаю, тоскую, сомневаюсь,

Доверяя сердцу и глазам.

Никому в друзья не набиваюсь,

Сам иду, одолеваю сам.

Разве мало на дорогах грешных

Радостно

у долов и ракит

Я встречал богатырей мятежных,

А к плечу притронешься — рахит!

Высоты и пропасти слиянье,

Реки сохнут и земля горит,

Орденов помпезное сиянье

Щедро о собрате говорит…

А с незаменимых взятки гладки.

Неужели я тому виной,

Что, как поседевшие солдатки,

Слепнут звезды за моей спиной?

Кружатся и кружатся просторы.

Птица наважденья верещит.

И куда ни кину ночью взоры, —

Меч ржавеет, костенеет щит.

Не Христос, на облаке парящий,

Это я хочу — не вдалеке

Встать над миром с розою горящей

В сильной и

не бронзовой руке!..

Снова повторю

Спит вода болотная в уремах,

А заря приподняла крыло,

И цветущей кипенью черемух

Мне глаза на миг заволокло.

Я хотел бы в мире повториться,

Да нельзя — над нами вечный Бог,

Я хотел бы в жизнь твою влюбиться,

Но тяжел туман моих дорог.

Даже утром, лиственно-зеленым,

Тайна ожиданий нелегка:

Посмотри, опять с лебяжьим стоном

Движутся над нами облака.

Вот и под болотною водою

Тыщи лет лежит без перемен

Горевою глыбой золотою

Мертвое страдание измен.

Начинает песню удалую

Темный лес, приветствуя зарю,

Я тебя сегодня поцелую,

Завтра снова это повторю.

Нашу радость укрощает смута,

Ветер гибельный

распятых лет,

Словно та черемуха кому-то,

А не мне роняет белый цвет.