Стихи
Стихи
* * *
Кто прошел Достоевского в школе,
тот, скорей всего, мимо прошел.
Так проходим мы что-нибудь в поле
или, верхнее сняв, через холл.
Номерочек в наружном кармане,
или крутишь на пальце, пока
ты на место не сел — мы, славяне,
выпираем так из пиджака,
так стесняемся праздного взгляда
из угла или со стороны,
что теряется суть променада
и сутулятся мышцы спины.
Мнится нам, говорят: «Ну и Ванька!
Осторожно сквозь зал норовит
проскочить!» Словно холл — это «банька
с пауками», где Дьявол не спит.
Ну а «Ванька» потеет и злится
и ко лбу прижимает платок.
Для него пьеса «Синяя птица» —
это ад, это в горле комок,
это жизнь, это вечная мука,
это злоба текущего дня…
И он прав, но… — и в этом вся штука —
доказательств? — их нет у меня.
Есть догадки, раздумья, заметки
и вступленье к началу статьи,
что достоин он высшей отметки,
даже больше. Его не пройти.
* * *
Родион Романыч и старушка,
что берет предметы под заклад.
Говорим частенько: «не игрушка» —
про топор. Он тоже виноват.
Виновата и Елизавета,
что пришла к сестре не в добрый час,
виноват Зосимов и Заметов,
Разумихин, Свидригайлов, — да-с,
всех не перечислишь, — Мармеладов,
Лужин, незнакомый мещанин,
Кох и Пестряков, процент с закладов,
Соня, Дуня, сон (и не один),
дворник виноват, кровать в проходе,
где чердак Раскольникова («гроб»)
с видом из окна, откуда Родя
зрел на купол, виноват озноб,
лихорадка, маляры, бараки,
Катерина Мармеладова,
сын ее, Сенная площадь, драки,
брань и жуть, чиновница вдова,
полицейские, Капернаумов,
авторы всех писем, мужики,
Николай Фомич — еще подумав —
Лебезятников, засов, крючки,
и Порфирий — следователь дюжий,
Петербург и летняя жара,
петелька внутри и бред снаружи,
и, конечно, обух топора —
всё, что в описаньях, в диалогах,
только суета и маета,
кроме тех же, верующих в Бога
всех живых: в Спасителя Христа.
Сколько раз, мусоля те же строки,
задавал я школьникам своим
разные вопросы на уроке!
Типа: а теперь поговорим…