Журнальный мир

ДВЕНАДЦАТЬ СТРОК

Я грущу не о тех ресторанах,

Где за комплексный платят обед,

А о тех притягательно-странных

(Мне давно оказаться пора в них!),

Где Вертинского слышен куплет

И где пьёт Северянин кларет.

Сесть бы с ними за столик на равных,

Ну, хоть с кем-то из них – тет-а-тет, –

И наверно, услышать в ответ:

«Поздно ты появилась на свет,

Нет уже механизмов исправных…»

ПАСХАЛЬНОЕ

Грозно нынче под ветром сверкает река,

Кромка леса на том берегу далека.

Там, вдали, за рекой, чуть ветвями прикрыт,

Крест на куполе церкви под солнцем горит.

Хоть призывно сияет на куполе крест,

Не добраться туда… Разве только в объезд?

Правда, раньше случалась такая зима,

Что по льду ты туда доходила сама,

Но сегодня апрельская буря ревёт:

«Ты хотела весны? Ну, так вот она – вот!

В этом месте река шириной с километр.

Тут тебе не подспорье сапожки и фетр.

Лучше шляпу покрепче держи за поля,

Чтобы ветер её не унёс за поля!

Видишь, крест за рекою померк, отгорел –

Значит, был твой порыв и несмел, и незрел…»

Но от блеска глаза прикрывает ладонь –

Это сходит с небес благодатный огонь.

Значит, тьме не удастся тебя побороть,

Значит, даже к таким милосерден Господь…

БИЕННАЛЕ В ДУБУЛТЫ

На опустевшей станции…

Вл. Френкель

За опустевшей станцией

Тянется долгий след.

Если слагаешь стансы ей –

Значит, вдвойне поэт.

Только, поди, не думал ты

Встретить такой вокзал?

Зал ожиданья в Дубулты

Нынче музейный зал.

Но артефактам бисовым

«Бис!» не кричит поэт –

Быть тебе неописанным,

Постмодернистский бред!

Поезд на Ригу вечером,

И никаких чудес,

Кроме заката. Нечего

Больше нам делать здесь.

* * *

Беру кусок жизни, грубой и бедной,

И творю из него сладостную легенду.

Ф. Сологуб

Думала, что жизнь – творимая легенда:

Значит, я всесильна, раз люблю!

Это ничего, что мы как Кай и Герда, –

Я любое сердце растоплю!

По гитарным струнам проведу рукою –

Вспыхнут путеводные огни!

Может, Сологуб имел в виду другое,

Кто ж его читает в наши дни?

Или наши дни и в самом деле быстры:

Не сберечь и не отметить вех.

Помню, что любовь была короче искры,

Помню, гордость одержала верх.

Так и не дождавшись толком хэппи-энда,

Счастье не приблизив ни на шаг,

Вспомнила, что жизнь – творимая легенда,

Вспомнила не к месту, просто так.

ОДНОМУ ПОЭТУ

Когда я тебя любила,

Мне было семнадцать лет.

Понятно, такого пыла

Теперь и в помине нет,

Как нету и тех несчастий –

Ушли, дразня и маня…

Но сколько деепричастий

В стихах нашлось у меня!

Люблю их за лёгкость рифмы,

И помню, как в те года

Об этом поговорив, мы

Рассорились навсегда.

Пресытившись мной, и даже

Таланта мне не простив,

Ты честно сказал тогда же,

Что любишь императив,

А деепричастий груда

Тебе как удар под дых.

Ты терпишь-то их, покуда

Они ещё в запятых…

Вот так нас бодрит и мучит,

Срываясь на стон и крик,

Великий и – да! – могучий,

Наш общий с тобой язык,

Родная, по сути, речь, но

Не всё в ней подвластно нам…

О, мой император, вечно

К моим ты причастен снам!

SEMPER IDEM

Стоишь под ветром свирепым

В пальто на рыбьем меху,

Не веря словам нелепым,

Что смелется всё в муку.

Тебе бы уйти, рыдая,

Отречься, в конце концов…

Но как ни крутись, родная,

А ветер всегда в лицо.

* * *

Я многое, как оказалось, помню,

Я в этом смысле всё ещё в строю,

Хоть предпочтенье полночи и полдню,

Как правило, уже не отдаю.

Я объяснюсь: мне в юности казалось –

Лишь крайности глубокий смысл несут,

А остальное вызывает жалость

И вовсе не выносится на суд.

Но, как ни странно, в памяти осталось

Не то, что подпадает под экстрим,

А милый пустячок, смешная малость,

Над чем мы в большинстве своём острим.

Незначащие, мелкие событья,

С банальностью они накоротке…

И главное, что не могу забыть я:

Моя рука была в его руке.

* * *

…весенний и тлетворный дух.

А. Блок

Не успела сосчитать до двух –

Как в природе все переменилось.

Значит, и в весне бывает гнилость,

Раз у Блока про «тлетворный дух».

Странно… Ибо тлен, это когда

Цвет зеленый переходит в алость.

Раньше это как-то не давалось –

Нынче принимаю без труда.

Вот отсюда и тлетворный дух –

По весне оттаяли помойки.

Нынче стихотворцы злы и бойки

И частенько оскорбляют слух.

Всё! Не мучься, отдохни душой.

Дальше всё пойдет довольно гладко,

И внезапно осенит догадка:

Тленье – это тоже хорошо.

Хорошо уже не ждать звонка

И не опасаться впасть в немилость.

Не беда, что всё переменилось, –

Песня оставалась бы звонка.