Стихи

Стихи

Вялотекущий Армагеддон

 

Как не устать от звона

телефонов и колоколов,

вещающих без конца

о скорой кончине Света?

О чем не молчит икона –

молчание громче слов –

может, о том, что мы

ищем во всех приметах?

Но ветер листву унес

и скомкал листы газет,

где на шести полосах –

переговоры о мире…

Мы изучаем спрос

на желание жить без бед.

Мы созерцаем мир,

сидя в своей квартире.

Я выхожу из дома.

Я покупаю хлеб.

Кажется, что живу,

иногда обо всем забывая,

но с дальнего космодрома

Святые Борис и Глеб

смотрят, как в небо взвилась

церковка их святая…

И если сначала начать,

с ветхозаветных дней,

с ведающих судьбу

оракулов-звездочетов,

как вовремя обуздать

апокалиптичных коней

у этой последней черты,

у этой точки отсчета?!

В доме ребенок спит.

В комнатах тишина.

Город полон забот

о предстоящей зиме.

Мой телефон молчит

и ты не удивлена

тому, что царит покой

на голубой Земле.

 

 

Музыка февраля

 

Она жила,

она цвела

узором на февральских окнах,

писала вязью на полотнах

заиндевевшего стекла.

 

Она хрусталиками льда

похрустывала в хрупких лужах,

в них, наспех застекленных стужей,

еще вчера была вода…

 

Метель замаялась уже

метаться в пляске ми минора…

В портал продрогшего собора

вмерзали льдинки витражей.

 

Пурга кружилась в кураже.

В органных трубах выла вьюга.

То ли соната, то ли фуга

вещала песней ворожей…

 

И вот,

войдя в ажиотаж,

Во двор, под арку, проскользнула,

но не умолкла, не уснула,

а поднялась на мой этаж…

 

И притаилась в тишине

и в скрипе половиц в прихожей;

и, кажется, была похожей

на дрожь — ознобом по спине…

 

Озябших клавиш белизна

и пальцев нервное касанье

не нарушали допоздна

ее прихода ожиданье.

 

И звук, рождаясь, замирал,

хоть тишины и не боится,

как в дом влетающая птица,

в холодной комнате дрожал

 

и в разлинованных листах,

томящихся в плену дремоты,

где птицами на проводах —

еще не сыгранные ноты…

 

 

Памяти друга

 

Взволнован был. Легко шутил.

Смеялся.

Курил и пеплом насорил,

и извинялся.

Тем бытовых не разрешил

коснуться.

В себя ушел и не спешил

вернуться.

Бокал со всеми поднимал

за счастье!

Стихи какие-то читал

о власти…

Рассеянно в окно смотрел

и в лица.

Хотел, но так и не сумел

напиться.

Кого-то в чем-то убедить

пытался,

собрался было уходить —

остался.

И был смешон, и даже глуп

однажды,

когда слова слетели с губ

о важном…

И душу вывернуть хотел

наружу.

Смолчал. Пальто свое надел —

и в стужу…

А за окном зима брела

в белом.

И до него ей не было

дела…

 

Печально, но никто из нас

не догадался,

что это все в последний раз,

что он прощался…