Стихи

Стихи

ТОМЛЕНИЕ

 

Он покой келейный вновь нарушил,

Только это был не сатана,

На твою иссохнувшую душу

Накатил, как потная волна!

И тебя, сдавив в объятьях крепко,

Как морская плотная вода,

Словно человеческую щепку,

Он понёс неведомо куда!

Будто Зевса львиная зевота

С неба пала – жаром – на плечо,

И в твоей почти угасшей плоти

Раскалились угли горячо!

И – в объятьях, млея от волненья,

Позабыла: что добро, что зло?

Женское истомное смятенье

Вместе с ним невесть куда несло!

Он – смирив – как монастырь иль лагерь,

Вывернул, как шубу, бабий век.

Это был не демон и не ангел,

А возможно, и не человек!

И забилась ты, как мышь, келейно,

И в упор не видела его…

И несло тебя одно томленье

Только женской смуты естество.

 

 

ТРИ ЦВЕТА

 

Белая, красная, чёрная соль –

Вечная немочь, вечная боль!

Красна сотня! Чёрная сотня! –

Бродит меж ними серая сводня.

Красный топор! Чёрный топор! –

Выей изогнутый – волжский бугор.

Белая, красная, чёрная ночь –

Масти, краплёные кровию, – прочь!

Белые, красные, чёрные воды –

Вновь поверните в пещерные ходы.

Время стряхнёт всё усталой рукой

И над картиною «Вечный покой» –

Встанет в музее на многие лета,

Чтобы не видеть обрыдлых три цвета.

 

 

КЛЮЧИ

 

Ключ, как ночной ручей, звенел,

Жизнь вместе с ним звенела,

И не было до наших дел

Державе вовсе дела!

Но надвигался беспредел

В Державе и в квартире,

И он уже, как гром, гремел,

И как «Полёт Валькирий»!

И после всех убойных дел

В квартире и Державе

Не от квартиры ключ ржавел –

Жизнь вытекала ржавью!

На месте – от квартиры ключ,

От жизни ключ утерян,

Забьётся он, как встарь, гремуч,

Когда настанет время!

Ну, а пока наш путь дремуч,

И жаждем мы возмездья,

Боюсь, от нашей жизни ключ

Найдут лишь в Поднебесье!

И мы увидим из-за туч,

Как выплывут из ржави

И от квартиры нашей ключ

И от самой Державы!

Вновь проворонив, может быть,

Как вороны-раззявы,

Ключ от квартиры – в ней не жить,

И в ней – конец Державы!

 

 

ДУША

 

Как астральное тело смотрело на тело,

От него отдалясь на семь вечных минут,

То качалась душа, что уйти захотела,

Оставляя в залог тишину и уют.

И кидалась покойная ныне собака

На уже не мою отдышавшую грудь,

И, как женщина, к телу взывала из мрака,

Сгусток нежности и первобытная жуть!

Но её и себя вовсе не было жалко,

Я стоял в трёх шагах по ту сторону зла

И добра… И любви… Лишь сиротка-скиталка

Свой приют покидала, спалённый дотла!

 

 

ЛЁД НА ПОВЕРХНОСТИ КОКТЕЙЛЯ

Лёд на поверхности коктейля

Качала женская рука,

И расширялся он, хмелея,

Как будто глыба ледника!

Баюкая бока бокала,

Качая, словно колыбель,

Астрал незримо раздвигала,

Взметала над вином метель!

И круглая его поверхность,

Как озеро без берегов,

Пред нами млела, словно млечность,

И расширяла ширь снегов!

И – словно льдяные метели,

Что тают в неземном раю,

Гоняла айсберги коктейля,

В тупик загнавши жизнь мою!

Как лошадь пенную в метели,

В грудь Мирового тупика –

Меня в льдяную глубь коктейля

Загнала женская рука!

Но – как бы льдины ни качала,

Забвеньем силясь замести,

Я восставал со дна бокала,

Как мамонт в собственной шерсти!

Хотя – как в ледяную прорубь,

Меня – в себя вместил бокал,

Но бивнями я льды угробил

И льдяный сокрушил Астрал!

Всё это будет после шквала,

Ну, а пока, пока, пока

Лёд на поверхности бокала

Качает женская рука!

 

 

ПУСТЫНЯ

Всё тот же смех, всё тот же хохот,

Всё та же жёлтая гряда,

Всё тот же барабанный грохот,

Всё то же слово: никогда.

Из умиравших – самый смелый

Лишь на мгновенье увидал,

Как странный всадник, всадник белый,

Смеясь, куда-то ускакал…

 

 

НАПУТСТВИЕ…

 

Коль дед скончался в Туруханске,

Отец – за карточным столом,

И воет сердце по-шамански, –

Я буду стервою влеком, –

И голой ноченькой занежен,

И в смехе замяти крутим,

Шаманкой-вьюгою заснежен,

Земною женщиной храним.

И, улыбаясь лихолетью,

Пойду, как старый дом, на слом!

Запнусь… И своему столетью

Не стану подлинным судом.

И только будущий сыночек

В распаде атома спасён,

Отпрянет от отцовских строчек

Подземным громом потрясён!

 

 

ГУЛЯЕТ ВЕТЕР

 

Гуляет ветер многогривый,

Гордясь избытком молодым,

В размахе гривы, словно гривны,

Сияют золотом своим!

И посреди небесной бури

Буянит ухарь молодой:

Сглупа уже набедокурил,

Стрезва – а всё же под балдой!

Но в небе не найдя причала,

Нежданно головой поник,

И поседелый, одичалый,

Разбился оземь ветр-старик!

И не заметил он старенья,

Как гривы снегом замело,

А – от паренья до паденья

Всего мгновение прошло!

Одно мгновенье роковое

Перечеркнуло Бытиё,

Нашёл он в небе – Ватерлоо,

В земле – Астапово* своё!

И – не найдя родного дома,

В подземном варится котле,

О, эта участь мне знакома:

Я сам, как ветр, зарыт в земле!

 

* – Астапово – станция, на которой умер Лев Толстой.