Стихи

Стихи

Перед нами — прощальные стихи. Кому трудно, кто боится печали — тому лучше читать все остальные, вышедшие из-под пера замечательного поэта Галины Гампер. В них все живое, трепещущее… Галина Сергеевна, с ее вынужденной, трагической оседлостью — в стихии стиха и чувства подвижна, только что не летит. А в жизни — не летала, и даже не ходила, зато поднимала на крыло других, неоперившихся и подранков. Мы их еще узнаем. Счастливого ей теперь, светлого, долгого полета.

«И небо надо мной — прозрачное, до звезд…»

Инна Бранис

 

* * *

Анне Ахматовой

 

В лавровом венке и терновом венце,

И волшебница, девушка — муза…

Мы на вашем сидим неприступном крыльце —

Недотыкомки, члены Союза.

 

Многоствольноколенчат привычный Ваш зал,

Где Поэма живет без героя.

Рокот голоса вашего в соснах застрял,

До сих пор оживает порою.

 

Растворен в этом воздухе лик Ваш и вид —

В жаркий день по-особому млеет.

Так и сталось — Вас все пережить норовит,

Но не вышло и выйти не смеет.

 

 

* * *

 

Пора от страха зазвенеть бокалам,

Ответным звоном — только мертвецы

Со мною пьют. Я в мире небывалом —

Здесь кто-то время водит под уздцы.

 

Как будто солнце в круговерти сосен,

Они текут с заката на Восток,

И хоть покой кладбищенский несносен,

Но лишь не мне отсюда наутек.

 

Не верю я, что ничему возврата

Не может быть. Вернетесь ты и ты.

Недаром только память наша свята.

И так цветут на кладбище цветы.

 

 

* * *

 

Здесь на обрыве у куста

Я все до слова помятую,

Своею бездною сыта,

Ныряю в смежную чужую,

 

Где не было меня и нет,

А все, что есть — в ином раскладе,

Где свет совсем не этот свет,

Не те каракули в тетради

 

Жужжат подобием шмеля,

Невольно растекаясь в млечность.

Начать с беспамятства, с нуля,

Возненавидев бесконечность.

 

 

* * *

 

Одинок человек под дождем,

Или это сам дождь одинок,

Щелкни зонтиком и подождем,

Пока дождь приготовит урок.

По линеечкам струй дождевых —

Пропись к прописи, несть им конца,

Ничего не скрывается в них,

Отчего же схожу я с лица?

Вдруг разверзнутся хляби небес,

И сольются ручьи в океан,

И меня обступающий лес

Навсегда превратится в обман.

 

 

* * *

 

Стихи — они чистилище, но в рай

Никто не хочет — Бог с ним, с этим раем.

Карай же нас, Господь, вовсю карай,

Мы с каждой строчкой вместе умираем.

Но сладость оживленья нам дана,

Что круче этих сладостных качелей?

Сквозь нас идут потоком времена

За веком век, неделя за неделей…

Молитва — стих, и с каждою строкой

Мы в радостной надежде замираем

И крестимся привычною рукой,

И ждем свое, и Бог с ним, с этим раем.

 

 

* * *

 

Когда одна — я не одна ни капли,

А не одна — тогда я впрямь одна.

Стою над блюдцем жизни в роли цапли,

Мне жизни смак не ухватить со дна.

Мать никому, а просто одиночка,

Когда одна — вокруг ликует пир.

К строке прильнет негаданная строчка –

И мир широк, и милостив Кумир.

Кто он таков, я не предполагаю,

Кто он таков, мне думать недосуг –

К Поэзии я прислонилась с краю

И четко свой обрисовала круг.

 

 

Поэтическое кафе

 

Здесь розы со слезами пополам,

Гомункулусы, полуавтоматы

И ржущий конь, зашедший по делам —

Кафе поэтов — темные палаты.

Кукушки монотонное ку-ку

И музыка в четыре, блин, копыта,

Чего ни повидали на веку,

Чем только ни накушались до сыта.

Ни яви не поддавшимся, ни снам,

Не признавая ни чужих, ни отчих,

Здесь — лоб и локоть — посидеть и нам

Хотелось бы, в себя уйдя от прочих.

 

 

* * *

Потустороннее общенье

через сны,

Потустороння также

переписка.

Сквозь снег

до первых признаков весны,

До той поры,

когда все ближе, близко

Проснувшегося духа

торжество

И на авось,

на каждый день — творенье

Стиха — и все,

и больше ничего,

И только строк

сияет оперенье.

Удача, Богом поданная, —

дар.

Когда все разом,

самоприходяще.

В небесной глуби –

молнии удар

И вслед за ним —

разряды чаще, чаще.

 

 

* * *

 

Прощальной охрой, грустной рыжиной

В окне моем отходит в мир иной

Еще недавно стойкая природа.

И я сама на переломе года

Еще определиться не могу,

На шаг переходя на всем бегу.

Как брызги листья — все вокруг рябое,

Пора бы разобрать дары прибоя.

Над драгоценной мелочью дрожу,

Скосив глаза и будто глядя мимо.

Что лучше здесь? «Здесь лучше все», — скажу,

Поскольку отсвет и неповторимо.

 

 

* * *

 

Не жди надежд, на часы смотри –

Справа идут налево.

Слезы к носу рукой утри…

Сиреневый куст, как дева,

Все небо в ангелах, все как есть,

Что же мне так неймется?

Какие предки, какая месть,

За что же мне воздается?

Меня не тешит июньский сад

В розово — белой ночи.

Ты в черной ризе до самых пят

Жалеючи смотришь в очи,

В подоле ветер и в рукавах –

Уже ты не здешний житель,

Ты слезы высушил мне, монах,

В свою уходя обитель.

 

 

* * *

 

Ты только черпаешь, не тратишь,

И радостью цветет тоска.

Ты лирику за что ухватишь?

Нет темы, то есть костяка.

Нет, не о том, что было ранее –

И ни навет, и ни привет.

Ты не прорвешь волшебной ткани,

Ее на ощупь вовсе нет.

В нее ты можешь обернуться,

Есть нечто, что всему под стать.

И оглянуться, и вернуться,

И просто облаком предстать.

 

 

Волна

 

Забудем слово, как оно зовется,

Любовью, морем, может быть, виной,

Что б ни было, волна всегда вернется,

Что б ни было, вернется, но иной.

 

Все выдюжит в пути, любое бремя,

Не вмерзнет в лед, не испарится в зной,

Она всегда в свое вернется время,

Она всегда останется морской.

 

 

* * *

 

Опять гляжу — и в горле ком,

И каждый штрих знаком и дорог,

Природа вся, вся целиком,

Вся целиком без оговорок.

Не я, как дерево, не так,

Сама я — дерево по сути.

Тропинка, холм, небесный знак…

Растворена в природной сути:

Шумит, как крона, голова;

Бойка в жару, в мороз немею —

Живу, тем только и жива,

Что врозь с природою не смею.

 

 

* * *

 

Я ветру подставившись,

был до конца терпелив,

Сорвало ворону –

крылом перекрыло залив,

Как тучей последней

в последнее небо гоня…

Казалось, что с корнем

сейчас он сорвет и меня.

Черненой вода

становилась под взмахом его,

Не думал тогда

и не чувствовал я ничего.

Казалось, что место

и время мое завершаются здесь –

Не Богу, а ветру

служил я до жилочки весь.

 

 

Зал икон

 

«Око ярое» — Спас

Во всю стену и за…

Строго смотрит сквозь нас,

Ему небо — слеза

И соринкою — лес.

Ни дороги, ни зги…

Света ярый замес,

Хоть на миг помоги.

Заглянуть за края

Мне не смочь, не посметь.

Это, Господи, — я,

Коль случится, отметь.

 

 

* * *

 

Ворона мимолетом, на лету

Накаркала такую красоту –

Сплошь иней, невесомы дерева

Скользят как на пуантах в никуда.

Уже едва намечена Нева –

В промоинах черна ее вода,

И гончий зуд я чувствую, пора

На лыжи встать как будто на крыло,

Пока нежданно солнце расцвело,

Как птица золоченого пера.

Так празднично — мурашки по спине,

Да и сама вознесена постом,

И церковка — голубка в стороне

Чуть светится под золотым крестом.

 

 

* * *

 

Ветер весь вокруг меня в реве,

Так что кубарем с дерев птицы,

Нагнетает новый ток крови,

Все слилось, как на лету спицы.

 

Море вздулось, и барашки, барашки…

Погоняют их как нА берег стадо,

Думы медленны, движения тяжки,

Время самое — наружу из ада.

 

Я в последнем себя выражу стоне,

Пробежит по мне мурашками ропот,

Только хаос мне подставит ладони,

Мне под стать его сегодняшний опыт.

 

 

* * *

 

Не прикажешь: остынь,

Коль за пазухой страх,

Нынче много пустынь

И песок на зубах.

 

А бывало, что мир

В вожделеньи дрожал,

И всех масел эфир

Стих стихов ублажал.

 

«Песней песнь» возносил

Сладкозвучный смычок,

Свыше жаловал сил

Тот, чье имя… Молчок.

 

Чей безмерен улов,

Кто пустыню отсек,

Кто меж звуков и слов

Ароматами тек.

 

 

* * *

 

Что это? Наяву или во сне?

Лежит большая книга на окне,

И лес в окне так непроглядно густ,

А перед ним огнем цветущий куст –

Как будто предзакатное светило

Страницы этой книги осветило,

И к ней из ночи сотней пчел-трудяг

Глаза слетались, образуя знак

Того, что медоносность этих строк

Нам в оны годы начертал пророк.

И перед сном пролистывая их,

Я как ребенка зачинаю стих.