Журнальный мир

_{Владимир КОРНИЛОВ}

Братск

Рождение утра

Еще витают сны,

И люди спят покуда,

Рассветные часы

Рождают миру чудо…

Запели петухи

Свой гимн на всю округу.

Проснулись пастухи –

И жизнь пошла по кругу…

Во мгле еще заря,

Но мрак ночной редеет.

…И свет земной творя,

Господь о нас радеет.

Он шлёт свой первый луч

Сквозь дымную завесу,

Смахнул остатки туч,

Рассыпал трель по лесу…

Набрав лучей в горсти,

Посеребрил озёра.

Смотрю – не отвести

Восторженного взора…

На сердце благодать

От музыки и света.

…И я готов страдать,

Чтоб вновь увидеть это.

Степь

Сколько красок в палитре степной?!

Как пьянит разнотравием воздух?! –

Потому я шагаю хмельной,

Раздвигая ковыльную воду.

…И от радости громко пою:

На семь вёрст здесь никто не услышит.

Ничего от степи не таю –

Под ее голубеющей крышей…

В сердце звонкая песня звучит.

…А вверху, высоко надо мною,

Белым лебедем солнце степное,

Словно перья, роняет лучи.

* * *

Не встречал я осенью нигде

Красочней и трепетней картин:

Лучезарен каждый божий день

С серебристой дрожью паутин.

Золотые свечи сентября,

Придают торжественность лесам.

Всякий миг такой боготворя, –

Свой восторг дарил я небесам.

…Храм осенний светел и велик –

Благодатью Вышней сотворён.

Как прекрасен он и огнелик,

Солнцем осиян со всех сторон!..

Чуть поодаль купола церквей

С ярко-желтым пламенем берез –

Это образ Родины моей –

Дорог мне и памятен до слёз.

Грустные стихи

Душа томилась у меня,

Рвалась наружу:

Ей скучны скорбный морок дня,

Седые лужи.

Как будто кто-то на Руси

Вдруг умер тихо.

Всё утро дождик моросил –

Без передыха…

На небе сером, как зола,

Померкли краски…

Душа же с трепетом ждала

Осенней сказки.

На Рождество

Воздух хрустящ и по-зимнему сладок, –

Как карамель.

Вновь закружил нас и внёс беспорядок

Праздничный хмель…

Весело, людно в такие минуты –

Сердце поёт.

Бог, разорвав наши тяжкие путы,

Крылья даёт…

Души светлеют в морозную роздымь

От волшебства.

Небо становится гулким и звёздным

В дни Рождества…

Теплются свечи на горних иконах –

Мир и покой.

Кается исповедально в поклонах

Грех наш людской.

Пётр РОДИН

Воскресенское, Нижегородская область

Миг

На дальнем забытом кордоне,

Где лайки устали слегка,

За лосем-бычарой в погоне

Нам встретилась тень старика.

Сторожка крепка, косовата.

Костёр жив вчерашней жарой.

Весь в саже. Видок диковатый.

Не тень – старикашка живой.

Уже ничего не боится,

Пора к Богу тропку торить.

– А выпить, дедок, не напиться?

– Да, лей, есть об чём говорить…

Из кущ бороды – лишь полслова,

Да лишь малахая кивок.

Он подал, взглянувши сурово,

Медвежьего сала брусок…

Пора нам, по свежему следу

Дорога обратная ждёт.

Он задал вопрос напоследок:

– А Ельцин-то как, всё орёт?

…За веком-сохатым ли гнаться!

Подумалось мне в этот миг,

Да с завистью, честно признаться:

«Какой ты счастливый старик!»

_{Никита ВЕЛЬТИЩЕВ}

Нижний Новгород

Ночное

Когда на трассе туман густой

Ломает отбойники,

Пытаешься разглядеть, как Кусто,

Хоть на толику

Акулы-молота бок –

Точку косого удара.

Я, если бы мог,

Остался б дома, но странно,

Что тянет нырнуть в молоко

И ехать глубже, как в Китеж,

Где не знают, кто ты такой,

И воздух: ни вздохнёшь, ни выпьешь,

Где люди молятся талой воде,

Чтоб не казать купола

И не знают, что у нас здесь

Размечен весь мир пополам:

Слева по трассе идёт пустота,

В ожидании встречной фуры,

А справа я, смертельно устал

И заметил акулу.

* * *

Забавно думать, что город-призрак пуст,

Когда он должен быть переполнен

Слоями видений, под мерный хруст

То ли костей, то ли барабанных перепонок

Пассажиров, сходящих в метро

По бесконечной реке эскалаторов.

Туда, куда старый город-бетон

Под надзором камер, закованный в латы,

Влекущий только невнятную тень

(Как заевший момент на детской кассете)

Жизни, которую вести бы хотел,

Прячет жильцов своих, словно в сети.

Как понять, что уже вернулся наверх?

Здесь те же мрамор и толпа в агонии.

Может, ты спишь под шорами век,

Пригревшись в полном вагоне?

* * *

Строить шалаш, в котором рай,

Имея только невкусный твёрдый февраль,

Чужую остывшую баню,

Застеленный багажник,

Бараньи мозги с бранью,

Сон про тебя (не важный),

Книг на развес центнер,

Фото с засосом в глянце,

Пешком пять минут до центра,

Два безымянных пальца,

Чешую

(видную только в свете ноутбука),

Если доживу,

То смешные байки для внуков,

Одно стихотворение о тебе

И всего ничего любви в нём…

Не хватает, короче, для шалаша –

Давай строить сразу дом.

* * *

Что может быть лучше:

Огни в горах

Зажглись там внизу, смотришь –

Спускаться пора

С крепости в бухту,

Тысяча двести ступеней

Вниз рухнуть,

До темноты не успели,

Сейчас пойдём мимо площадей пустых

А сзади ещё огонёк-

В часовне лампада. Кусты, кусты

И вот, на пирсе прилёг,

Так надо.

Что может быть лучше: в горы

Ложатся мотки серпантинов,

Дырочки звёзд, бойницы домиков строем…

Тихо горит чья-то машина.

Евгения ОРЕХОВА

Нижний Новгород

Двор эпохи

На скрипучих качелях застыло время.

Подзаборные псы закопались в ямки.

С деревянным мечом и в кастрюле-шлеме

Скачет мальчик в дырявых штанах на лямке.

Полналичника древних ушло под землю.

Ворожит вороньё в тополей вершинах.

Рвётся гусеница, словно к Фудзи, по стеблю.

Золотые шары и петуньи в шинах.

Сквозь полынь и ромашки глядит окошко.

Ветер дырками толя свистит на крыше.

У застрехи птенца караулит кошка.

А мохнатая гусеница всё выше.

В старом дворике ветер качает время.

Мальчик вечен. И бабушка за вязаньем.

В этой почве взрастает любое семя.

Загляни сюда тихой туманной ранью.

Давай с тобой поговорим

– Давай с тобой поговорим?

– О чём? – спрошу тебя.

– Не знаю.

И только тихо повторяешь:

– Давай с тобой поговорим…

– Давай попробуем. О чём?

О пустяках иль том, что важно?

Марионеточном? Гаражном?

Погоде, моде? Что почём?

– Давай… билеты купим… в цирк

Или театр?! Иль просто выйдем

На улицу и – спичкой чирк! –

Сожжём мосты, и будет виден

Тот изначальный тихий свет

Влюблённости в глазах напротив.

Когда ни дома, ни штиблет,

А только радость колобродит.

…Поговорить горазды, но

Мы с тишиною заодно.

Лариса МАЗУР

Дзержинск

Феодосия (посвящается М. Цветаевой)

В Феодосии осень, Марина. Как тих городок!

И листва на piano шуршит под ногами. Ей вторя,

Омывая подножия строк (дерзких строк!),

Плещет волнами ласково теплое Черное море.

В Феодосии осень, Марина. Неспешен наш шаг.

Впереди – целый Крым. Рядом – тот, с кем (навечно?) едины.

И в руке замирает рука. И душа

Из себя вытравляет последние колкие льдины.

В Феодосии осень, Марина. Идем средь аллей,

Как и ты в свое время гуляла здесь, сердце сжигая.

Впереди – череда ясных дней без штормов и дождей.

И не это ль, Марина, прообраз внезапного рая?

Рустам МАВЛИХАНОВ

Салават

Лестница в никуда

Так хочется порой смотреть во тьму –

Пустую, без синонимов и смыслов.

Сколь агуманен, говорят, сей вызов:

Смотреть в ничто, быть должным никому.

Так хочется порой лететь на свет

Без страха, без сомнений и без тлена,

Как Феникс, когти вырвавший из плена,

Сиянием небес творить ответ.

Так хочется порою просто быть:

Дышать водой, огнём лаская кожу,

Как зверь, печаль твою сжигать на ложе,

Драконом меж течений звёздных плыть.

Но пусть Бог-Свет, хранимый Богом-Тьмою

Средь вечностей возлюбит нас покоем.

_{Александр ОРЛОВ}

Москва

* * *

Проплыло солнце вдоль калитки,

Но не зайдут на чай ко мне

Ни дед, вернувшийся с отсидки,

Ни прадед, павший на войне.

Я выпью, закурю спросонок,

Перекрещусь на купола,

Пойду к одной из разведёнок,

Искать прощального тепла.

И будут пристально и колко

Смотреть два берега реки,

И в тихий омут втянет Волга,

Измены, сплетни, и долги.

И прочитав юдолям строчки

Найду в безбожный век возврат,

Где в детских снах приходит к дочке,

Пропавший без вести солдат.

Людмила ПАЛЕГЕШКО

Нижний Новгород

Самарянка

Студенец глубок

А быть может – без дна.

К перекрёстку дорог

Ты приходишь одна.

И не знаешь, Кто ждёт

И попросит воды.

Ещё шаг. Солнце жжёт.

Ещё вздох – до судьбы.