Журнальный мир

просто море

просто море, паруса и чайки.
просто берег, стылая вода.
волны лодку ветхую качают,
омывая темные борта.

до тебя – неловкость многоточий,
непроизнесенные слова,
времени нелепое бессрочье,
жгучая густая синева
этих вод и неба…

одиноко
по песку – вдоль берега, не вброд.
просто море дремлет у порога, 
просто чайка за собой зовет.

тихо-тихо

ускользают – паруса ли, чайки,
плавно исчезая в облаках.
тихо-тихо на волне качайся,
время перелистывай… хрупка

тишина, нависшая над нами –
мягкий плеск, шуршание песка.
вспоминаешь море Мураками,
в небо смотришь, бледное слегка.

доцветет весна до алых маков,
вниз бегущих торопливо с гор –
воздуха податливая мякоть,
легкость облаков. 

все как всегда

всё как всегда, и август будет длиться,

в сентябрь врастая ежевичным сном.

а там и первый лист усталой птицей

присядет на скамью.

не о простом

в остывшую ладонь дожди прольются, –

придут – пройдут, умолкнув до поры.

и яблоко покатится по блюдцу,

и лето о своём договорит.

а мне листать осеннюю сонату –
от золота до серебра в садах,
и знать, что с каждой нотой совпадаю,
когда дожди заладят тук да так.

две недописанных судьбы

мы начинались так легко –
там, где дожди не отдыхают.
идешь не видя берегов,
туман вдыхая.

теряя север, юг забыв,
запоминали звук и слово, –
две недописанных судьбы,
одна подкова. 

мы продолжались как могли,
мы дошагали до обрыва.
вдали сады цвели – белы, –
но как без крыльев…

нас разлучили, развели,
но снятся мне дожди в тумане –
и неба нет, и нет земли,
и только робким эхом – анна.

сердце не смолчит

воздух ароматней и прозрачней
легче выше тише облака
ничего в туман уже не спрячешь
дошагав до первого ростка

достучавшись до мы тут мы живы
мягкий плеск игривая волна
робкий поцелуй неторопливый
на краю пригубленного сна 

ты ли рядом или солнце дразнит
на рассвете распустив лучи
мягкая улыбка не погаснет
сердце не смолчит

морское

по склонам гор сбегают облака
отарами овец, гонимых ветром,
срываясь в голубые зеркала,
наполненные светом,

где стаи рыб, взрывая гладь стекла
на тысячи сверкающих осколков,
обратно ускользают в облака,
скрываясь в серооких.

и ты за ними, разрезая свет,
метнёшься в глубину морской русалкой.
над бездною кружась, тебе вослед
напрасно крикнет чайка.

тише тишайшей воды

всё так же тиха в легкой дымке вода,
и лебедь скользит в никуда.
всё тот же бревенчатый старый причал,
который легко раскачать.

вернулась… как будто возможно найти
нелепо утраченный след
в бессильно дрожащих сетях паутин,
в сырой листопадной золе.

по берегу – тише тишайшей воды –
скользишь – чем не лебедь – куда?
а осень молчит, отгоревшая в дым,
а сердце читает с листа.

старый двор

старый двор, подъезд знакомый –

сколько долгих лет прошло…

кто живет в притихшем доме? –

разбросало, развело

нас, когда-то по ступенькам
отстучавших, – вверх и вниз.
эти узкие скамейки,
эти тусклые огни, –

проезжаю через детство,
что ты помнишь старый двор?
мне бы тут чуть-чуть согреться,
мне бы чистый воздух твой.

а ночь плывет

просеяла слова сквозь решето
но понимала – всё не те, не то.
а ветер во взъерошенной листве
гудел, как будто спрашивал, – где… где?..

тонули в тишине и звук, и свет,
бесцеремонно ночь стучалась в дверь.
слов не найдя, тебя не позвала.
неудержимо растекалась мгла,

и разлетались суетливо сны,
слегка коснувшись век моих – влажны.
и голоса не вспомнить твоего –
ни снов, ни слов,
а ночь плыла… плывет…

две тени

и было, и прошло – остались тени, –
две тени из далеких февралей,
неяркий свет заснеженных аллей,
на белом – крошки мокрого печенья

и воробьев бегущие следы
вдали от суеты.
но возвращались шумные апрели,
снега так неожиданно темнели –

я уходила в серый дождь одна, –
тук-тук – на сердце капало привычно,
не затихало, чтобы не отвыкнуть,
но все ясней звучала тишина.

этот снег

хрупко-хрупко мелко-мелко
снег ложится на ладонь
одинокая скамейка
тихий бег моих следов

а куда – сама не знаю
мягко стелется туман
сны ли снятся – баю-баю
и по-своему шумят

зазывая то ли в детство
то ли всё наоборот
и стараешься всмотреться
но рассвет не сбережет

хрупкий-хрупкий мелкий-мелкий
этот снег о чем о ком
одинокая скамейка
и туман… туман кругом

зависшее

ни спросить, ни сказать не успели, –
просто слов не нашлось, тихих слов.
дождь звучит нескончаемой песней, –
говорит – не молчит о былом.

льются-бьются тяжелые капли,
разлетаясь на тысячи нот.
что мучительно долго искали
не уснет.

время за руку водит – уводит;
только дождь настигает в пути,
зависая на той же длинноте,
от которой никак не уйти.

не привыкай

не привыкай ко мне…
не привыкай
к моим губам и голосу – не надо.
смотри, как исчезают облака,
легко теряя перышки.
когда-то
и я исчезну, за порог ступив,
с тобой оставив память «в три недели».

и будет день отчаянно-дождлив,

и замолчат свирели.

закроешь двери, окна – тишина
углы заполнит в опустевшем доме.
не привыкай к летящим в небо снам,

как облака туманно-невесомым.

музыка

слышишь музыку – помнишь?
не смолкает она –
в мягком сумраке комнат,
в тайных улочках сна.

как звучит неземная,
унося в облака! –
в память воздух вплетая –
и хрупка, и зыбка.

развели и забыли…
но убить не смогли
эту музыку, милый, –
ноты сходятся в клин

журавлиный за гранью
неизбывной тоски:
из небесной гортани
вылетают – легки.…

город

сумрак обволакивает окна –
замерцали тускло фонари, –
оплетенный теплым светом в кокон,
город засыпает.

забери
всё, что сможешь унести с собою –
хрупкий след истраченного дня,
сердца мерный ритм и перебои,
эфемерность сна.

не приструнишь время, не удержишь, –
в памяти – оскольчатая взвесь.
жизнь – приобретенья и потери,
и бездонный мягкий взгляд небес.