Стихотворения
Стихотворения
***
Домики, пахнущие старым деревом,
Ветер, напуганный в темноте.
Драма, происходящая в старом Тереме,
Где мимы – такие же, но не те…
Не те, что остались в забытом прошлом,
В юность уходящим своими корнями.
Время лязганьем своих ножниц
Не может разрезать гудящее пламя
В груди заражённого поколенья,
Не переболевшего грязью столетий…
Кто: Ростропович? Владимир Ленин?
Жанны д’Арк мы всемирные дети.
Град, перевязанный лентой Волги,
Вращается вокруг своей оси;
Бредут по нему то овцы, то волки
(Собственно, как и по всей Руси!).
Кто мы? Провинция из провинций,
Неистребимый талантов исток;
Градус желания творчества взвинчен,
Слёзы не плачутся, в горле комок.
«Я» перечёркнуто новыми бреднями
Старых политиков. Сводят с ума.
Больше не станем колёсиком-винтиком,
И никого не прельщает сумá.
сýмма сердец, нервных клеток и пламени,–
Вот что такое у Волги народ.
Это и станет теперь нашим знаменем,
Вижу закат я и новый восход.
***
Мороз и сумерки. Отрадный.
Контрастом двух карандашей
Лиловый миг рвут в клочья жадно
Глазищи рысьи этажей.
Осколок месяца осклаблен,
И, как замёрзший человек,
Фигуры старческие яблонь
Уже не стряхивают снег.
И – что-то вещее, пророчье
В том, как темнеет на земле
И прорастают многоточьем
Стихи и пальмы на стекле.
И – по лиловому – извёсткой,
Натренированной рукой,
Под узкой кисточкой, под жёсткой
Остались яблони – строкой.
А на доске бессонных шахмат
В себя глядящихся квартир
Мир мною мысленно распахнут
И рыжим клеем вытек в мир…
И, соскользнув с вечерних лестниц,
к рассвету вынет из ушей
Зеленоликий клоун месяц
Два сердца двух карандашей.
***
По асфальту по тёплому после дождя босиком
Пробежать и промерить вокруг все кипящие лужи,
И вернуться домой, рассмеяться от счастья потом
И косу расплести, просушить и ещё затянуть её
туже.
Вот и детство моё. Как звенел весь наш искренний
дом!
Плыли ласточки в небе, и небо казалось колодцем,
У которого дна нет, бездонность была его дном
И в которое солнце глядится, и солнце смеётся.
Всё растёт и трепещет в саду, и рябина ещё
не нужна.
Сколько шёлковых трав от земли не успели напиться!
Бродят соки земли, поднимается солнце со дна,
И сверкают на солнце мопедов стрекочущих спицы.
И с открытою книгою сяду потом у окна:
«Мама, не уходи, я твоя ученица!» –
Но её уже нет, нет дождя, нет косы, есть вина, –
Оттого что я заново – нет, не сумею родиться.
***
Птица не Феникс. Отечество – дым.
Слава – дурная, и шлюха.
Годы из праха молчанье храним
Кривдою русского духа.
В кровь ли растёрта мозоль в пятерне,
Коброй ли скручена совесть,–
Новый орёл на российской спине
Гонит расцепленный поезд.
Ухают паузы станций в вагон,
Тамбур трещит от извилин
Липкого тельника, а он
Сушей опростофилен:
«чавкайте, мальчики, эскимо,
выскочив из портфелей
мам-министерш-с-папой-круглых-
умов
и пробивных материй».
Будни – героям, дояркам – вдвойне,
Очередь тоже живая.
Всё есть у нас, всё сначала, да не
вечная посевная.
Родина вышла. Отечество – дым.
Прима. Чтоб ей раскуриться!
Тошненько. На переезде стоим.
Тройка всё мчится и мчится.
***
И выплакаться не в кого. В кого?
И путь, прошитый нитью, перепахан,
Свет вырублен, обмякло божество…
Пропитанная клюквами рубаха
Ещё дрожит на теле от любви,
А может, от холодной майской ночи –
Когда листвой укрыты соловьи,
Когда трамвай грохочет и грохочет…
И выплакаться не в кого, прости!
В крови ли, нет, но трудно быть
распятой
И крест одной немыслимо нести,
Но яму роют быстрою лопатой.
***
Густеет ночь, впитавшись в сад…
Из затаённого дыханья
Льёт в гущу ночи аромат
Колючий кактус. Он – изгнанник.
Я не воскликну, как поэт:
«Точёный! Лилия! Волшебный!
Стран экзотических рассвет,
И – малахитовое небо!»…
Нет, ТА любовь, что нас зовёт
Покинуть родину, привычку,
Сесть поскорее в самолёт
(или хотя бы в электричку!).
И так торопится душа –
Туда, туда, где всё чужое,
Что понимаешь: хороша
Ночь тополей и зверобоя.