Журнальный мир

Осенняя вьюга

Вчера дождило и осенней вьюгой
Рвало́, метало позолоту дня…
Сегодня ж солнце ласковой подругой
Жалеет рощу, стылые поля…

И не поверить: так всю ночь гудело,
Ревело, выло и просилось в дом!..
А утром ветер тёплый и несмелый
Влюблённо шепчет: «Объясню потом».

И в сердце было: я одна навеки
В холодном, сером, мокром и чужом.
Но вот слетелись зайчики на веки
И греют, греют думы о былом…

До той поры, пока не зришь изъяна
Ни в тёмном прошлом, ни в ненастье дня,
А небо лучезарным океаном
Не выплеснет всю радость на тебя.

*** 

Я покидаю город-каннибал…
С обглоданными чувствами, простудой,
Тахикардией мыслеамплитуды,
С клеймом на лбу «Сырой Функционал».

В боях за голос потеряв и слух,
Я продираюсь через нано-сети…
Спад сил – в патологическом расцвете,
Но, как всегда, упёрся рогом дух.

Держу в руках последнюю деньгу́:
«Билетик в Рай. К спасительным чеп у́хам».
И пригородный лайнер от разрухи
Несёт меня, пучиня трасс волну.

Гравийка, чернотроп, речной песок…
Я выдавлена городом. Живая!
Лежу в траве, всей грудью синь вдыхаю
И с птицами лечу наискосок…

Я хочу тебя, утро!

Лучезарное утро расплылось в улыбке
Вопреки всем прогнозам на холод и хмарь.
Я проснулась не в девять, а в шесть по ошибке,
Впилась в небо оконное, словно дикарь.

Пол студёный, и ступни парные пугливы…
Только пуще неволи охота зари.
Мягче шаг: не спугнуть, аки сон, переливы
Света, воздуха, трелей вовне и внутри…

Солнце млеет взаимностью с небом огромным,
Обнимающим так, что ни воли, ни сил.
Я хочу тебя, утро! Хочу неуёмно!
Аист в небе круги всё чертил и чертил…

*** 

Каждый стих как последний.
Безотчётна боязнь
Стать немой, безответной…
Чувств ажурная вязь 

Тщится быть наречённой,
Завершённой в словах.
Хоть танцуй обнажённой,
Тонкой дрожью в строках,

Хоть вскрывайся потоком –
Заповедным вином, –
А в раю вишнеоком
Слов извечен содом.

*** 

Огонь в печи потрескивает мерно…
И кажется, все беды – сон дурной.
Тепло живое щедрою волной
От рук – к душе легко, надёжно, верно.

Свет не словить: купается, журчит
Колодезной водой при Божьем храме.
Переливаюсь в нём, как в папе с мамой.
И мой пусть облик для детей хранит.

Пылают щёки. В щёлочку окна
Струится воздух студенисто-лунен.
Скользит из рук мой разомлевший Бунин…
Мы засыпаем… Доброго всем сна.

Две нимфеи

Под ракитой, в купели озера,
Две русалки ночною порой
Оплетали друг друга косами,
Целовали звезду за звездой…

То ныряли в бутоны белые
И будили сестричек от грёз,
То тропинкой луны несмелою
Плыли в мареве длинных волос.

На щеке по родинке-лилии,
По три лучика в при́щуре глаз,
И текут, дрожа изобилием,
По груди струйки капель-проказ.

Ароматом кувшинок полнится
Воздух ночи и шёпот нимфей:
«Поцелуй – желанье исполнится.
Под ракитой, в плену у ветвей…»

Птичка-доверие

Что за птица такая – доверие?..
Как завлечь её в крону души?
Уж раскрыла все окна и двери я,
Жду её, притаившись, в тиши…

А на дальней цветущей магнолии –
Мириады диковинных птиц!
И влечёт меня волей-неволею
В это царство парящих границ.

День и ночь ярки дивы качаются
На моих одичалых ветвях;
Разрешается не разрешается –
Окрыляют меня второпях.

Счастье есть – не нужны и критерии,
Зацветёт и берёза моя!
Нет лишь маленькой птички – доверия…
Как опомнюсь – дрожу не своя.

Карамельные почки каштана 

Никуда не спешу. Всё спонтанно.
День последний итожит апрель.
Карамельные почки каштана,
Виноградной лозы капель…

Потружусь. Не в надрыв, а в радость.
Подмечая, как дышит весна.
Подставляя язык под сладость
Капли сока, что крепче вина.

«Завтра будет ли?.. Может, будет…» –
Мысль уходит. Приходят цветы.
Подмигнёт скоро глаз анютин,
Ландыш скрутит кулёчки-листы…

Цели вектор падёт случайно
На нагретую солнцем скамью.
Чай налью. Вот и почек каштана
Свежей выпечкой пахнет в раю…

Тс-с-с!..

Ночь мурлычет тихо у окна.
Просыпаюсь – нежно лижет руку.
Кошки, ведьмы, мигом на прогулку!
Верить ли? Такая тишина,
Будто до рожденья ветра, звука!..

У луны – японский макияж
И недоумение во взгляде:
«Почему я с кошками, в наряде
Из «ничто» с воротником апаш
При таком роскошном звездопаде?..»

Плечиком пожала и иду…
Под ногами – сахарная травка,
Каждая, как острая булавка,
И при самом бережном шагу –
Хруст французской булочки с прилавка.

Подморозило. Кружи́тся голова.
Затопила печку. Вышла снова.
Из трубы – дымок к стожку соломы.
На скамейке Бог, в руках дрова…
Не дошёл. Как есть уснул у дома.

Весёлые ботинки

Когда с деревьев лист последний
Отчаянно сорвётся вниз
И ветер наплетёт нам бредней,
Что есть приметы поприметней
Прощанья навсегда – влюбись!

Надень весёлые ботинки,
Чекань весёлые шаги,
Рви, путай рифмы-паутинки,
Ломай замёрзшие пластинки
Дождя умолкшего! Звучи!

Сентябрьское утро

Дрожащие листья сентябрьским утром,
Как щёки старушки, скудны, холодны…
Коралловый свет сквозь игру перламутра
Вчера лишь, казалось, грел тело весны…

А нынче моро́ська и солнце в опале,
Репей постаревший (куда уж ещё?..),
Деревья как будто на долгом привале:
Озябши, без сил, под дырявым плащом…

Лишь только дымок из трубы одинокой
Легчайшим дыханьем дарует тепло…
И осень вдруг взглянет на всё с поволокой
И молодость вспомнит румянцем светло.

Призрачность сирени

Слова всё тише, приближённей…
Земля всё мягче и теплей.
Уж память заспанных аллей
Алеет зорями влюблённых,
Тесня пристойность февралей.

Повсюду призрачность сирени.
Ещё не срок, а мир лилов.
И даже аромат у снов
Из чёрно-белой дребедени –
Сиренев, нежно-бестолков.

Влечёт какой-то тайной силой
Стволов и веток нагота.
Ни листика… Но красота
Живёт внутри, неистребима,
Благословенна и чиста.