Журнальный мир

***

Я делаю кадр, и я его помню.

не помню тебя, лишь зелень воды

замерзшей, как иней, стекла оконного,

кричащего голосом тишины…

Наутро при встрече мы долго стояли,

знакомясь друг с другом, чужие совсем,

и только мостки мне едва навевали

песню, что пели мы в лодке твоей.

Просторы – как выполненное обещание.

Всё сделано в срок, аккуратно, сполна.

Весёлые маски деревьев холёных

и мостик тот прежний, да лодка пуста. 

***

Бегу как будто от погони,

и лучше не смотреть назад –

не кони следуют за мною,

а пони!..

Куда вас гонит, милые?

Боюсь. Не смею оглянуться…

Ну где же вы?

И сердце всё сильнее ноет –

а вдруг проснусь?

***

Спать праведника сном не удается.

Несчастен тот, кто засмеется,

когда вокруг все слёзы льют.

Весна идет от радости немея.

Заря, потупив взор, ложится шлейфом феи

и медлит…

Не замечает радости уют.

***

Как ты глубок – а я вольнолюбивая,

иду за словом, если позовет.

Как ты широк – а я, скорей, ретивая

и не ценю преподанный урок.

Как ты терпим, а я живу минутою,

бросающей всё на скаку…

Мы знаем, как легко заглядывать в проталинку.

Моменты ожидания нас радуют.

Они – как в сером небе света радуга.

Но это нам известно лишь двоим.

***

Как колокол звучит –

не мысль, не фраза, не вопрос –

далекий позабытый возглас,

от радости, восторга, ужаса

немеет волос

и силится понять душа

забытые напевы

из чувств, еще не прожитых

и незнакомых даже Еве…

Остановись и забеги вперед:

ты в будущем – такая малость,

что вся твоя избыточность – усталость,

навряд ли даже след оставит.

Она – не наше отражение,

но отвечает поиску

и создается волной нахлынувшей –

не от тебя: к тебе!

Надежда

Когда вокруг пожары и дымы

и сон забыл, где он ночует,

звенит, как первая капель,

застывшая, как тишина,

от ужаса давно пьяна

надежда.

Стоит, не поднимая глаз,

взглянуть боится, чтоб не видеть

того, чего уж нет давно,

но вот оно живет

и будто просит пить,

не спрашивая, кто его обидел.

Пространству не захочешь зла.

Надежда встала у окна –

хотя его нет тоже –

и стала думать:

как нить из янтарей собрать.

И снова ждать…

***

То возникнет, то истает,

будто тень или виденье…

Дерево стоит – вздыхает,

ждет как участи своей –

движенья.

Вихрь подхватит – вот раздолье

разгуляться если в поле.

Месяц светит и зевает:

то ли раб он, то ль свободен,

и куда ему смотреть – он не выбирает.

***

Мне стыдно на земле,

и скучно и тревожно:

здесь рая нет – в каких бы

видах он ни являлся мне –

злосчастные оковы на ногах,

веревкой руки скручены…

Душа пуста.

А дух измучен…

Дни ненастные.

***

Звуки детских криков

в тишине привычной

не позволят позабыть

гетто запах вечный…

Кто же их сюда нагнал?

Помнят ли гонителей?

Радость легче воспевать,

не забыв трагедии…

***

Ночь режет слух
А дню всё мало
Застыл испуг…
В тиши звезда
Как свет в окошке
И огурец не срезан

для окрошки…

*** 

Еще темно

нет силы  встать
Конечной точкой мира кажется кровать
Вдруг ниоткуда возвращаются слова
И отступают сумерки
Седеет голова

***

Голоса заливаются полем, им отзывается лес,

наполнен овраг перегноем, и заколочена дверь.

Стучаться в нее не пробуй,

все старые мысли сотри,

а новых не жди – не придут: скучно тут.

Там будет всё по-другому…

Меня ты встретишь с пером в руке,

без возмущений и укора

скажу доверчиво – будто самой себе:

Как необъятны здесь дали!

Простор не пугает, хоть ветер сквозит,

мысли ушли в заповедник тиши.

Собрать бы их снова – ключ есть, нет затвора.

А без затвора всё прятать от вора,

да и он не спешит.