Журнальный мир

Шишко Менчетић (1458—1527)

КОЛИКО РАЗБЛУДНО ХОДИ

Колико разблудно овај вил путем гpe,

тер сине причудно, тко види, да не мре?

Ар како да збира ружицу по равни,

свуда се озира образ ње приславни.

Тере друм извија јакино плах јелин

и како тај змија која гре кроз пелин.

А затој да камен срце је у мени,

могу ли да пламен не ћутим љувени?

СЛОВО СТРАСТИ

С целью? Без цели? Поле измерить в шаг.

Прячутся розы дикие. Не спеша

Ты собираешь алое. Гулкий дол.

Тянет коровьим духом ночной подол.

Юный пастух — робеющий, как олень,

Он же — змеиный яд. Прорастает день.

Если и сердце-камень лежит внутри,

Можно ли без любви? Я горю. Смотри!

СЛАВА РАЗУМУ ТВОЈЕМУ

He мњу мед од пчела да има туј сладос

крунице весела, ку има тва радос;

јер славни разум твој толику има моћ

да чловик вас чин свој цјeћ њега буде оћ.

Кад придеш гди на збор, госпође гиздава,

твој разум и разбор веселје свим дава;

обични разговор од тебе свак има,

жели те сваки двор, радо те свак прима.

Лав би стал, мњу, кротом ка је звир охола,

гди твој смих с добротом измишаш напола;

ер на свит ни чловик толико злоновољан

тко нашал не би лик кон тебе подобан.

Тер веће рит не вим: гди годи ти приде,

онди се види свим да сунце изиде

јер туј рич не велиш која се не поје,

затој се сва желиш, гиздава госпоје.

Цић тога, тко тирит жели те љувено,

немој му замирит тве личце румено;

ако ти драго ни, окриви разум твој

ки веће свак сцини неголи живот свој.

ИМЕНИ ТВОЕМУ

Имени Твоему каждый шаг Земли:

Пчёлы приносят мёд и ваяют воск;

Яблони не цветут, не сказав: «Вели»;

Радуга светлым путникам строит мост.

«Имени Твоему»… И приходит день.

В некий, однажды, сызнова придешь Ты.

Солнце ложится золотом на ступень.

Звон колоколит. Царственный глас шестый.

Имени Твоему раздаётся смех.

Дети хранят Твой свет до седых волос.

Горькую алость клёнов сменяет снег,

Выросший травьем — в стебельный лес изрос.

«Имени Твоему»… И шагают в бой.

Солнца не след им ждать — родилось внутри.

Злоба — чужда по-детски, осталась боль,

Но и она для дела — твердит: «Твори».

«Имени Твоему» — говорит Любовь.

Теплит свечу Надежда: «Тебе служить».

«Имени Твоему» — повторяя вновь,

Вера канонно шепчет: «Да будет жизнь».

Ђорђе Георгије Малетић (1816—1888)

ГРИГОРИJУ ВОЗАРЕВИЋУ

Истина, правда чесност и тежење

за срећом рода, то су ми предмети

незнатне песме. Ти ће остат

срце док куцал м буде србски.

Овечит дела хвална и заслуге

у роду врсни лица, за навек ће

остат ми дужност света, мила,

радост и највећа духу м, срцу.

На пољу цветном младог нам књижества.

гди с топли лију зраци и росица

нејаком младом цвећу србском

радо те гледам, Возаревићу,

гди жаром топлим испуњен к роду твом

подижеш србској младежи разсаде

тек чиста вкуса; ума очи

браћи отвараш за лепшиј живот.

Осниваш новим борцима бориште,

на ком ће некад, красном по примеру

савременика умни, делит заслугу.

славу и чест, достоинство

у равној сили духа и живости

са туђим, храбрим иародом, образ и

осветлат рода своја, храбри

прадеда, падши иа пољу славе.

Уз лиру таквог радо те певам, не

да б дао већу делом цену ти,

(Jep таква c славе сама собом)

већ да б одолео жару срца. —

Оваквог, певци, желим у песмама

тек вашим чути; делма покажите

да знате ценит врсна мужа

заслуге, душе и благородство.

Да, дајте струнам достојне предмета,

и храму светом чистога кадила.

Немојте печат богоданиј

црно на чело ударат срамно! —

О, ступај срећан славе у храмове!

На таквој стази Божјој нек т благослов

свуд прати; силе крепи к цељи,

похвале виспрене достижењу.

Да с тобом љубов крепка ко обштему

пробуди благу тесним у прсима

и друге браће. Гениј рода

лебдеће с Музама, кћерима неба.

ГРИГОРИЮ ВОЗАРЕВИЧУ

Истина вязью вписана внутрь навек —

Вольно растёт иссопом, поёт волной.

Я выбираю истину, чело-век!

Сербское сердце светом её полно.

Память распишет небо в степной закат,

Доброе дело ляжет дитю в ладонь.

Если запомнит мир отзвучавший такт —

Воском расплавлюсь, выльюсь ему в огонь.

В новорождённом княжестве — вешний сад,

Солнце, играя, ищет в листве росу.

Радостно смотрит жаждущий всех спасать —

Ветру клянётся: «Тяжко, но донесу».

Зелено-младо. В княжестве — буйный лес.

Новые вои тянутся жать поля.

Чёрные вороны мчат на крылах невест,

Верящий шепчет: «Воля на мне Твоя».

Дымом соловым бороды их отцов —

С выси кивает павшая ране рать.

Небо пылает клёном, цветёт венцом —

Было за что и будет за что сгорать.

Я не могу не петь, не могу молчать.

Если трава, взрастая, точит гранит.

В сердце моём извечно живёт печать,

Каждый изгиб пути говорит: «Храни».

Каждый, свершивший шаг для меня — герой,

Каждый свершивший-ся израстает в лес,

С каждым, кто первый, будет идти второй,

С каждым ушедшим ширится огне-крест.

Я выбираю истину и любовь.

Если дано — пою, даже там, где смерть.

Господи, Боже, к вечному нас готовь!

Сербское сердце песенно трижды треть.

Анђелко Завлаћански

ОКТОБАРСКИ СУТОН

Западно небо и лишће топола

У истој боји умируће страсти,

Поглед у трагу урезаног бола,

А над свиме зрелих плодова сласти —

Долазећа ноћ као смола.

Фењери дана згасли преко пола

И јато врана на бразде је пало,

А на стражи јасика скоро гола

Ћутећи, зна скриће је, ево још мало —

Долазећа ноћ као смола.

На небу испрегнута Велика кола,

Иза облака повезани вранци,

А с друге стране истог стола

Угашене звезде — трезни пијанци —

Долазећа ноћ као смола.

ОКТЯБРЬСКИЕ СУМЕРКИ

Небо на западе. Листья на тополе.

Те же цвета умирающей страсти.

Мне бы укрыться от боли в акрополь и

Больше не видеть цветения сласти.

Ночь приближается в виде смолы.

Дней фонари угасают всё ранее,

Вороны кружатся над бороздами,

Стражи-осины молчат на окраине —

Крикнуть бы в тишь к облакам с небесами!

Ночь приближается в виде смолы.

Ковш опрокинут — созвездье Медведицы,

В свете купаются крылья вороньи,

В клетки таблицы боль цедится, цедится.

Звёзды упавшие гаснут в ладони.

Ночь приближается в виде смолы.

КРУГИ ПОЕЗИЈЕ

Оставићу перо, метафоре, тинту

И слике што дахом цртам по прозору

У мени је песник умро у зениту

На груди стишћући поезије зору

Продавци празнине за мој сто ће сести

Што бездушјем пишу - секиром на пању

Без снова стихови дршћу у несвести

Јер вампири дуго уз нас су и дању

Тихују подневне сенке сред видика

У крвавом оку вампира и смрти

И стиде се песме у причи без слика

Око плена коло истих док се врти

И умро бих тако у стиху сопственом

Залуд се плашећи вампира без зуба

Да се не пробудих у сну неизбежном

Са женом што чува стих на дну пољуба

КРУГИ ПОЭЗИИ

Оставлю перо и в чернилах метафоры,

Я стану чертить на стекле по дыханию.

Поэт во мне умер, — зарю взял в соавторы,

Обнял и ушёл вместе с ней к затуханию.

И сядут за стол пустоту продающие,

Вокруг топорами бездушно посекшие.

Стихи без мечты не предскажут грядущее,

Вампиры — хозяева дня, не приезжие.

И тихие тени в полуденном зрении,

В кровавости глаз отразятся вампировых.

Мне стыдно, что нет иллюстраций в творении,

Танцуют на поле победу, но Пиррову.

Я тоже бы умер в стихе своём собственном,

Напрасно боятся вампиры беззубые.

Проснусь. Неизбежно. За это мне совестно.

С женою стихи в поцелуе безумия.

НОЋ ПРЕД ОДЛАЗАК

Клатно тупо удара у страха звоно

Нико му тон не чује до ропац смрти

И нико не зна кад зајецаће болно

Треном што већ мртве наде ће сатрти

А све је тако у неизвесном јасно

Чак што и у страху ничег се не бојиш

И свестан си да за све је сасвим касно

Мада у звоњави клатна још не стојиш

И знаш да ће доћи — чекаш — а не желиш

Клатно бије јаче — тишина све већа

Све се више кидаш док се не поделиш

На оног што јеца или смеха сећа

НОЧЬ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Отцу

Страх ударяет в колокол — тот звонит,

Только никто не слышит набата смерти,

Только никто не знает, как страшен вид

Мёртвой надежды, порванной в круговерти.

Всё так неясно, завтрашний день — туман,

Так что, и слыша страх — ни к чему боятся.

Поздно метаться! Слышите, поздно нам!

Страх ударяет, маятник бьёт двенадцать.

Знаю, что Он придёт, только нужно ждать.

Маятник бьёт быстрей, но растёт молчанье.

Страх расплавляет время в немую гладь,

Маятник бьёт быстрей. Страх в немом качанье.

ПЕРЕВОДЫ С ФИНСКОГО ЯЗЫКА