Журнальный мир

Герои его стихов живут рядом с нами – в ста­ром Кузнецке, на Форштадте, на периферии малоэтажных жилищных кварталов города. Это вносит особый акцент в лирическое содержание авторских строк, окрашенных легкой иронией, иног­да переходящей в сарказм. Неожиданные поэтические образы пробуждают воображение и заставляют сопереживать.

Геннадий Фёдорович Шемелин родился 20 июля 1959 года в Читинской области. По профессии он – инженер-металлург: окончил Сибирский металлургический институт, четвёртый десяток лет работает на Новокузнецком алюминиевом заводе.

Увлечение поэзией началось ещё в школьные годы. Посещал занятия Новокузнецкого городского литературного объединения «Гренада».

Член Союза писателей России с 2005 года.

Автор сборников стихотворений: «Брод» (1993); «Фанерная дверь» (2003). Произведения поэта печатались в региональных изданиях («Литературный Кузбасс», «Кузнецкая крепость»). Известны они и по публикациям в прессе, в коллективных сборниках, а также по регулярным выступлениям на творческих вечерах в Доме творческих Союзов, в школах и библиотеках Новокузнецка.

ЗИМА НАСТУПАЕТ

Сугроб ползёт, как бронепоезд
Неописуемой красы.

Бредут дома, в снегу по пояс,
Надвинув крыши на носы.

Зачем не позже и не раньше
В атаку двинется буран?
Одной зиме, как атаманше,
Известен генеральный план.

И вот, как строй кавалеристов,

С землёй встречаясь прямо в лоб,
Снежинки ринулись на приступ,
По флангам обходя сугроб!

Уже весь мир собой облекши,

В мельканьи снега пряча взор,
Зима парит, подобно векше,

Слетая с ветки на забор.

Жизнь потерялась в беззаконье,

И от неё осталось лишь
Перелетание воронье
Над островами белых крыш.

ПРЕДЗИМЬЕ

И все прелести стали прелостью.

И, уставившись в пустоту,

время двигает резвой челюстью,

перемалывая красоту.

Этот каменный шорох жёрнова

поглотит, в безразличье карм,

непреклонность борца упорного,

восхитительной девы шарм.

Суть вещей высока и зрима –

хоть истлеем мы, хоть сгорим…

Но дорога одна – из Рима.

Остальные дороги – в Рим!

* * *

Валит снег на хрустящую наледь.

По метели иду, словно в бой.

Непогода меня не печалит –

Я навек опечален тобой.

Колкой вьюги студёные струи,

Скрывший небо удушливый дым –

Это всё для меня поцелуи

По сравнению с гневом твоим

Ты царишь отрешённо и гордо.

Я мечусь, будто раненый зверь.

Но надежно враждебные орды

Разделяет фанерная дверь.

И, тебя у подъезда не встретив,

Я сольюсь с леденящею тьмой.

И возьмёт меня под руки ветер

И печально проводит домой.

БАРДУ

Поэты и барды,

художники-бороды,

за рюмкой огурчика хруст…

Вот так и творилось

в потерянном городе

единство трёх видов искусств.

Петь хором по пьянке –

такая банальность.

Но в память о давней стране,

сыграй нам «Орлёнка»,

забудь про тональность:

она утонула в вине!

Над снежной равниной

восторженно рея,

мы любим наш искренний вой.

А снизу соседи стучат в батареи…

А выше нас – нет никого!

* * *

Олесе, юной поэтессе

Ангел музыки волоокий!

Твой губантик призывно сжат.

Перешёптываются строки,

Что в кармашках твоих лежат.

Ты, как будто, не здесь, не с нами,

А неведомо далеко –

Переглядываясь со снами,

Пьёшь волшебное молоко.

От его чудотворных капель

Стихотворные корабли,

Оставляя твой хрупкий стапель,

Станут пасынками Земли.

* * *

Под звон гитар я взглядом отыскал

Твой знойный стан, изваянный на диво,

Ты проходила, в сумраке зеркал

Себя оглядывая горделиво.

Среди других неугомонных тел

Ты, словно царственный протуберанец,

Твоё участие в мирском теченье дел

Напоминает грациозный танец!

Живая статуя! Твой облик не застыл!

И всё звучат волнующим напевом

Простые линии великой красоты

И правый глаз, рифмующийся с левым!

ЭТЮД

В богемном сумраке витают

о нас магические сны –

Глаза встречаются и тают…

Но дни восторга сочтены.

Вселенная покрыта пылью,

как золотой иконостас.

Я обниму тебя за крылья

и, может быть, в последний раз.

ПРЕДМЕСТЬЕ

Дождь напутствует так навязчиво.

Я по лужам иду без зонтика –

Нет правдивого настоящего,

Лишь история да экзотика.

Дама ветхая в синем рубище –

От погибели два мизинца –

На прохожих глядит любяще,

До сих пор поджидает принца.

И когда он вдруг появляется,

Как ведро с водой из колодца –

Всей душой к нему устремляется:

«Закурить у Вас не найдётся?»

НА ПРОСТОРАХ

Там, где шестая доля суши

вращает обруч-горизонт, –

держа по ветру нос и уши

таится ушлый генофонд.

В съеденье несъедобных крошек,

что украшают смрадный бак,

он – конкурент бродячих кошек,

соперник брошенных собак.

Он схоронился в теплотрассе,

Где вещемебельный «отель»,

И на изодранном матрасе

Ждёт заблудившийся апрель.

Совсем не греет душегрейка,

а он и усом не ведёт –

как волосатая копейка,

что закатилась за комод.

Люди, аа-уу!
(Басня – по просьбе школы)

Я – то, что ем, сказали люди.
И каждый обернулся тем,
Что было у него на блюде,
И это стало видно всем.

И повалили на аллею,
На площадь и на тротуар
Все компоненты бакалеи
И остальной съестной товар.

Батоны, коржики, сосиски,
Сыры алтайские в кругах;
Шатаясь, коньяки и виски
Пошли на четырёх ногах.

Бесшумно пролетели суши,
Паря на лёгких сквозняках;
Прошла копчёная горбуша
С пивною кружкой в плавниках.

Как царь, прошествовал картофель,
Потом – морковка, лук за ней.
У сала самый жирный профиль…
Нет, всё-таки анфас жирней.

А у столба два чебурека
Скворчали, брюхи наклонив,
Что кто-то видел человека!
Но не пугайтесь: это миф…

Когда-то здесь была мораль,
Но кто-то съел её. Мне жаль.

АЛМАЗЫ

О, зачем диамантами

Полыхает заря,

Если все арестанты мы

Под пятой января?

Лгут глаза сине-карие,

Глотки гулко галдят,

Но выходят их арии

Невпопад, невпопад!

Что? Расстались с кошмарами?

И укрылись от бед?

От кого ж тротуарами

Окровавленный след?

Кто, живот зажимаючи,

Осенённый под дых,

Вызнал исповедь заячью

Под зубами борзых?

Мозговою заплатою –

Из витрины: «Привет!»

Оскалыбка, распятая

На свиной голове…

Aurum

Я – шило в каменном мешке,

Гармонии наивный баловень…

Когда я грелся на песке,

Мне Солнцем важный сан пожалован.

Я вдохновением живу!

Пусть утомлён железной участью,

Но золотому естеству

Обязан я своей живучестью.

К недостигаемой мечте,

стрелою в сердце ваше пущенный,

Сумею всё же долететь,

И вас возрадую – расплющенный.

Когда устанет солнце жечь, –

Его сиянием расплавленный,

Смогу до истины дотечь…

Я знаю, где она оставлена!

На встречу выпускников

Сегодня в школу дверь открыта:

Выпускникам – на юбилей!

За четверть века – что забыто?

Что стало ближе и светлей?

Кого в толпе ищу глазами?

Кого сейчас желанней нет

В утробе актового зала,

Во глубине безмолвных лет?..

Она придёт, конечно, скоро.

И я осмелюсь, может быть,

И приглашу её по школе

Впервые вместе побродить!

Я ей скажу в большом волненье,

Одолевая этажи,

Что весь февраль – такой весенний,

Что я искал её всю жизнь!

Но нет её в родных пенатах –

Настолько нет, что просто жуть.

Тем, кто видал её когда-то,

В глаза униженно гляжу.

Я верю, что они, раздобрясь,

Вернут, как голубой огонь,

Запечатлённый ими образ,

Для них совсем не дорогой.

А я – приму его с улыбкой.

А я – прижму его к груди…

И мир, томительный и зыбкий,

Опять забрезжит впереди.

Однокласснице

из начальной школы
 

На тебя смотрел я, как в колодец,
И не знал, что можно утонуть.
Ты явилась, как первопроходец,
В глубь меня освоившая путь.
 

Я тебя, смеясь, за косы дёргал,
А потом смущался и робел.
В стороне далёкой долго-долго
Я мечтал и помнил о тебе.
 

Жил я, как и все, по принужденью –
Как капели, обрывались дни.
Только дату твоего рожденья
Я зачем-то в памяти хранил.
 

Совершилось чудо в Интернете –
Наша встреча через сорок лет,
И как будто на другой планете,
Мы друг другу говорим: «Привет».
 

Почему стихи? – Простое средство
На страницу проливать озон,
Потому что к королеве детства
Обращаться в прозе – не резон!

Девушке с нашего

алюминиевого завода
 

Так, кое-что мне стало ясно…
Мы в спецодежде, как родня:
На фоне моря Вы прекрасны,
А здесь похожи на меня.
 

Одеты мы стандартно оба,
И я не буду Вас просить
Во тьме светящуюся робу
Примерить или поносить.
 

Я на заводе – по соседству,
И не бываю на морях.
Возможно мы знакомы с детства…
А здесь – аноды на штырях.
 

Когда в фрамугу полночь глянет,
И страшно встретить упыря,
Я подойду к той самой ванне,
Скажу: «Ну, здравствуй, это я».
 

Вы в папке чистый лист найдёте
И, взяв меня на карандаш,
Ответите: «Я на работе,
Я провожу хронометраж».
 

Забайкальские слова
 

Создать словарь – задача непроста.
Слова в нём, как в ухоженной могиле,
Когда их говорившие уста
В уютном времени почили.
 

Слова из прошлого дороже с каждым днём,
Как золотой цепи златые звенья.
Мне кажется, их надо брать живьём,
Не упущать в просторы безвременья.
 

Но чем я их могу спасти? Слезой? –
От лап цивилизованной опричны,
Когда я чувствую, что мой язык – другой,
И для меня они не органичны.
 

Они исчезнут сами по себе
Среди руин, овеянных печалью,
Когда гуляет ветер по избе,
И нет пути к былому Забайкалью…
 

Но живы мы – апологеты слов.
Мы их припомним, занесём в анналы –
Пускай они у нас среди пиров
Сидят, как свадебные генералы!