Танцует пыль во славу утра

Танцует пыль во славу утра

Стихи

Месть

 

Даже если человек мал,

всё одно – человек жив.

Даже если вороньё: «кар»,

всё равно воробьи: «чив».

Тополь чёрный во тьме гол.

Под бушлатом душа в дрожь.

Даже если как зверь зол –

Человече! Не тронь нож!

 

 

Стул

 

Вот стул.

Согнувшись многомудро,

в углу, под грузом барахла,

молчит.

В окно синеет утро;

морозца первого игла

звенит в восточном направленьи.

Воскресный чистый небосклон

рассветным солнцем чертит тени,

старинный стул – индийский слон.

Молчит недвижно мудрый Хатхи,

увидев в утренних мечтах

аллею кедров в снежных шапках,

их крон прожилки в облаках,

пустое зеркало Сансары –

катка священный водоём,

полупустые тротуары,

собак бездомных за углОммм…

Танцует пыль во славу утра

искрящим золотом колонн.

Внимает миру многомудро

старинный

гнутый

венский

слон.

 

 

Минотавру

 

Надо было уходить, пока не поздно,

в блеске славы, в памяти – заслуги.

Но хвататься за несделанное после –

всё равно, что ждать подачки от хапуги.

 

Лабиринт – бездушная махина:

коридоры, зал, проходы, стены.

Для тирана – это всё рутина,

вот в чём суть – сыскать себе замену.

Молодые – иждивенцы, неумехи,

по вершкам, и склонны к популизму.

Чтобы были хоть какие-то успехи –

кропотливость и немножечко цинизма.

 

Для истории тираном слыть не лестно.

Мнемозина в летописях славит

прохиндеев. Тех, кто метит в кресла,

но традиции ничуть не уважает.

 

Вероятно, так и сгину в лабиринте,

тирании и величия заложник.

Что мне сказано о целях и о нити?

Ничего же…

 

 

Белый зной (жара в Томске)

 

Белый зной над землёй. Белый зной.
Надо мной. Над водой. Над горой.
Над холмами, что тянутся в ряд,
Где трамваи в проулках бренчат,
Там сияет своей белизной
Белый зной,
Белый зной,
Белый зной.
Над макушками старых аллей,
Средь обритых с весны тополей,
Средь ветвей загустевших ракит,
Там, где ворон на солнце сердит.
Где горит над притихшей землёй
Белый зной,
Белый зной,
Белый зной.

 

 

Колыбельная

 

Е. Н. 

Закат прекрасен –  там живёт лиса,
Проказница из старой, доброй сказки.
Она рисует в небе чудеса,
Хвостом макая в солнечные краски.

Она малюет красочный лубок
Широкими и сочными мазками –
За синим морем терем-теремок
И печка с пирогами-колобками.

Она тревожит мысли петушка
(Что стережёт яичко куры-рябы),
И окуньков таскает из мешка
И тесто у ворчливой дуры-бабы.

Закат прекрасен – рыжая лиса,
Красавица из старой, мудрой сказки.
Она кладёт припасы в туеса
И катит с горки саночки-салазки.

В закатном небе сказочный лубок,
Расписанная плошка белой глины –
Лисичка сыплет свежий творожок
И кормит зайца сочным мандарином.

 

 

Теремок

 

Терем-терем-теремок,

Ты не низок, не высок,

Ты стоишь крыльцом на север,

Окна кухни на восток.

Ставни окон в завитушках,

Деревянный водосток.

Здесь ограда с тротуаром

Из нестроганых досок.

 

Терем-терем-теремок,

Ты ни близок, ни далёк,

Ты стоишь в глуши забытой,

Сторонясь больших дорог.

Сторонясь дурного глаза,

Кривотолков и молвы,

Недалече от речушки,

Средь нескошенной травы.

 

Терем-терем-теремок,

Из трубы идёт дымок.

Я не чаял, что уеду

В город – каменный мешок.

В город – каменные жерла,

Жерла – молох – жернова,

Закружило – завертело,

С плеч слетела голова.

 

Терем-терем-теремок,

Есть в прихожей закуток.

Я закончу, я приеду –

Сброшу модный пиджачок.

Я же здешний.

Я же местный,

Деревенский простачок.

 

Терем-терем-теремок,

Свежебелен потолок.

Забери меня скорее

В мир без фальши и тревог.

Там, где в тумбочке кроватной

Пастернак лежит и Блок.

Кисти рядом с акварелью

Да бесценный складешок.

 

Там, где мама,

там, где папа –

детства хрупкий корешок…