Театральный Петербург в Год Театра: какой он?

Театральный Петербург в Год Театра:

какой он?

Если в обычных условиях у занятого под завязку, перегруженного бизнес-планами, дедлайнами и отчетами петербуржца небогато возможностей для походов по театрам и отслеживания театральных новинок, то в Год Театра все иначе. Когда же еще ходить в театры и жадно смотреть как премьеры, так и спектакли, уже давно ставшие «визитными карточками» театров, если не в этот знаменательный год?

И ведь ждешь чего-то особенного. От самого года, от худруков и от режиссеров. От тех, кто готов, по случаю Года, поддержать театры и театральные коллективы, их надежды, их смелые начинания, в том числе провокационные постановки, имеющие шансы «прогреметь».

Мне посчастливилось увидеть несколько спектаклей, которые запомнились. Про них и расскажу.

 

 

«О доблестях, о подвигах, о славе…»

Под впечатлением от спектакля «Слава»

в Российском государственном академическом

Большом драматическом театре им. Г. А. Товстоногова.

Пьеса в стихах, текст Виктора Гусева,

режиссер — Константин Богомолов

 

Премьера спектакля «Слава» в БДТ им Г. А. Товстоногова состоялась еще в сентябре 2018 года — пьеса вернулась на подмостки театра, когда-то, в 1936 году, подарившего ей сценическую жизнь. Я посмотрела «Славу» уже в 2019 году. Зал был полон.

На сцене разворачивалось действие: один из двух друзей жаждал принести себя в жертву и совершить подвиг «ради славы» — но начальник послал другого: осторожного, рассудительного, собирающегося вступить в брак с очаровательной девушкой, отважной летчицей… При этом второй друг тоже не думал отступать, он готов был выполнить предписанный ему долг, хотя сам на амбразуру не рвался. И — выполнил: рискуя жизнью, едва уцелев, оказавшись на волоске…

Истинная слава достается скромным героям? Истинное самопожертвование — не ради славы, а во имя людей? Настоящий герой не кричит о том, что он — герой? Много вопросов — и каждый из них можно задать уже из сегодняшнего дня… В данном случае, очевидно, Константину Богомолову.

Мне довелось уже услышать сравнение пьесы с «оскароносным» фильмом «Ла-Ла Ленд». Но ведь в голливудском мюзикле совсем нет темы героизма. Ностальгии — да, не меньше, чем в «Славе» («Ла-Ла Ленд» возвращает зрителя к старым добрым голливудским мюзиклам — таким, как «Серенада солнечной долины», «В старом Чикаго» или «Полуночный поцелуй»). А героизма — нет. Разве что «будничный героизм по-американски»: в любых условиях останься собой, воплоти в жизнь свою великую «американскую мечту», если необходимо, отпусти любимого на поиск этой мечты… Зато любви Себастьяна и Миа — любви реальной, не голливудской, и потому ничем не закончившейся, хоть и вдохновившей влюбленных на изменения своей жизни — веришь.

В «Славе» — пьесе, посвященной подвигу, где смакуется философия и методология героизма, препарируется на глазах у зрителей подвиг истинный и мнимый, — любовная линия героев, Василия Мотылькова (н. а. России Валерий Дегтярь) и Елены Медведевой (Александра Куликова), прорисована штрих-пунктиром. О ней больше говорят (причем говорят не только влюбленные, но и их матери-отцы, друзья, начальники и даже — опосредованно — сам Сталин!), чем ее нам показывают. Скорее, эта лирическая линия формальна, она присутствует в спектакле только потому, что любовь в принципе «должна быть» у человека, и что все подвиги и самопожертвования отдельных индивидов ударяют именно по любви. А как же: спас тысячи людей, совершил подвиг, погиб — и молодец, но жена осталась без мужа, а дети без отца… Поэтому, конечно, в советской пьесе о подвиге и самопожертвовании любовная линия была необходима.

Так что, как ни крути, мало общего у «Славы» с «Ла-Ла Лендом».

Стоит сказать и о текстовой части. Конечно, это дело вкуса, — но мне поэзия Виктора Гусева не близка. Мне нравится фильм Юрия Мамина «Не думай про белых обезьян», в первую очередь потому, что его стихотворный сценарий написан замечательным петербургским поэтом В. А. Лейкиным.

В тексте пьесы «Слава» мне чего-то не хватило — возможно, непредсказуемых рифм, небанальной подачи очевидных истин (которые, тем не менее, все-таки можно преподнести в более свежих и неожиданных образах).

Больше всего понравилась игра замечательной Нины Усатовой, народной артистки России: ее монолог матери, произнесенный со сцены, невозможно слушать без слез. Ведь сколько ни муссируй материнскую боль, ее образы и переживания никогда не будут замылены.

Еще хочется отметить заслуженного артиста РФ В. Реутова в роли зловеще-мудрого Тараса Петровича Очерета, заслуженного артиста РФ А. Петрова в роли отважного, но из-за своей пылкости потерпевшего поражение Маяка, и красавицу Е. Попову, народную артистку России, играющую профессора-хирурга Черных, почему-то… мужчину. Что этим хотели сказать? Может, то, что в советское время женщинам страны зачастую перепадали совсем не женские роли? Ведь и героиня Елена Медведева
(А. Куликова), которая и по сценарию — женщина, служит летчицей и постоянно рискует жизнью… В общих чертах зрителям понятно, как сложатся в годы последующей Великой Отечественной войны судьбы и Медведевой, и профессора-хирурга Черных, независимо от пола.

Интересная особенность пьесы В. Гусева: при ее кажущейся плакатности и советскости, несмотря на год написания — 1936-й, она лишена подобострастия по отношению к власти, к вождю. Впрочем, об этом уже сказали критики, отметившие также, что вряд ли кто-либо разглядел этот штришок в свое время так отчетливо, как сегодня сумел его увидеть и высветить Константин Богомолов.

Современное прочтение, новое видение — это то, чего всегда ждут от старых пьес сегодняшние зрители. То, что устарело — устарело безвозвратно. Здесь же мы наблюдаем и полный зал, и смех в ответ на завуалированную иронию — и все это указывает на то, что «Слава» не устарела. Что-то актуально для нас сегодняшних. Что именно?

И тема истинного подвига, который не всегда выглядит как фейерверк (чаще он смотрится совсем буднично, и герой не похож на сверхличность, а похож на артиста Дегтяря с его усталым негероическим лицом).

И проблема выбора между долгом и любовью, личным и общественным, даже между любовью — и Любовью (в первом случае подразумеваются близкие люди, в том числе собственные дети, во втором — Родина, народ, потомство в самом широком смысле, человечество в целом).

И старая, как мир история соперничества между двумя закадычными друзьями — но не из-за женщины, а — что еще болезненнее и жестче — из-за успеха, признания, триумфа, который выпадает только одному из двоих «достойных парней».

Спектакль смотреть интересно. Особенно начало: атмосфера давно ушедших 30-х годов ХХ века, первые диалоги непохожих (но все-таки похожих!) на нас героев, стремительное развитие сюжета…

Что касается меня, то я к концу действия изрядно устала. Все уже было, в общих чертах, понятно. Высшие чувства выжаты, основные реплики сказаны — а действие раскручивалось дальше и дальше, и семью героя звали в Кремль на встречу с Вождем… И мне казалось, что я уже давно живу в этом времени… и тяжело было смотреть в глаза Матери, после ее такого доверительного монолога (ведь я-то знаю, что вскоре там, в этом мире, начнется жестокая война — и потери детей наверняка ее не минуют)…

Поймала себя на желании еще раз сходить на «Пьяных» А. Могучего по пьесе И. Вырыпаева в том же БДТ (вот уж где — наиживейшая жизнь, юмор, динамика действия… хотя весь спектакль герои только и делают, что ведут нетрезвые откровенные разговоры друг с другом).

Определенно, «Слава» для меня — это спектакль «на один раз». Хотя единожды посмотреть его, безусловно, стоило.

 

 

Немного ностальгии на театральных подмостках

О спектакле «Я вернулся в мой город…»

в Академическом драматическом театре им. В. Ф. Комиссаржевской.

Сценарий и постановка Леонида Алимова

 

«Я вернулся в мой город…» Собственно, это даже не спектакль, а мозаичное — притом движущееся — полотно Петербурга-Ленинграда, такого, каким он был десятилетия назад, полотно, составленное из ярких кусочков — песен и стихотворений, относящихся к разряду городской лирики. Главным (и, по сути, единственным) действующим лицом выступает сам Санкт-Петербург. Каждое действие — это сценический номер. Артисты читают, поют, и при этом постоянно находятся в движении, потому что жизнь — стремительна.

Минимум декораций, разнообразие винтажных нарядов. Все женщины, независимо от возраста актрис, выглядят молодыми красавицами, а все мужчины смотрятся немного нелепо в своих костюмах, когда-то считавшихся супермодными, франтоватыми… И все оживлены, все с радостным ожиданием смотрят куда-то поверх голов зрителей — в будущее… То есть в наше время. Каким они его видят?

В спектакле звучат музыка и стихи Александра Пушкина, Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама, Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Глеба Горбовского, Александра Городницкого, Александра Володина, Анны Ахматовой, Ольги Берггольц… и вновь Виктора Гусева…

Задействованы в постановке — народные артисты России Тамара Абросимова, Георгий Корольчук; заслуженные артисты России Татьяна Кузнецова, Наталья Орлова, Валентина Панина, Наталья Четверикова и Александр Большаков. Появление на сцене народного артиста России Ивана Ивановича Краско в самом конце действия было встречено дружными аплодисментами.

Так много исполнителей, что трудно отметить кого-то конкретно. Общее впечатление: калейдоскоп со сменяющимися узорами, мелькание танцующих фигур, оживление молодых лиц, нездешних, преображенных стихами и песнями. Один раз посмотреть можно — и, думаю, стоит.

Впрочем, кто знает: вдруг через какое-то время меня снова потянет окунуться в эту ностальгическую атмосферу, вернуться в мой город — «город, которого нет». И я опять приобрету билет — и вновь на время вернусь…

 

 

Неуловимо фальшивая нота

Размышления после премьеры спектакля «Фальшивая нота»

в Санкт-Петербургском академическом театре им. Ленсовета.

Постановка Владимира Петрова

 

Побывала на премьере в своем любимом театре им. Ленсовета в феврале 2019-го. Спектакль «Фальшивая нота»: есть о чем подумать после того, как покинешь зал. И — что для меня немаловажно — действие держит в напряжении от начала до конца, а сюжетные повороты можно угадывать только частично. Все равно что-то, да удивит.

В спектакле по пьесе французского драматурга Дидье Карона задействованы всего два персонажа — Миллер и Динкель, роли которых исполняют з. а. РФ Артур Ваха и н. а. РФ Семен Стругачев. Два человека, два силуэта, два мировоззрения… Но между ними на сцене образуется настолько плотное смысловое, эмоциональное, физическое пространство, что попросту некуда было бы воткнуть еще кого-то. Да больше никто и не нужен. Эти двое мужчин — выдающийся дирижер Миллер и пожилой вкрадчивый, вежливый, и поначалу слегка, а потом все более и более назойливый Динкель — кажется, впервые встретились друг с другом… Или не впервые?

Сюжет рассказывать не хочу, кто не видел, посмотрите сами. Меня действие захватило, заставило сопереживать. Очень понравился дуэт актеров — и персонажей.

Дуэт-противостояние: величия и приниженности, вальяжной самодостаточности и раздражающей назойливости, отчаянной надежды на спасение и растоптанной веры, слабости и всесилия (которые постепенно, по ходу действия, меняются местами), воплощенного зла и не то жестокой, не то бесстрастной справедливости…

Оба участника драматического действия искренни, реалистичны, живы — и при этом они стоят на таких разных позициях, что между ними невозможно перекинуть мост. Роль «моста» сыграет… насилие, поэтому такая переправа окажется хлипкой, шаги навстречу друг к другу — мнимыми, и истинного раскаяния, как мне показалось, не последует. Перерождения — тоже. Может быть, кое-кто просто очередной раз убедится в том, что «на каждую силу найдется еще большая сила». И что за каждым проштрафившимся в конце жизни обязательно придет свой «черный человек».

Но ведь люди духовно развитые не совершают жестоких преступлений вовсе не поэтому — не из страха! Как же духовный рост? Как же прозрение одного из главных действующих лиц — то прозрение, к которому бы долго и мучительно подходил сам герой, а не то, которое ему засунули в глотку под дулом пистолета!

От спектакля не ждешь хеппи-энда — и он, по понятным причинам, не наступает. Хотя возмездие в какой-то момент все-таки убирает палец со спускового крючка. И тоже понятно, почему. Уничтожить можно разными способами, и убийство физическое (да даже и социальное, моральное и т. д.) не всегда входит в планы провидения. Можно уничтожить чувство непогрешимости и собственной правоты в самом человеке — и все, он убит.

Понравился ли мне спектакль? В целом, да. И все же угадывается некая вторичность… Почему? Когда-то скрипач сфальшивил под дулом пистолета — и поплатился за это жизнью. Теперь, много лет спустя — да что там, жизнь спустя! — сын палача (и сам — палач) вынужден играть на скрипке под прицелом…

Как это напоминает «Догвилль» Ларса фон Триера: «Здесь есть женщина с детьми — убейте их на глазах у матери. И скажите, что остановитесь, если она сможет сдержать слезы». Кто бы сумел их сдержать? Кто бы смог не сфальшивить?

Далее, несмотря на блестящую актерскую игру дуэта, у меня осталось ощущение, что кто-то переигрывает. И нет, это не Динкель, герой Семена Стругачева — переигрывает драматург. Наверное, концовка драмы не должна смахивать на завершающие кадры голливудского триллера или ужастика категории «В» или «С». Помните, когда маньяк, уже практически убитый положительными героями, встает и идет, как терминатор, весь в крови, со сполохами за спиной и с гранатометом в руках… Так и в «Фальшивой ноте» — возможно, лучше было бы остановиться чуть раньше. Возмездие проявилось уже в том, что богатый, знаменитый, любимый многими Миллер столкнулся лицом к лицу со своим неприглядным прошлым, все понял и переосмыслил, услышал о себе правду и узнал, что ростки этой правды живы и плодоносны. Ведь это значит, что его мир уже никогда не будет прежним — комфортным, благополучным, непогрешимым и… безопасным.

Может быть, он сам повесится, переосмыслив все еще раз наедине с собой? Может, стоит предать преступника самому действенному и безжалостному суду — суду своей совести? Нужен ли «голливудский монстр»?

Но это — всего лишь мои ощущения. Главное же — что есть о чем поразмыслить.

Чего мне не хватило в «Фальшивой ноте»? Вероятно, того, что всегда присутствует в книгах, пьесах, фильмах и спектаклях, признанных шедеврами: юмора. Кто-то обязательно скажет: тут разворачивается трагедия, а не фарс, какие могут быть шутки? Ну, в «Похождениях бравого солдата Швейка» Я. Гашека, или в «Сестре печали» В. Шефнера нашлось же место для тончайшего юмора. А в «Фальшивой ноте» — не нашлось. И если поначалу герой Стругачева и пытается шутить (или смешить своим нелепым на первый взгляд поведением), то все равно не особенно смешно. Оно и понятно.

Резюме: а все-таки, наверное, я бы посмотрела спектакль «Фальшивая нота» вторично. И, может быть, что-то увидела или прочувствовала по-другому.

 

 

Визит дамы

О спектакле «Визит дамы»

в Санкт-Петербургском академическом театре комедии им. Н. П. Акимова.

Постановка Заслуженного деятеля искусств России Татьяны Казаковой

 

Еще одно произведение, продолжающее поднятую ранее тему, подтверждающее: возмездие неизбежно! За каждым преступником (вне зависимости от того, совершил ли он преступление против закона, человечности или собственной совести) рано или поздно придет «человек в черном». Непременно придет — даже если этим человеком окажется рыжеволосая женщина.

«Визит дамы» по пьесе швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта — одна из тех пьес, которые можно смотреть многократно, каждый раз воспринимая заново. Особенно если спектакль ставили разные режиссеры, и исполнители ролей тоже менялись. Я видела «Визит дамы» в нескольких трактовках, и в этот раз с особым интересом ждала похода в театр. Так хотелось узнать: что же получилось у постановщика и актеров театра Комедии им. Н. П. Акимова.

И — получилось! Немного неожиданно (честнее сказать — совсем неожиданно) для меня, но довольно интересно.

Главную женскую роль — мультимиллионерши Клары Цаханесян, приехавшей навестить родной городок, находящийся в полном упадке и разорении — исполнила народная артистка России Ирина Мазуркевич. Благодаря неповторимой грации и пластике, которые всегда отличали эту актрису, ей удалось сделать свою Клару обаятельной и в нужной степени зловещей. Правда, женственность, кажущаяся ранимость и даже детскость (куда Мазуркевич без нее!) получившегося образа играют со зрителем жестокую шутку. Например, хоть я и прекрасно знала содержание пьесы, и видела ее столько раз (в другом составе), — мне порой казалось, что Клара вот-вот простит свою жертву…

Увы: в этом произведении роль «черного человека», адепта возмездия, будет отыграна до конца. Главный герой Альфред Илл (его играет заслуженный артист России Дмитрий Лебедев) понесет наказание за преступление, совершенное много лет назад. Потому что так решила Дама.

Клара Цаханесян — неприглядный, казалось бы, женский образ, один из самых тяжелых и зловещих в мировой литературе и драматургии — и такой беззащитный, несчастный, и вправду требующий возмездия! Ведь то, что повлек за собой проступок Илла — рождение и смерть незаконного ребенка Клары, изгнание ее из города — еще не самое страшное. После этой тяжелой полосы Клара вышла замуж за миллиардера, и могла бы, наконец, начать жить — причем в свое удовольствие… Нет, она не живет, хотя и стала богатой и всемогущей: в душе у нее — ад. Неисцелимое нравственное увечье — вот самый страшный итог того зла, которое ей причинил любивший, но предавший герой…

Увечность своей все еще необъяснимо привлекательной героини Ирина Мазуркевич передает всеми возможными выразительными средствами: голосом, жестами, пластикой. Она передвигается по сцене то как гибкая кошка (не случайно «Черный Барс» Илл в юности звал ее «Моя Рыжая Кошка»), то как кукла на шарнирах (из небрежно брошенных Кларой Иллу реплик мы постепенно узнаем, что у нее искусственные части тела — то нога, то рука; а может, это черный юмор?).

Атмосфера сгущается: Альфред Илл обречен. Притом, в отличие от персонажа «Фальшивой ноты» Миллера, он действительно раскаивается, сожалеет о своем прошлом. Илл понимает, что всех монстров (и тех, в которых потихоньку превращаются добропорядочные жители городка, и тех, которых привезла с собой Дама), в том числе и самого главного Монстра — нынешнюю Клару — сотворил он сам. А что приобрел? Нищету, жизнь без любви и славы в занюханном городке с чужой, по сути, женщиной… Зато какую цену он заплатил за это «благополучие». С достоинством, уже спокойно и бесстрашно, Илл ждет своего конца.

И Дама ждет… но чего? Исцеления — или новой боли?

«Визит дамы» в театре Комедии — это спектакль, на который я обязательно приду еще.