Журнальный мир

В марте – апреле 2021 года литературной студией «ПарОм» совместно с 12 каналом АО «Омские Медиа» сделан и опуб­ликован в Интернете общегородской проект «Текстуры Омска». Это познавательный электронный ресурс на карте Google. Наводя курсор на отмеченные объекты города Омска (мосты, скверы, реки, конкретные улицы и дома), пользователь сможет прочесть стихотворения омских авторов, в которых назывались эти места. Всего в проект вошли около сотни стихотворений. Некоторые из них публикуются в подборке.

Ольга ГРИГОРЬЕВА

Я живу за Пятым театром…

(отрывок)

Жизнь отщёлкнулась фотокадром:

Дом, дорога, закат, лесок…

Я живу за Пятым театром,

Чуть правее, наискосок.

Мы на снимке чему-то рады…

Над опекой твоей смеюсь:

О, меня провожать не надо,

Ничего я тут не боюсь!

Пусть бесчинствует век с азартом,

Пусть, безумный, бежит за мной,

Я живу за Пятым театром –

Как за каменною стеной!

Волны пошлости и разврата

Разлетаются вдрызг, дробясь

О духовную твердь Театра,

Что покамест спасает нас.

…По знакомой идя дороге,

Гляну, что там, судьбе взамен:

Падший ангел иль Носороги,

Боинг-Боинг или Кармен.

Я, конечно, совсем не против

Жить, влюбляться, сходить с ума,

Но Географ уж глобус пропил,

Значит, скоро придёт зима…

Александр ТИХОНОВ

* * *

На окнах стынет льдистая слюда.

Протри глазок, изображая мима…

У остановки «Радость» ни следа

Возможных пассажиров. Едем мимо.

В салоне есть свободные места,

Но всё равно толкутся да скандалят.

– Братишка, тормозни-ка у моста!

– Водитель, вы мне сдачу не отдали!

То клинит дверь, то виснет терминал.

Вовсю скрипят усталые детали…

А ведь шофёр давным-давно прознал,

Что человек прочней хвалёной стали.

Мелькают остановки, но уже

Движок хрипит, «газель» идёт всё плоше,

И чудится: механик в гараже

Пристрелит эту «загнанную лошадь».

Себе добывший хлеб её трудом,

Бедняга всё плавней баранку крутит.

А сквозь стекло, прихваченное льдом,

Опять маячит «Радость» на маршруте.

Галина КУДРЯВСКАЯ

* * *

По Ленина спешит поток людской,

Сердца и головы дурманит дух весенний.

А мы стоим на улице Ямской,

Припав друг к другу, словно в миг последний,

Наивно веря: миг тот бесконечен.

Шатёр небесный нам шалаш и рай,

И путь желанный и высок, и млечен,

И счастья столько – плещет через край.

Взмахнуло время календарным жезлом,

Где он, казавшийся таким надёжным кров?..

И нет тебя, и улица исчезла,

Остались только память и любовь.

Весенних лепестков стихает вьюга,

Текут века недвижною рекой…

…Остались мы на улице Ямской,

Ничто не оторвёт нас друг от друга.

Иван ДЕНИСЕНКО

* * *

Помню белые зимы, зелёные вёсны,

помню космос – бескрайний, внимательный, звёздный.

Помню жаркий асфальт и расплавленный воздух…

Это Омск девяностых.

Это над Иртышом предрассветное зарево,

это школа – и мир, открываемый заново,

и степной ветерок, раздувающий угли

новых дней, новых тем, новых песен и рубрик.

Это тихий кораблик, волнами качаемый…

Это мир Волочаевских.

Всё слышнее была века нового поступь,

всё тревожней на Любинском били часы…

Над ночным Иртышом первозданно и просто,

глухо пели о чём-то бессонные псы.

Прибавлялось знакомых имён на погостах…

Это Омск девяностых.

Это дни, это ночи, что втиснуты в память,

поспеши их понять и сумей не изранить:

в них – основа, начало, священный исток,

озаряющий пулночи криками строк.

Проплывают ветра с колокольными звонами

над ночами – речными, свечными, бессонными,

в тополином пуху и в победных салютах,

в лютых вьюгах – и ливнях не менее лютых,

над ночами в ярчайших бесчисленных звёздах…

Это Омск девяностых.

…Одинокая свечка плясала на лоджии,

и ночной мотылёк ударялся в стекло.

Всё мне кажется: были намного моложе мы,

а всего ничего – десять лет утекло…

Небо чёрное – в ветках, как в нитках венозных…

Это Омск девяностых.

Николай РАЗУМОВ

Дороги начинаются с реки

(из поэмы «Таёжный август»)

1.

Третий ковш из Иртыша

Зачерпнуло лето.

Разговаривай, душа,

Разговор про это.

Время, пух с ладони сдуй

Спелых одуванчиков.

Выпит был хмельной июнь

Не ковшом – стаканчиком.

Чуть июль потяжелел

Травами и росами, –

Одарил, не пожалел,

Добрыми покосами.

Я и сам в июле том

(В жизни – тридцать пятом)

Лето пил вторым ковшом,

Чуточку помятым.

Август! Руки малыша

Яблоком согреты.

Третий ковш из Иртыша

Зачерпнуло лето.

Светлана КУРАЧ

* * *

«Во первых строках своего письма»

Я Вам расскажу, мой друг,

Что в Омске опять воцарилась зима,

Стал ближе полярный круг.

Что скоро застынет на речке лёд,

Лыжни побежит строка.

Пойдёт на посадку ночной самолёт

Сквозь белый туман снежка.

В Органном – раскатисто льётся звук,

В Концертном – опять аншлаг…

Я помню, что двум берегам, мой друг,

Никак не сойтись, никак.

Россия – всё та же: печаль дорог

И взмах платка вдалеке…

А здесь – Достоевский, сутул и строг,

По Тарской идёт к реке.

А здесь – любил адмирал Колчак

И канул в одну из вьюг…

Здесь в храме высоком горит свеча

За Вас, мой далёкий друг.

Наталья СЕМЁНОВА

* * *

Звон трамвая – из детства звук.

Три копейки стоил билет.

У меня был кленовый лук

И оранжевый пистолет.

Пистолет пулялся водой

(Ледяной набирала в колонке я),

Лук с резинкой был бельевой,

Вместо стрел были веточки тонкие.

На трамвайчике до Труда

Я когда-то к подружке ездила.

Снова мчится трамвай туда,

И звенит его сердце железное.

Игорь ХОХЛОВ

* * *

Давно, на улице Строителей,

мы убежали от родителей:

мне – шесть, тебе – всего четыре.

Искали мир в огромном мире.

Картаво позвала в дорогу –

я подвернул некстати ногу.

Остановился. И нашли

нас, беглецов, родители.

Ты долго на меня сердилась

и нам полгода не дружилось.

А после – съехала семья

твоя в далёкие края.

Что в памяти осталось? Имя,

и небо всё в каком-то дыме,

и неудавшийся побег

двух человек. Двадцатый век.

Олег КЛИШИН

На Любинском проспекте

Средь «шпилек» и «платформ»,

то резво, то устало

снующих, малых форм

скульптура, пьедестала

лишённая, торчит,

видна наполовину

из тротуарных плит.

Не застудил бы спину,

Степаныч, слышишь, друг,

поднялся бы повыше.

Как стоптанный каблук,

пахучей пылью дышишь.

Уже который год

и в зной, и в дождь, и в стужу

шероховатый ход

толпы тревожит душу.

Так что ж ты! Встань, иди!

Хрип вытряхни и кашель

из бронзовой груди,

к задумчивой Любаше

на лавочку присядь.

Осенняя картина:

серебряная прядь

с летучей паутиной,

прощального луча

дождавшись, как подарка,

по линии плеча

соприкоснулись жарко.

Евгения КОРДЗАХИЯ

Родная улица

Шуршит сухой асфальт под шинами,

повизгивают тормоза –

здесь будет улица Мартынова…

Пусть будет улица, я – за!..

Где девушки торгуют гетрами,

а юноши скупают джаз,

пахнёт мартыновскими ветрами,

необходимыми для нас.

Осточертела неуверенность,

осточертела тишь – и вот

приветствовать такую «ветреность»

повалит толпами народ.

Взревут оркестры, как положено,

обыгрывая каждый жест…

И только улица встревожена

размахом будущих торжеств.

Её тревоги обоснованы,

ведь и былые времена

не втихомолку «упакованы»

в названия и имена.

Плясала Русь, трясла серёжками –

ох, любят ветры на Руси!..

Да вот и я с последней трёшкою

несусь по городу в такси…

Душа, спаси и сохрани меня,

когда совсем не так, как я,

воспримет перемену имени

родная улица моя…

Юрий ПЕРМИНОВ

На раскопках Успенского собора

Пока – раскопки… Лучше позже,

чем никогда…

Господь, продли

тепло…

Взорвать смогли, но всё же

с корнями вырвать – не смогли

собор.

На камень, как на рану,

безбожник смотрит веково…

И Красный Путь – дорогой к храму,

быть может, станет для него.

Светлана СИНИЦИНА

* * *

Луна над Любинским проспектом

Горит неярким ровным светом,

И Омки шёлковая лента

Блестит под каменным мостом.

Почти не ощущаешь ветра,

И жаркое дыханье лета

Разлито в воздухе, хоть это

Несовместимо с октябрём…

Андрей КЛЮЧАНСКИЙ

Тополиная Аллея / Омск, парк Победы

Восточное время.

Ветер восточный.

Серебряных шум тополей.

Ночь оболочная.

Темень молочная.

Парк без людей.

Перекрёстки аллей.

Я без имён.

Нет изъяна и шрама.

Просто прогулка.

Вне сил и стихий.

Шагам моим гулко.

Акустика храма.

И здесь.

Каждый шаг.

Прикладные стихи.

Денис ГОЛУБИЦКИЙ

* * *

Пришли письмо, чернил не экономь.

Разлукой терпкой пахнет клей столярный.

Быть может, как в Иртыш впадает Омь,

и мы впадём в соблазн эпистолярный.

Не то чтоб осязанью вопреки

отринута бумажная морока…

Но что за город вырос у реки,

невнятный отзвук школьного урока?

Как будто в чай добавили имбирь,

стремясь от расстоянья излечиться.

На языке всё вертится: «Сибирь»,

играет, дышит, ластится, лучится.

А это жженье лёгкое во рту –

примета ожиданья и смятенья.

И строки оживают на свету,

и нежность, прихотливое растенье.

Елена МИРОНОВА

* * *

(из стихотворения «Свидетельствует фотодокумент…»)

Свидетельствует фотодокумент…

Что объективней фотообъектива?

Но полон

остановленный момент

Звучанием волнующих мотивов.

Прислушайтесь,

Услышьте, омичи,

Как там,

За кадром,

Затаившим слово,

Могуче и торжественно стучит

Большое сердце

Города родного.

В нём бьётся

Вольный ветер Иртыша,

Гудят суда,

Рокочут струны улиц…

Волнующе отчётлив звонкий шаг

Идущего на смену караула –

К горячей чаше Вечного Огня,

В святую тишину Мемориала,

Где льнёт к суровым и седым камням

Живых цветов

Немеркнущая алость…

Аркадий КУТИЛОВ

* * *

Всем идолам души моей – амнистия!

Шуруйте, держиморды, на покой!..

Фонарик моего свободомыслия

включился достоевскою рукой.

Ревизия все догмы с места стронула.

Вперёд, моя фантазия, вперёд!

Раскольников в костюмчике нейлоновом

по Омску неприкаянно бредёт.

Все мысли перетряхиваю заново

и вновь мировоззрение плету.

Фонарик мой, как Неточка Незванова,

тревожит голубую темноту.