Журнальный мир

– Мама, мы пойдём на вечернюю молитву.

– Что за вопрос? Вот только покушаем.

– А что у нас будет сегодня?

Мать покосилась на своего отпрыска, последнего оставшегося в живых из всех, что были у неё, – вот же пристал; если бы она сама знала. Но, с другой стороны, что с него взять, молодой совсем, мелкий, опыта немного. Сама-то она старая, мудрая, тёртая, хоть и не битая, уже тысячи раз наблюдала смену темноты и света, а уж во скольких переделках побывала… Матери в семьях – главные, без них никак не выжить в первое время после рождения. Но и они не всесильны, поэтому детей рожали помногу, чтобы хоть у кого-то был шанс дорасти до взрослости и продолжить род.

– На всё воля Всевышних, найдём что-нибудь.

– Мне понравилось, как было в прошлый раз.

– Да, такое нечасто случается, поистине божественное кушанье. На моей памяти это, кажется, второй раз, вот чтобы так много и сразу. Так что тебе повезло. Некоторые не дожили до… – Мать замолчала и призадумалась.

До чего? Сказать «счастья»? Но разве можно назвать событие счастьем, если, пока дошли до угощения, одного потеряли? Его схватил пучеглазый чёрный Отшельник, который мог иногда набросить сеть, но чаще прыгал сверху. Вот он и прыгнул, сразу цепко охватывая своими страшными руками и вонзая в тело жертвы свои ядовитые клыки, чтобы обездвижить и тут же начинать выедать внутренности. Никакой не было против него защиты, если нападал. Какое же счастье, если при возвращении потеряли ещё троих? Этих несчастных настигла кара Всевышних.

Сказать «везения»? Возможно, так будет точнее. Но в чём оно, это везение? Случилось так, как уже много раз бывало – пища будто бы сверху падала. Скорее всё же это – провидение или дар высших сил. Чаще всего еда появлялась сама, просто возникала в том месте, в котором её недавно ещё не было. Больше её или меньше, не в том дело, главное – появлялась. Если не успеть к ней подбежать, Всевышние через какое-то время её забирали. Всё загребали, даже следов не оставляли, только запах ещё какое-то время раздражал нервы почти всегда голодных «тихих». Нужно точно рассчитать, чтобы и успеть, и чтобы не заметили. А если заметили – всё, вероятность погибнуть очень высокая. Везение обязательно было нужно для того, чтобы добежать, ухватить кусок и вернуться живым обратно в свою щель. Найти не сложно, а вот добыть – проблема.

Тихий народ жил всегда наготове и постоянно в поиске. Разведчики разбегались от убежищ то в одну сторону, то в другую. Чаще в темноте, но если особо отчаянный какой-то оказывался, то и засветло бегал. Вот только храбрецы эти нечасто возвращались. Поэтому все от мала до велика чётко отслеживали, когда и в какую сторону уходили разведчики. Если с той стороны не раздавались ужасные звуки, которые обычно сопровождают гибель, – грохот, звон, удары, – народ тоже мчался туда – значит, нашёл разведчик пищу. А если ушёл в темноте, но не успел вернуться до момента, когда стало светло, тут уж, извините, каждый сам решает: рискнуть и бежать следом или затаиться и терпеть голод. Самые умные засветло ни за что не покидали свои убежища под сумрачным навесом.

Народ каждый вечер собирался у старинного круглого предмета, который неизвестно когда появился на затенённой территории. Ходили слухи, что этот предмет очень сильно повлиял на первых из тех «тихих», которые сюда пришли. Как и когда – никто не знал, забыли, но традиция собираться и возносить молитву с благодарностью за прошедший день и просить благ в будущем сохранялась и передавалась из поколения в поколение.

Тихий народ подолгу жил на одной территории, но был по своей сути кочующим. Он мог сорваться с места и уйти в одночасье. Шли цепочкой след в след, не жалея об оставленном, и не зная, где придётся снова осесть. Иногда забирались на огромную высоту, карабкаясь по отвесным стенам, иногда уходили во влажные пещеры глубоко внизу. По любым щелям и трещинам скрыто перемещались, чтобы не привлекать внимания, в норах и пещерах прятались, сбиваясь в кучу. Народ мог выживать в самых сложных условия, но очень не любил холод, всегда искал более тёплое место. Возможно, это потому, что народ – собиратели, а не охотники, и с мехом у них явная нехватка. Питались всем, что попадалось на пути, и растительную пищу ели, и животной радовались, а также многое могли проглотить такого, от чего других воротило. А ещё любой из народа мог подолгу обходиться без пищи, он становился тонким, почти прозрачным, но не терял охотничьего азарта и сил (такая выработалась особенность), разве что становился менее осторожным. Но вот зато «тихие» никогда не мстили. Никому и никогда. Всё принимали с опасливой, но философской мудростью фаталистов.

– Ма, до чего? – Мелкий уставился на мать бусинками глаз, ожидая окончания рассказа. – Ты сказала «не дожили до…».

Мать повернулась своим большим телом, повела головой на короткой, почти отсутствующей шее. Сын рядом с ней – букашка мелкая, ещё нужно время, чтобы вырос. Он вообще-то молодец, у этой мелкоты всего в меру. И вперёд особо не лезет, но и не отстаёт. Потому, наверное, и жив пока. Другие – то храбрость показывали, то излишнее любопытство, то ленились и не торопились – вот и погибли. Растёт быстро, и чувствуется, что ещё вырастет в крупного красавца – ох, держись девки. И усы у него обязательно будут длинные, чтобы все и сразу понимали, что не мальчик. Сын станет жёстким, расчётливым, а хитрость и сообразительность у него уже сейчас не меньше, чем у иного взрослого.

– До твоего ума они не дожили, – мать ласково взглянула на сына и погладила его по спине.

Мелкий замер, внимательно вглядываясь в выражение её глаз. Он помнил, что ещё совсем недавно она жестоко расправилась с другим, почти таким же, как и он сам, только не родным. Только потому, что пищи давно не было, а тот юнец подвернулся, как говорится, под горячую руку – рядом с их жилищем пробегал и задержался, что-то вынюхивая. Мать тогда очень быстро к заблудившемуся сородичу бросилась и убила без лишних разговоров – зашёл на чужую территорию.

Но нет, никакой опасности от матери не исходило, сейчас она его просто приласкала. Мелкий, несмотря на свой юный возраст, уже усвоил, что тихий народ в условиях голода склонен к тому, чтобы своих, тех, кто слабее и глупее или просто менее ловких и быстрых, использовать как пищу. А что тут такого? Выживать же нужно.

Мелкий тоже своих сородичей кушал. Вернее, пока только один раз, как раз того юнца, который недавно попался его матери. Зато хорошо усвоил, что к чужим взрослым, особенно, когда давно еды не было, лучше не подходить, да и с матерью нужно держать ухо востро, не расслабляться. А пока можно узнать от неё как можно больше о жизни и окружающем мире, опыт перенять – скоро ведь самостоятельно жить придётся, и даже, скорее всего, разведчиком стать. Бегать по округе, рискуя жизнью во благо всего народа. Его народа, который должен выживать в любой ситуации. На начальном этапе все проходили через должность разведчика.

Тихий народ уже достаточно давно проживал в бесконечно большой пещере, в которой не видно краёв. Даже для Всевышних, на что уж велики, здесь было много места: они перемещались, издавая сильный шум и каждым шагом сотрясая почву, – скрывались в неизвестность и из неё же появлялись. Старики рассказывали, что народ пришёл на эти территории сверху, но вот откуда, где тот ход, давно уже забыли, и никто из ныне живущих пока найти его не мог.

Кушанье, о котором шла речь, и которое так понравилось Мелкому, появилось неожиданно, упало с громким шлепком на открытую площадку перед убежищем «тихих». Это огромный Мохнатый Монстр, который был более ловок и быстр, чем любой из представителей народа, сделал очередной набег на владение Всевышних. Это его добыча.

Монстр так же опасен, как и сами Всевышние. Да нет, ещё опасней. Много опасней. Всевышние не могли видеть в темноте (атаковали только при ярком свете), и они никогда не затаивались на долгое время, чтобы поймать и съесть кого-то из народа. А монстр замирал и подолгу не шевелился, так что даже самые опасливые и опытные из «тихих» забывали о его присутствии и выходили из укрытий. Как же он был быстр! Одним броском прихлопывал любого, бил могучей лапой, а после пожирал, довольно урча. И ведь не голоден был, просто он так развлекался.

Всевышние спокойно реагировали на Монстра, мирились с его присутствием и даже в чём-то симпатизировали. Хотя, возможно, и поклонялись ему – часто делали подношения на специальном жертвеннике. А он никогда им ничего не дарил, зато позволял себе на них фыркать – выражал презрение и не всегда принимал их дары, уходил молча. Мог подойти, посмотреть, как подношения выкладывают, сделать вид, что потянулся к ним, и тут же уйти; важно уходил, чтобы понимали, что в этот раз ему не угодили. Монстру угодить трудно.

Когда Монстр уходил, народ, выждав, когда всё затихнет, торопился к круглому жертвеннику, на котором почти всегда лежало что-то съедобное, и хватал, хватал, запихивая в рот, сколько возможно, потому что до следующего раза многие могли не дожить. И очень хорошо, если всё происходило в темноте. Но когда жертвенник был освещён, огромные карающие снаряды оружия Всевышних зачастую убивали по нескольку «тихих» за раз.

Кто из этих ужасных существ главнее, никто из тихого народа не понимал. С одной стороны, Всевышние – они огромны как горы и невообразимо сильны, а с другой – Мохнатый Монстр позволял себе с ними такое, что и представить страшно, – он на них орал, расхаживал по их территории, не считаясь ни с какими нормами и правилами. Да и подношения делались ему, а не наоборот. Поэтому «тихие» благоразумно опасались и Всевышних, и Монстра.

В свой очередной набег Мохнатый Монстр в темноте пришёл откуда-то из далёких территорий, куда «тихие» предпочитали не заходить, и, оттолкнувшись своими страшными лапами, с лёгким, еле слышимым шорохом, взлетел. Да, Монстр мог взлетать по своему желанию. «Тихие» так не могли. Каждый из народа мог спрыгнуть с большой высоты без особого вреда для себя, забраться почти всюду, если было за что уцепиться, но взлететь – нет, никто не мог.

Итак, Монстр взлетел и где-то высоко загремел, заскрипел чем-то. Мохнатый что-то делал, отчего сопел громче, чем обычно.

– Что это? – сжавшись у выхода из дома спросил Мелкий. – Что он там делает?

– Не знаю пока, – ответила Мать, притаившаяся тут же, – но чувствую, сейчас что-то случится.

– Откуда ты…

И вот в этот момент сверху прилетело это. Ароматное, сразу понятно, что вкусное, оно смачно шлёпнулось, всколыхнув у любого из народа желание тут же мчаться к месту падения. От удара распласталось, смачно брызнуло жидким…

– Замри, – мать осадила пыл сына.

И точно, сначала сверху мягко приземлился Монстр, который тут же схватил вкуснятину острыми зубами и начал сочно жевать, а после раздался топот Всевышних, и стало светло.

– Ах ты, паразит, – загрохотало сверху, – как только посмел?

Мохнатый, утробно урча, жрал умопомрачительно пахнущий кус и, казалось, не обращал на гневный звук никакого внимания. Однако это только так казалось. Стоило Всевышнему приготовить карающее оружие, как Монстр умчался вдаль, скребанув на прощание лапами и оттолкнув остатки своего пиршества куда-то далеко, в темноту, где что-то постоянно грохотало и тряслось и недалеко от которой жил пучеглазый Отшельник.

– Эх, не достать теперь его просто так, – громыхнуло сверху с оттенком сожаления. – Ну, ничего, попадёшься.

Всевышние еще долго грохотали в запредельных высотах, но постепенно утихли. Наконец наступила темнота. Почти сразу выбежали разведчики «тихих». За ними, выждав немного, потянулись остальные.

Действительно, достать отброшенную добычу Монстра оказалось непросто. Путь к ней пролегал мимо одной из засад Отшельника. И Отшельник не упустил свой шанс, сразу же атаковал, как только первые из народа приблизились к пище. Сам-то он ел только живую, трепещущую плоть, ему не нужна мёртвая и тем более обработанная, но как приманка – почему бы нет. Заплатив кровавую жертву одним из своих, народ облепил дар, случайно потерянный Монстром, и пировал до рассвета. Отшельник больше не появлялся, ему хватало свежатины.

Когда возвращались после пиршества, неожиданно вошёл один из Всевышних. Стало светло, народ побежал в разные стороны, чтобы спрятаться от гнева гиганта, но трое всё же были убиты карающим оружием. Разом!

А недалеко от жилищ «тихих» поджидал ещё один сюрприз – манящий и чем-то знакомый. Народ собрался возле загадочного предмета и осматривал его со всех сторон. Загадка явно была связана со Всевышними, ибо кто как не они только что разместили перед домами тихого народа этот предмет.

– Кто знает, что это и зачем? – задал вопрос рыжий толстяк, который считался одним из вожаков.

– Может быть, новая вещь для поклонения, – неуверенно раздался чей-то голос. – Смотрите, она напоминает старую.

И ведь верно – сходство присутствовало. Предмет пах загадкой, но два разведчика, рискнувших сунуться ближе в первый же момент, долго корчились в судорогах, суча ногами и выгибаясь в спине. Еле-еле их отпустило, хорошо, что внутрь не полезли. А ведь имелись в загадочной вещи открытые проёмы, через которые виднелось нечто золотистое в глубине, – они словно приглашали войти.

– Сильный предмет, – решили в народе, – будем молиться возле него после удачных походов. Да и так не помешает, главное – его не касаться и внутрь не влезать.

– А я хочу сейчас, – неожиданно заявила Мать и первая загудела молитву.

Её поддержали другие. Народ стоял плотным кругом возле «дара Всевышних», соприкасаясь телами, очень тесно, в сумраке нависшего свода и внимал музыке, которая странным образом рождалась у них в головах. Нигде ничего не звучало, но… Вероятно, предмет воздействовал.

– А-а-а, еда-а-а-а, – монотонно повторял народ, – у-у-у, найду-у-у-у.

И ведь, что странно, отметил про себя Мелкий, вот вроде он не спит, а состояние – будто сон смотрит. Всё как обычно, но намного ярче; и состояние какое-то нереальное, словно нет опасностей: иди куда хочешь, делай что пожелаешь, и даже свет не страшен. Чудо? Эйфория?

Очень хорошо, что Мелкий стоял дальше других, в последнем ряду. Очень долго стояли «тихие», неотрывно. Стояли и пели, ни на поиск добычи не ходили, ни по домам не разбредались. Свет сменяла тьма, и так много раз, но народ стоял как завороженный. Затем, те, кто находился ближе к центру, стали умирать. Умирали сначала самые сильные, кто ближе всех протолкнулся, потом более слабые взрослые, но всё равно из тех, кто ближе.

Это Мелкий понял, потому что песня зазвучала тише, голосов убавилось. Но и воздействие предмета стало слабеть. И вот Мелкий смог сделать несколько шагов прочь. В голове прояснялось, только очень хотелось пить. Путь к воде был далёк и опасен, сил едва хватало, чтобы карабкаться наверх. За Мелким ползли немногие выжившие, такие же, как и он сам, недоростки – остатки когда-то многочисленного тихого народа. Повезло: вокруг была темнота, ни Монстра не было, ни Всевышних… Напились чистой воды, и сразу проявился голод. Вернувшись к месту массового моления, Мелкий чётко увидел труп матери, лежащий в первом ряду, среди многих и многих.

– Уходить нужно, – громко заявил он оставшимся.

– Куда? – слабым голосом спросил кто-то.

– Не знаю, – уверенно сказал новый вожак, – но здесь нам жизни больше нет. Мы все скоро погибнем, если ещё раз нам такое подсунут. Всевышние не хотят, чтобы здесь был наш дом, а их дары опасны.

– Как же нам уходить, если дорогу отсюда никто не знает?

– Послушай меня, тихий народ. Мы давно живём на этой территории. Но иногда нужно о себе понять важное. Кто мы и чего хотим? Ситуация сейчас такая, что необходимо принять, может быть, самое важное в нашей жизни решение. – Мелкий говорил так, словно он всю жизнь был вождём, за которым идут. – Не знаю как вам, а мне надоело балансировать на грани тёмной тишины, которая теперь уже стала для нас опасной, и света, от которого никто из нас хорошего никогда не ждал. Ничего, что старая дорога забылась, найдём новый путь. Мы уйдём, чтобы возродить свой народ в другом месте. Построим свой собственный мир, без монстров, без непонятных и опасных предметов, без коварных Всевышних – мир без страха. Нам нужно ведь совсем немного. Итак, готовимся к походу. А теперь подкрепимся перед дорогой.

«Тихие» направились к груде тел своих родичей, которым плоть была уже не нужна… Молодой вожак не рискнул вести остатки своего народа к засаде Отшельника.

– А теперь все за мной, – скомандовал Мелкий через некоторое время и не оглядываясь направился мимо старого убежища, выискивая проход в другой мир.

_{* * *}

В ночь, через три дня с того момента, когда Барсик неудачно вытащил из кастрюли на кухне у пенсионеров Савельевых куриную ногу, все тараканы из квартиры № 56 ушли в неизвестном направлении. Чтобы не распространялся неприятный запах протухающего мяса, сын Савельевых при помощи длинной рейки достал из-под холодильника извалянную в пыли курятину и выбросил в мусорный бак на улице. Туда же он отправил старую ловушку для насекомых. Новую на всякий случай из-под стола доставать не стал.

А паук сделал себе новое убежище в углу у водопроводных труб, натянул новую паутину, заготовил в лапах небольшую сеть и замер надолго, поджидая очередную жертву, которая появится в никому не известное время. Он привык ждать.