Товарищ офицер
Товарищ офицер
Товарищ офицер
Век фарисеев, лицемеров,
Готовых все и вся продать…
Вдруг «господами» офицеров
Все почему-то стали звать.
И вмиг представится картина:
Балы, красотки, менуэт…
Но за душой у «господина»
Усадьбы иль поместья нет.
Да что усадьба! Угол съемный
Предел мечтания подчас.
Жизнь на излом, достаток скромный,
Как тень, сопровождают нас.
А «господа» — будь зной иль стужа —
В окопе, в поле, на броне
По зову сердца честно служат,
Присягу дав своей стране.
А за спиною — ширь России,
Просторы рек, лесов, полей…
Потомки нам бы не простили
Измену Родине своей.
И не единожды бывало,
Когда в свинцовые года
Ты, Мать-Россия, называла
Нас — «сыновья», не «господа».
Я для солдат был старшим братом,
Отцом — с поправкой на года,
Но «господином» для солдата,
Поверьте, не был никогда.
И пусть поет певец с эстрады,
Нас величая «господа»,
Я — воин старого уклада,
Не соглашусь с ним никогда!
Мне это слово не по нраву,
Как фальшь изысканных манер.
Всегда я буду — по уставу —
Для вас — товарищ офицер…
Выпускникам Военного института иностранных языков
После Второй мировой войны редкий вооруженный
конфликт в мире обходился без их молчаливого участия
Под ежик солдатский подстригли газоны.
Кусты подровняли, помыта дорога.
Подкрашены стены, бордюры, вазоны,
И краски для неба осталось немного.
А день — будто сон: фееричен и зыбок.
Здесь гости, родные, друзья и невесты…
И спорят друг с другом сиянье улыбок,
Блеск новых погон с блеском меди оркестра.
Подброшены в небо на счастье монетки
И звонким ковром расстелились под ноги.
И плац строевой со следами разметки —
Лишь только начало нелегкой дороги.
Трибуны, застыв в горделивой осанке,
Вдруг вспомнят себя. И они ведь когда-то
В таком же строю под «Прощанье славянки»
Свой путь начинали, свои «аты-баты».
Триумф единенья и время прощанья.
Глаза чуть влажны и взволнованы речи.
Наивно друг другу дают обещанья,
На годы вперед распланировав встречи.
Их ждут впереди гарнизоны и точки,
Маневры, тревоги, учения, марши…
Но в книги их жизней последние строчки
Заносит судьба. Им не стать уже старше.
Их личное дело — всего три листочка…
Вы отдали все, что могли, для Отчизны…
Пусть проклята будет горячая точка!
Свинцовая точка в конце юной жизни…
Командировка
Я улетаю. Так уж решено.
Твой телефон опять молчит привычно.
Уехать, не простившись, неприлично,
Но телефону было все равно.
Недобрые предчувствия кольнут,
Но подвести своих нельзя, неловко…
Горящая путевка. На войну…
А по-простому — спецкомандировка.
С судьбой смирившись, чувства обуздал,
Их гнал я прочь, считал запретной темой.
И вдруг, случайно, с горечью узнал,
Что стал еще одной твоей проблемой.
Мотает по ухабам наш УАЗ,
Скользя у самой пропасти по краю.
И я не знаю, не подозреваю,
Что чуткий электронный глаз,
Кружащий в небе над районом Тузла,
Уже засек, быть может, нас,
Отметил «цель» на мониторе тусклом,
И летчик пальцем тронул кнопку пуска.
Здесь видишь, как непрочна жизни нить.
Живешь инстинктом древним и забытым.
Здесь гамлетово «быть или не быть» —
Быть мертвым иль не быть убитым.
Работа неприметная для глаз.
Наград и громких подвигов не ищем.
Но, может, уж заложен тот фугас,
Что утром вдруг рванет под нашим днищем.
Рука привычно тянется к перу —
С тобой поговорить в разлуке.
Но лучше чувства глубже уберу —
Вдруг попадут в чужие руки
Мои слова. Их только для тебя
Мучительно ищу я каждый вечер.
Покой теряя, память теребя…
Уж лучше сам все расскажу при встрече.
И вдруг — туман виденья, будто сон.
Внезапно сердце как-то зачастило
И чувствую — затвор дослал патрон
И нить прицела спину закрестила.
Откуда это чувство? Что со мной?
И в чем причина странного виденья?
А может быть, закончилось везенье?
И хватит, наконец, играть с судьбой…
Привычен риск для офицера ГРУ.
И ничего со мною не случится,
Пока я жив, покуда не помру.
Но вот бы знать, где смерть твоя таится?
Я верю в светлый день в своей судьбе,
Хоть этот мир неверен и не вечен.
Все будет хорошо. Еще не вечер,
Ведь я еще не позвонил тебе,
Не рассказал, как тягостна разлука
И как невыносимо друг без друга.
А может, уготован путь иной, –
Привычный путь для этой жизни бренной:
Я «грузом-200» возвращусь домой
И перестану быть твоей проблемой.
И, может, ты не спросишь — почему
Исчез вдруг голос странного поэта.
Зачем вопрос, коль не найти ответа?
Ведь лишние проблемы ни к чему,
Зачем звонить? — А надо ль тебе это?
Я там не был
Я там не был, ребята, не был.
Для меня это — как сюрприз:
Пики гор, пропоровших небо,
Так, что звезды сыплются вниз.
Я там не был. И в самом деле,
Ни к чему мне давать отчет,
Что не мой это шрам на теле,
И не мой позывной — «Звездочет».
И не мне часто ночью снится
Уходящий на поиск взвод,
Дальних взрывов ночных зарницы,
Солнцем выжженный небосвод.
И не важно уже, поверьте,
Кто где был и куда стрелял…
Не забуду до самой смерти,
Как я там друзей не терял…
И не надо расспросов. Хватит.
Я открою один секрет:
В личном деле в военкомате —
Там об этом ни слова нет.
Я не помню, как нас встречали,
Как нам руки жал генерал…
Я там не был. Мне так сказали.
Я об этом подписку дал.