Журнальный мир

Прилично ли девушке на первом свмдании… саидании… чсвидании…

Набирать текст в перчатках, даже самых современных (они пропускают тепло, и можно пользоваться смартфоном) всё равно неудобно. Постоянно задеваешь соседние буквы. И создаётся впечатление, что девушка, имеющая большие планы на первый день знакомства, не только нескромна, но и нетрезва.

Прилично ли девушке на первом свидании снимать маску?

Настя терпеливо наблюдала, как Миланка, наконец справившись с буквами-выскочками, читает ответы. Сама она точно знала ответ: нет. Неприлично. Например, они с Кириллом вместе уже год и ни разу не снимали маски. Кирилл, конечно, намекал, особенно после пары рюмок виски. Получал отказ – и потом признавался, что именно это его в ней и привлекает: недоступность, загадочность, скромность…

С теми, кто сразу говорит «да», проводят приятный вечер. На тех, кто в маске, – женятся.

– Вот, пожалуйста! – по заблестевшим глазам было видно, что Миланка победно улыбается. – «Показателем доступности считалось не наличие или отсутствие маски, а то, как быстро девушка согласится на интимную близость…»

– Да, только когда это было? – Настя пожала плечами и подцепила креветку из тёплого салата. Действительно тёплого, курьер приехал на удивление быстро. Блюда были ароматные, не успевшие остыть, ссылка – не глючная. Как только Миланка ввела её на своём ноутбуке, на экране возник интерьер ресторана. С ленивой грацией, как неоны в аквариуме, двигались официанты, свет яблочным соком стекал с круглых ламп, в кальянном тумане вспыхивали улыбки. Уютно!

Говорят, в городе уже открылись несколько ресторанов. Но, наверное, преждевременно туда идти. Идёт тридцать пятая волна ковида. Она, конечно, слабее, чем первая, так и по телевизору говорят, и в интернете пишут. Но всё равно лучше перестраховаться!

– Ну да, это было до вируса… – неохотно признала Миланка.

– Давай посмотрим в ковидопедии, – Настя потянулась к её смартфону, но тут же отдёрнула руку, заметив у подруги свежий маникюр. И явно не самодельный, а гель-лак! Миланка иногда напрочь теряет связь с реальностью, как смартфон теряет связь в глухом лесу. Например, бегает на маникюр в какие-то сомнительные салоны. И вопрос про первое свидание – из той же серии! Нет уж, лучше не трогать её вещи. Даже в перчатках.

– Хотя зачем смотреть, я и так помню, – торопливо добавила она, чтобы сгладить неловкость. И закрыв глаза, процитировала:

– «Пандемия благотворно повлияла на отношения между людьми, сделав их более ответственными. Раньше им было безразлично, что они могут кого-то заразить, даже стать причиной чьей-то смерти. Пандемия научила думать не только о себе, но и о других. Теперь каждый понимает, что средства индивидуальной защиты (маски, респираторы, перчатки) – это необходимость. Исключениями являются ситуации, когда вы находитесь дома, в кругу семьи: с родителями, детьми, мужем или женой…» Мужем, Милан, понимаешь? – Настя перевела дыхание и сделала глоток кофе, горло надо чаще увлажнять, так у вируса меньше шансов.

– Мужем… – повторила уже спокойно. – А не каким-то подозрительным типом, с которым час назад познакомилась.

– И вовсе не час, – надулась Миланка. – Мы давно на одной собачьей площадке гуляли…

Настя понимающе улыбнулась. Сейчас все знакомятся или в интернете, или, если офлайн, то во время прогулки с собакой. А где ещё? Хотя у них с Кириллом была необычная история знакомства: в супермаркете. Вы спросите, что такого интригующего может быть в продуктовом магазине возле дома? А то, что для Насти он действительно был возле дома, меньше трехсот метров, как полагается, – а Кирилл приехал туда из соседнего района, искал свой любимый сыр с плесенью. Настя ни за что не стала бы так делать! Если в магазине в шаговой доступности нет, например, творожка с черникой, она берёт с вишней. Или не берёт ничего. Куда-то ехать, чтобы потом, вместе с творогом, привезти полную сумку ковида? Нет уж, спасибо. Но мужчины – такие искатели приключений…

– Долго переглядывались, – голос Миланы стал нежным, как подтаявшее мороженое. – И он подошёл познакомиться. Пригласил выпить кофе. Нет, всё прилично, не думай! Кофе на вынос, дистанция полтора метра… А потом он говорит: «Милана, у вас такие красивые глаза…»

– Ну а маску-то зачем было снимать?

– А как в маске целоваться?!

Миланка тут же осеклась, но было поздно. Настя решительно, но осторожно отложила вилку, как будто та вдруг превратилась в кусачего богомола. Промокнула губы антисептической салфеткой. И твёрдо произнесла:

– Знаешь, Милан. Я совсем забыла. У меня через полчаса встреча. Надо идти. Извини, пожалуйста! Увидимся!

Надевая босоножки, мысленно добавила: «…через две недели». Даже дети знают: это стандартный срок карантина. А для безбашенной Миланки можно накинуть ещё пару дней! Её безответственность переходит всякие границы! Это же надо – целоваться… Это почти как пожевать жвачку, прилипшую к асфальту! Даже Кирилл, искатель приключений, никогда не пытался её поцеловать. Только секс. Вот это действительно ответственные, безопасные и разумные отношения.

– Истеричка! – нёсся ей вслед обиженный Миланкин голос. – Ну и вали, лечи нервы!

Настя локтем открыла дверь, зубочисткой нажала кнопку лифта. И даже не обернулась.

_{* * *}

Каждое утро я надеваю футболку, джинсы, хлопчатобумажный костюм, защитный комбинезон (на спине написано «Вадим»), респиратор, маску, бахилы, две пары перчаток, очки. Это надёжная защита. И уже не нужная.

Три года я работаю в клинике «На здоровье».

Два года из них у меня не было ни одного ковид-пациента.

Но если я приду на работу не «запечатанным» в СИЗ – как вы думаете, насколько быстро меня уволят? Да в первый же день бдительные пациенты напишут жалобу. На следующий день я стану безработным. А через месяц придёт такой штраф, что мне самому захочется надеть костюм, респиратор, очки – и под всеми этими слоями сдохнуть, как куколка капустницы в мороз.

Многие мои коллеги ушли из профессии – в том числе поэтому. Ну невозможно каждый день заматываться, как мумия Аменхотепа IV. Кто-то стал работать в зуме, но по-моему, онлайн-консультации особым спросом не пользуются, пациенты хотят лично принести врачу свою боль и тревогу. Кто-то подался в курьеры или таксисты, это самые популярные сейчас профессии, в вузах огромный конкурс на новые факультеты: «логистика готовых блюд» и «менеджмент перевозок»…

– Вы сделаете мне прививку?

Светлые волосы до плеч, маска с принтом, напоминающим этнический, стильные очки без диоптрий… (Ещё во время пандемии высокая мода напрочь забыла о платьях и костюмах, переключившись на маски, очки и перчатки.) Настя первый раз пришла на приём неделю назад – с небольшим кашлем и огромной паникой.

Хороший, кстати, был кашель: продуктивный, сконцентрированный в трахее, ниже воспалительного процесса уже нет, бронхи и лёгкие чистые, бельё кружевное… так, что-то я отвлёкся. Сейчас многие с таким кашлем. Дни в апреле солнечные, а ночи холодные, и ветер тоже. Люди, устав от зимы, снимают шапки, куртки… а потом приходят ко мне с простудой.

Я говорил ей про сироп от кашля и ингаляции с физраствором.

Она лепетала про какую-то подругу, которая крайне неосторожна в перемещениях и контактах, поэтому наверняка подцепила ковид, а недавно они вместе пошли в кафе, то есть не в настоящее кафе, упаси боже, а заказали на дом, – хотя вообще не надо было к ней приходить!..

Я врач с двадцатилетним стажем, постоянно общаюсь с людьми, это никогда не вызывало у меня ни малейшей сложности. Но во время пандемии появилось какое-то фоновое, смутное и при этом стойкое ощущение, что я попал на другую планету. Её обитатели выглядят как люди, но думают и поступают странно, неподвластно нормальной человеческой логике.

Хотя по большому счёту Настя приятная девушка: умная, с чувством юмора. Только непонятно, куда всё это девается, когда речь заходит про ковид… Вообще я к пациентам с разговорами не лезу. Но когда человек приходит к тебе каждый день, невозможно не начать общаться. Я всё-таки уговорил Настю на консервативное лечение – а вот успокоить, видимо, не смог, и она каждый день приходила ко мне слушать лёгкие и мерить уровень кислорода в крови. Через неделю она, естественно, излечилась от простуды. Но не излечилась от паники.

– Вы меня слышите?!

Вакцину от ковида у меня просит, наверное, каждый второй пациент. Это небольшие сладкие шарики, наподобие тех, которыми в СССР вакцинировали от полиомиелита. Я стараюсь эту прививку не делать. Постоянным пациентам – которых я знаю ещё с доковидных времён и которые не давали повода усомниться в своей адекватности – я объясняю, что необходимости в прививке нет. Они кивают, выдавливают улыбку и подводят итог: Вадим Алексеевич, давайте сделаем.

Но Настя, если речь идёт о ковиде, даже изображать улыбку не будет. Это всё равно что ждать оптимизма от Гитлера, когда он сидел в фюрербункере, а советские танки ползли к Рейхстагу.

Она выжидающе смотрит на меня. Даже сквозь несколько слоёв защиты до меня доносится знакомый неприятный запах. Имбирно-лимонно-чесночная смесь, её до сих пор многие принимают.

Я пытаюсь придумать, что ей сказать, но все мысли словно испарились от жары и духоты. В окно бьёт солнце, и в своём защитном костюме я чувствую себя как в кусок мяса в духовке. Болит голова, в висок будто бы ввинчивают бормашину. Хочется одновременно пить, есть, а ещё потереть лицо, где врезаются резинки респиратора. Но если снимешь костюм, повторно надевать его запрещено. Можно, конечно, взять новый, но главврач реагирует на это так, словно ты пытаешься его ограбить.

Из окна видна больничная детская площадка. Горка, качели, осиротевший детский домик. Ветер задумчиво перебирает выцветшие красно-белые ленты, будто хочет заплести площадке косы. Гулять на площадках разрешили где-то год назад, но они всё равно пустуют, а жители окрестных домов прилежно меняют старые ленты на новые.

Настя, наверное, тоже из тех, кто меняет.

– Понимаете, – начинаю я, ещё не зная, что буду говорить, – вакцина… кончилась. В нашей клинике её пока нет. Когда появится, я вам позвоню.

М-да, Вадим, поздравляю, на конкурсе самоубийц ты не занял бы первое место только потому, что не дожил бы до его начала. А если Настя прямо сейчас зайдёт к главврачу, чтобы, так сказать, уточнить информацию? Скорее всего, он не бросит мне в лицо трудовую книжку, как бросил когда-то Олегу Фадееву, который сказал своему больному, что пандемия закончилась. Я буду надувать щёки и уверять, что пациентка просто неправильно всё поняла, я предложил отложить вакцинацию, поскольку сразу после ОРВИ делать прививку нежелательно.

Но скандал, конечно, будет такой, что живые врачи позавидуют мёртвым.

Голубые глаза смотрят серьёзно и доверчиво:

– Хорошо. Я подожду.

Подождёшь. А потом отвлечёшься и забудешь. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Настя – последняя пациентка на сегодня. Она осторожно прикрывает дверь, я отправляю назначения в её личный профиль и иду в «шлюз». Оставляю там всю одноразовую одежду, вечером её уберут и положат новый комплект. А теперь самое приятное – душ. Когда целый день варился в спецкостюме, струи воды, смывающие пот, массирующие уставшее тело, кажутся каким-то чудом. Внезапно ловлю себя на том, что думаю о Насте: интересно, какие у неё черты лица, какие губы? Когда пандемия только начиналась, была такая шутка: во время карантина природа настолько очистилась, что в ночные клубы вернулись девственницы. Но шутники не угадали, даже наоборот – секс превратился во что-то доступное, обыденное, как посмотреть вместе фильм. Ведь половым путем ковид не передаётся. А вот снять маску – это уже показатель доверия. Знак, что к тебе относятся серьёзно, возможно, даже рассматривают как потенциального спутника жизни…

Я уже чувствую себя бодрым и свежим, даже голова прошла, но продолжаю стоять под тёплыми, как женские руки, прикосновениями воды. Дома меня никто не ждёт. Мне с некоторых пор совершенно некуда спешить.

_{* * *}

Раньше Настя ни за что бы не решилась на такую авантюру, даже преступление – выйти на набережную. От неё до Настиного дома целых пятьсот метров! К тому же дорога идёт через школьный двор, а всем известно, что дети, хоть и почти не болеют ковидом, могут быть его переносчиками. При этих словах ей представлялся малыш с хитрыми глазками и злорадной улыбкой, который несёт в руках что-то круглое, с противными отростками, а потом швыряет в Настю, как мяч в вышибалах.

Но сейчас в душе просто не было место для страха, её заполнили боль и обида. Её будто прокручивали в блендере, разрывая на тысячу маленьких кровоточащих душ. За что? Как Кирилл мог так поступить?!

Он узнал, что Настя ходила в клинику. А она, в принципе, и не скрывала: с каких пор следить за своим здоровьем стало чем-то постыдным? Услышав про болезнь, Кирилл стал мрачным, как ноябрьский вечер. Сквозь зубы уточнил, что именно у неё было. «Кашель», – созналась Настя, чувствуя, что дело принимает нехороший оборот, но не понимая, в чём она виновата. Кирилл вздрогнул, как будто она не произнесла это слово, а закашлялась ему в лицо.

На следующий день он не отвечал на звонки. В субботу они должны были идти на концерт в зуме, но Кирилл так и не вышел на связь. А через неделю позвонил сам. Стараясь не смотреть в камеру, промямлил, что им нужно расстаться. Он доверял ей, считал своей девушкой, будущей женой. А она скрыла, что перенесла ковид. Кстати, эта болезнь до конца не изучена, и есть мнение, что она оставляет след в организме на всю жизнь. А он, Кирилл, хочет здоровых детей. И ему с Настей больше не по пути. Но если понадобится какая-то помощь, поддержка, он всегда готов…

Тут Настя расхохоталась прямо в камеру, и образ кроткой брошенной женщины облетел с неё, как пыль. Поддержка? Всегда готов?! Он и про болезнь-то узнал не сразу, потому что накануне заявил, что ему необходимо перейти на более строгую самоизоляцию, и они целую неделю не виделись. Кирилл так говорил регулярно – а с кем проводил это время, с друзьями и пивом или с другой девушкой, она никогда не узнает.

Ну и вали, велела она словами Миланки.

Река была тёмная, глянцевая, как спина кита. На другом берегу подрагивали огоньки, как будто, удивлённо моргая, кто-то изучал Настю сотней внимательных глаз. Волны шептали, заговаривая её боль.

Когда-то набережная была одним из самых популярных мест в городе, здесь гуляли днём и ночью, дети гоняли на самокатах, взрослые – на моноколёсах, маленькими вулканами извергался дым айкосов, с ретроавтомобилей продавали кофе и мерцающие воздушные шары, а летом ставили большой экран и крутили артхаусные фильмы. Настя тоже часто тут бывала – они с Миланкой брали плед, термос с глинтвейном, устраивались на скамейке, и Миланка, давясь смехом, рассказывала о своих приключениях.

Тогда они ещё не вызывали у Насти отвращение.

Теперь набережная, насколько хватало взгляда, была пустынна, как взлётная полоса. Это правильно. Ведь поблизости нет жилых домов. А все знают, что гулять можно не дальше, чем в трехстах метрах от дома.

Откуда-то из кустов, хрустнув ветками, на дорожку выбралась женщина с вислоухим удручённым биглем на поводке, Настя неодобрительно посмотрела на неё (наверняка ушла от дома дальше, чем положено!) – а она на Настю (сидеть на скамейках нельзя!). Ещё рядом с Настей стояла маленькая фляжка, но это не нарушение, даже наоборот. Когда началась пандемия, закрылись все магазины, кроме продуктовых и тех, где продавали алкоголь. Значит, он помогает бороться с ковидом!

Фляжка, вместе с содержимым, осталась от Кирилла, он уважал хороший алкоголь: ром, текилу, виски… Настя вздохнула. Теперь она уже точно не увидит, какое у него лицо…

Слёзы проникали под маску, она стала липкой, как корка гниющего фрукта, но приходилось терпеть, ведь трогать руками лицо очень опасно. Настя развинтила фляжку, подсунула горлышко под маску, сделала большой глоток. Руки дрожали, и она чуть не полила текилой клумбу с нарциссами. С Миланкой они обычно заедали свои ночные посиделки шоколадкой, но сейчас не было ни шоколадки, ни Миланы. Ни Кирилла. Даже бигль уже увёл своего человека.

Ничего и никого у неё не было…

Снова потекли слёзы, Настя поднялась, подошла к ограждению, за которым жила река, как обманчиво спокойный хищник в зоопарке. Слёзы тоже считали себя рекой, они текли по руслу под очками, спускались в устье под маской, но ветер осторожно смахивал их, подсушивал ткань. Стояла полная тишина, только слышно, как сонно дышит река, где-то на том берегу лает собака и шуршат автомобильные шины.

Шины?!

Автомобиль был не на другом берегу, а здесь, прямо за Настиной спиной.

Мотор в последний раз что-то пробормотал и умолк. Музыка в салоне стихла. Лучи фар, как щупальца, потянулись к ней, лениво обыскали, растворились в темноте. Наверное, это полиция, а она ушла от дома дальше трехсот метров, идиотка! Или ещё хуже – грабители, преступность в последнее время била все рекорды, масочный режим стал для неё благодатной почвой…

Мягко щёлкнула, открываясь, дверца.

Кто бы это ни был, он остановился здесь из-за неё.

Вдруг стало очень холодно, хотя вечер был погожий, по-летнему тёплый…

Из машины вышел мужчина (а может, юноша или старик, маски подводили возраст под общий знаменатель), среднего роста, в куртке и джинсах, значит, не полиция… Преступник!

– Я плохо себя чувствую! – истошно заорала Настя. – Я могу на вас кашлянуть или чихнуть, и вы заразитесь!

Так надо кричать всем подозрительным личностям. Самое эффективное средство самообороны – не щёлкнуть шокером, не прыснуть из баллончика, а признаться, что ты нездоров.

– Настя, а вы что здесь делаете? – раздался удивлённый, странно знакомый голос.

Мужчина приблизился на положенные полтора метра, серые глаза над маской смотрели весело и вопросительно, но Настя, как ни пыталась, вспомнить его не могла.

– Не узнаёте? Меня никто на улице не узнаёт, – в голосе послышалась улыбка. – Вы были у меня несколько дней назад, в клинике. Кстати, как вы себя чувствуете? Судя по всему, не очень, если собирались прыгать в реку…

– Ни в какую реку я не собиралась, – отрезала Настя и отпила из фляжки. Тоже мне, спаситель нашёлся! Напугал до полусмерти…

– Ну и хорошо, – не смутился он. – А то мне показалось, что кто-то с жизнью прощается… Такой тут воздух классный, да? – и Настя увидела, как он подносит руку к лицу.

Этого не может быть. Ей, наверное, показалось! Это же переходит все границы! Он снял маску. Сжал её в ладони, бросил в урну, расслабленно облокотился на ограду. Она видела его лицо! Обнажённое мужское лицо!

Смотреть на это было неприлично, стыд перехватывал горло, заливал щёки красной горячей волной. Но и не смотреть не получалось. Как всё запретное, лицо притягивало взгляд.

Спокойные внимательные глаза. Брови тёмные, широкие, над левой шрам – старый, уже побелевший. На губах неопределённая улыбка, такая бывает, когда человек очень устал, но всё-таки в хорошем настроении. Стрижка самая обычная, короткая, все мужчины так стригутся – дома, под машинку… Если бы её спросили, красивое это лицо или нет, она не смогла бы ответить. Не с чем сравнивать. Трудно сказать, красивый или несимпатичный метеорит, который проносится над твоей головой, чтобы разнести Землю в космическую пыль.

Вадим (кажется, так на нём было написано?) обернулся к ней, провёл рукой по лицу, словно пытаясь смахнуть прилипший к нему взгляд, посмотрел удивлённо и непонимающе, а потом улыбнулся:

– Слушай, я и забыл, что ты ковидиал…

Настя издала невнятный звук, который можно было трактовать в широком диапазоне, от «Ничего страшного» до «Сам такой!».

Ковидиалами называли людей, чьё взросление пришлось на время пандемии. До неё они были детьми, подростками или вообще ещё не родились. Слова «самоизоляция» и «маска» для них такие же привычные, как для миллениалов – «биткоин» или «шазамить».

– Раньше маска… не была обязательной, – говорил Вадим. Несмотря на его измученный вид, голос звучал уверенно и даже, как показалось Насте, сочувственно. – Их надевали только врачи. А обычные люди – нет, даже в эпидемию… Ты же помнишь, что раньше тоже были эпидемии? Зимой грипп, осенью аденовирус, летом энтеровирус… Но маски носили только люди из группы риска, например, беременные женщины. Здоровому человеку с нормальным иммунитетом маска не нужна…

Настя снова открыла фляжку, без алкоголя воспринимать всё это совершенно невозможно… Сначала он открыл лицо. Теперь несёт какую-то чушь про иммунитет. Так, между прочим, можно и штраф схлопотать за оскорбление чувств верующих в маски!

Она сделала несколько глотков, Вадим наблюдал за этим с интересом, близким исследовательскому, словно он был энтомологом, а Настя – некусачей, но слишком экзотической на вид сороконожкой. Впрочем, кажется, он понял, что лучше сменить тему.

– И всё-таки, что ты здесь делаешь? Ночью, одна… Отвезти тебя домой?

«В одной машине могут ехать только люди, которые самоизолируются вместе, исключение составляют такси и машины скорой помощи», – Настя уже открыла рот, чтобы напомнить эту азбучную истину… и покачала головой:

– Нет, спасибо.

Дома – родители, они начнут ахать, утешать… Может, она и ковидиал или ещё какое-нибудь неприятно-снисходительное слово – но даже ковидиалы не любят душную непрошеную жалость… Опять подступила тоска, схватила сердце ледяной когтистой лапкой, и Настя, чтобы не заплакать, быстро спросила:

– А вы как сюда попали? Вас, наверное, тоже дома ждут.

Вадим приподнял бровь, явно оценивая вопрос как фамильярный и не заслуживающий ответа. Повисла пауза, вместившая тысячу капель воды, которые за это время ушли на юг, вниз по течению. Над рекой, как большая целеустремлённая чайка, летел дрон, тащил в лапах небольшой контейнер. Сейчас почти все грузоперевозки либо на дронах, либо на крупных беспилотниках, они более гигиеничны, чем наземный транспорт…

– Я живу в гостинице для медиков, – наконец сказал Вадим. – И меня там не ждут.

– А жена? – Настиным голосом уточнила текила.

– Когда началась пандемия, мне предложили работать с ковид-больными, – он говорил спокойно, равнодушно, только руки сжимали прутья ограды, как будто хотели их выломать. – Она переживала, что я заражу её и ребёнка. Уехала вместе с сыном к своим родителям. Потом нашла кого-то. В начале пандемии вообще многие разводились.

Внутри Насти словно дрались близнецы. Одна её часть уже жалела, что затеяла этот разговор. Как бы их там ни называли – ковидиалы, дети карантина или другими словами, больше похожими на диагнозы, – у них было одно ценное качество: самодостаточность. Они привыкли быть одни. Они не любили грузить своими проблемами – и тем более выслушивать про чужие.

А другая часть вздохнула и призналась:

– А меня бросил парень. За то, что я кашляла. Представляете?

– Представляю! – вдруг рассмеялся Вадим. – К сожалению, представляю. Один мой знакомый убил жену, когда у неё поднялась температура. Был очень недоволен, что она принесла заразу в дом… У многих во время пандемии не выдержала психика, – он посмотрел на Настю, осекся и замолчал. Как будто это её психика не выдержала, превратившись из-за ковида в месиво из подозрительности и неотступного ужаса…

Её не должно было волновать мнение этого совершенно чужого человека. Но почему-то стало обидно. Она отвернулась к реке. Снова поднялся ветер, лунная дорожка пришла в движение, как будто кто-то встряхивал её, выбивал лунную пыль. Огни на другом берегу плясали, как на неисправной новогодней гирлянде, то ли ветер им дирижировал, то ли текила. Река шевелила тёмной чешуёй, линия горизонта таяла, река карабкалась на небо.

Значит, не выдержала психика? Он считает её паникёршей? Запуганной девчонкой, у которой в голове каша из теленовостей и интернет-страшилок про вирус? Ну-ну…

Она повернулась к Вадиму, звенящим голосом произнесла:

– Да, воздух тут классный! – и сняла маску.

Вадим щурился от ветра, смотрел спокойно и доброжелательно. Вдруг серые глаза стали растерянными, даже испуганными, как будто вместе с маской она сняла лоскут кожи. И что-то подсказывало Насте, что дело тут не в смущении.

– Ну что вы смотрите? – не выдержала она. – Что-то не так?

– А что… у тебя с лицом?

– А, вы про язвы? – она с облегчением улыбнулась.

Этот доктор – какой-то уникальный человек, ухитрился напугать её три раза за вечер! Она всерьёз заволновалась, когда он так смотрел, подумала, какие-то проблемы… А это всего лишь язвы! Да они есть у всех, кто носит маску! Кожа под ней потеет, резинки натирают, доступа воздуха почти нет, поэтому она начинает воспаляться, нарывать, гнойники сливаются в большие раны… Лоб и кожа вокруг глаз у всех белые, красивые, а всё остальное – как у пациента лепрозория. Настя ходит в маске целыми днями, от ковида надо защищаться серьёзно, постоянно. Поэтому кожа, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Но ведь так у всех!

Хотя у Вадима другое лицо: бледное от усталости, с морщинками между бровей и возле губ… зато никаких пролежней. Значит, он не всегда носит маску. Например, на работе носит, а потом уже нет. Как безответственно! Нельзя с ним общаться!

Но текила сказала, что можно.

Она вообще стала вести себя как-то чересчур самоуверенно.

Когда Настя смотрела на реку, волны качались, как океанские. Когда на асфальт – он эскалатором уезжал из-под ног. Лицо Вадима расплывалось, словно к нему применили неудачный фильтр. В ушах шумело, сквозь шум до неё донеслось озабоченное:

– С тобой всё в порядке?

Она отцепилась от ограды, чуть не упала, но всё-таки добралась до скамейки. Села, закрыла глаза. Перед ними сразу завертелся тошнотворный калейдоскоп: смятая маска, скачущие волны, внимательные серые глаза… Нет, так только хуже. Осторожно, словно голова могла взорваться, она открыла один глаз, потом другой. Вадим сидел рядом, смотрел с тревогой и сочувствием.

Настя даже немного протрезвела от удивления.

Все Настины друзья – и Милана, и даже Кирилл – уже сели бы в машину и уехали. Для мира, который борется с вирусом и одним из средств борьбы является самоизоляция, это абсолютно нормально – когда каждый сам за себя. Ковидиалы никому не помогали. Но этот странный доктор не только не уехал – он, кажется, пытается узнать, куда её отвезти!

– Домой, я так понял, ты не хочешь, – говорил Вадим. – Оставить тебя здесь я тоже не могу. В гостиницу не пустят. Остаётся единственный вариант… Поехали!

Он помог Насте подняться, повёл к машине.

Разум вопил, что прикосновения – это очень опасно, надо будет принять душ с антисептическим средством!

А текила просила обратить внимание, что от него очень приятно пахнет и у него такие сильные, тёплые руки.

_{* * *}

У тех, кто без проблем встаёт в шесть утра, надо брать плазму и синтезировать из неё препарат, повышающий силу воли.

Я не из таких, моя гостиница находится рядом с клиникой, поэтому я просыпаюсь не раньше половины восьмого.

Осталось вспомнить, зачем я завёл будильник на шесть.

Спросонья мозг похож на замёрзший гудрон, такой же застывший, неподатливый. Но постепенно, кадр за кадром, я начинаю вспоминать.

Пустая дорога серой рулеткой разматывается за лобовым стеклом.

Девушка склонилась над рекой, кажется, собирается прыгнуть.

«Настя, а что вы здесь делаете?!»

Клиника «На здоровье» откроется в восемь. В семь придёт обслуживающий персонал, будет мыть полы, дезинфицировать поверхности, стерилизовать инструменты, раскладывать защитные костюмы. Поэтому я и поставил будильник на шесть: чтобы Настя успела проснуться, выпить кофе и уехать.

Между нами ничего не было. Серьёзно. Абсолютно ничего. Мы приехали, пробрались мимо охраны и рухнули: я в «шлюзе», она в кабинете. Я – потому что адски устал за день, а она всё время глотала из фляжки какую-то дрянь и под конец еле держалась на ногах.

Но, честно говоря, я совсем не против. К Насте тянет. У неё, правда, что-то ужасное с кожей, говорят, такое бывает, если постоянно носить маску. Зато чудесные глаза: голубые, большие, как у эльфа. Красиво изогнутые, зовущие губы. Стройная фигура… И с характером, как выяснилось, у неё всё в порядке. Я думал, это безвольное создание, которое при одном упоминании ковида начинает трястись, мыть маску с мылом и крушить детские площадки. Но она не безвольная, она может быть дерзкой. Может нарушать правила. И даже устанавливать свои.

В «шлюзе» нет окон, но светлеющая полоска под дверью кабинета сообщает, что уже взошло солнце. В кабинете звучат шаги, лёгкие, будто там играет ребёнок. И кажется, хлопает дверца шкафа. Настя тоже проснулась. Надо пойти поставить чайник, чайники в нашей клинике запрещены, потому что нестерильны, и Настя сама ни за что его не найдёт.

Быстро натягиваю джинсы и, на ходу застёгивая рубашку, вхожу в кабинет.

На полу лежат тёплые солнечные линии, словно солнце захотело сыграть в шахматы и расчертило на квадраты то, что первым попалось в его поле зрения. На кушетке, раскинув рукава, как для объятий, валяется Настина джинсовая куртка. Настя стоит возле шкафа, где хранятся лекарства и вакцины.

– Доброе утро! – обрадованно улыбается. – Как спалось? Слушай, я тут кое-что взяла, ты не будешь сердиться? Я увидела, что вам вакцину уже привезли… ну, и приняла её…

Между нами ничего не было. И ничего уже не будет.

– Вадим, ты что молчишь? Не волнуйся, я правильно приняла! Я знаю, как надо! Взять три шарика из упаковки, запить водой…

– Ладно, давай кофе сделаю.

Чашка в моей руке дрожит, ложечка с жалобным звяканьем задевает о край, на белоснежном столе остаётся кофейная клякса.

Потом я везу Настю домой, и она радостно щебечет на сто тем одновременно. Что скоро откроется просто невероятная выставка, надо сходить, будет прямая трансляция. Что ей неловко за вчерашнее. Что так приятно без маски, можно нормально дышать, и лицо не болит, теперь она будет носить их только в многолюдных местах, что скажешь?..

Погода такая тёплая и солнечная, словно апрель украл день у июня. Облака розоватые, невесомые, как дым фруктового кальяна. У деревьев полупрозрачная светло-зелёная аура, значит, скоро распустятся листья. Улицы, по которым мы едем, пустынны, в пандемию не рекомендовано гулять. Весна пришла, а никого нет.

У Настиного подъезда стоит сине-белый полицейский джип. Она рассеянно скользит по нему взглядом – думает, он не имеет к ней никакого отношения. Хотелось бы мне в это верить.

– Спасибо, что подвёз! Увидимся! – весело бросает она, и я делаю вид, что не услышал вопросительной интонации в последнем слове.

Настя выходит из машины – и одновременно из джипа выбираются трое парней в форме.

– Титова Анастасия Михайловна? – глухо, сквозь чёрную маску, произносит один. – По какой причине уезжали далеко от дома? Где ваша маска? А перчатки? Анастасия Михайловна, сразу три нарушения!

…Три шарика из упаковки. Запить водой.

Первый шарик – сама вакцина. Второй – отвечает за геолокацию. Он сообщит, как далеко ты отошла из дома и какого за это заслуживаешь наказания. Третий – звукозапись, отныне тебе придётся взвешивать каждое своё слово, и твоим близким тоже.

Настя, прости. Я не уследил. Не уберёг. Я как-то не мог подумать, что в шесть утра ты будешь искать не кофе и сахар, а вакцину.

– А с кем вы ехали? – шелестит сквозь маску полицейский. – Это ваш родственник?

Поднимаю стекло, разворачиваюсь, выезжаю из двора. (Я не могу быть на коротком поводке, совсем не могу, даже за компанию с эльфом…) По тротуару прогуливается семейная пара, нарядно одетая, с мусорными пакетами в руках. Спешит курьер. Молодой парень читает рэп с балкона. Раньше это считалось нарушением порядка, а теперь даже приветствуется, проходят прямые трансляции, балконобатлы… Но слушать, конечно, некогда. Скоро начнётся смена, а ещё надо успеть надеть защиту.