Утро после дождя

Утро после дождя

* * *
Воздух объемлет звуки
И освещает водой.

Слово из кровной муки,
Спетое немотой,
Сердце берет нечаянно,
Словно чужое дитя.

Музыка после молчания.
Утро после дождя.

 

* * *
Западает звук, привыкает слух.
Человек в лесу безупречно глух,

Где скворцов письма черно-белый взмах,
Не видать его в теневых ветвях.

И неровный круг деревянных рук
Открывает веер пернатых букв,

Как нечеткий знак, порождает страх
И фантомной песней болит в ушах.

 

* * *
Подозрительно шумная компания
рассыпалась
на щегла с ломающимся голосом,
едва певучую малиновку,
двух немых синиц
и молчаливого соловья.

И все озираются
на подозрительно шумные компании.

 

* * *
Драгоценный сложен свиток
для седеющих времён,
как пустой, но пестрый свитер,
сознающий свой объём,

где узоры ходят рядом,
как друг другу не родня,
синтетических разрядов
крепнет легкая броня.

Мнимой связью очарован,
изнутри немеет шкаф,
это сказанное слово
вечно тянет за рукав.

 

* * *
Застывает звезда в непрозрачном окне
Темноты и небес, чтоб сгореть и присниться.
На родном языке пересказывай мне
Невозможные сны о большой тишине
Невесомой синицы,

О холодном луче с никакой стороны.
Словно тени деревьев сплетались ветвями
До сплетенья корней, до восхода весны,
До глухого теченья земной глубины,
Опадая словами.

 

* * *
Над деревьями птичья поется свобода,
Светоносное время подсвечено тьмой.
От пустых облаков остается погода
С молчаливой водой.

Темнота заплетается в косы. Большая
Прорастает беда из-под медленных рук.
Это ветер незрячий, слова искажая,
Сохраняет их звук.

 

* * *
Танец невольный, вписанный в долгий ветер,
длится мгновение,
в сторону ночи течет,
в душе его слово далёкое,
первородное слово – в сердце,

а мне в другую сторону.

 

* * *
Так лечит крапива. В ладонях поёт
Игрушечный ветер, невидимый лёд.
И сердце застывшего сада
Хранит немоту листопада,

Где тени деревьев играют листвой,
И черные ветви осины пустой
Трещат, словно полое пламя
Себя наполняет стволами.

Так мучает землю неведомый звук
Синицы, незнающей гибельных рук.
Как слово нисходит ревниво,
Так лечит в ладонях крапива.

 

* * *
Дожди звучат струной черноволосой.

Листвы мольба, ветров немых угрозы.
Как через лес проходят поезда –
«Как невозможной осени стрекозы» –
Звучат слова одушевлённой прозы,
За нею птиц весенних пустота
И точных рифм особая свобода –
«Летает чёрный воздух над водой» –
Скрывать лицо прозрачной темнотой
И заполнять пустое время года
Зелёным пеньем, речью золотой.

И тишина становится тобой.

 

* * *
Высота омывает лицо безымянной погоды,
Отражая в деревьях узор дождевого окна,
Где листвой продолжают играть говорящие воды,
И зияет незримым огнём на ветвях тишина.

Обрывая себя, не находит свое продолженье,
Разбивается дождь на осколки огня. Листопад,
Озираясь на улицы, видит свое отраженье
И безмолвно поёт, подбирая слова наугад.

 

* * *
Приснится тонкий лёд,
И звук, вместивший свет,
Найдет и назовёт,
Чего на свете нет.

Как тихая волна –
Ни бросить, ни поймать –
Есть музыка одна,
Она не хочет знать,

Горчит ли вечный мёд,
Влечет ли тайный страх,
Молчит или поёт
Значенье на устах.

 

* * *
Воздух замрёт, проступая на ветках пустых
Птицей минувшей, хрустальным огнём, звездою.
Свет, отраженный от медленных рек своих,
Пьет глубину и дыхание шьёт густое.

Снег не коснется земли, но прозрачный звон
Ляжет в ладони, пустой снегопад рисуя.
Видишь, два дерева с двух сторон
Вслух обнимают свою тишину седую.

 

* * *
В роковой высоте, над которой сгорает звезда,
Воробей обрастает огнем, обращается в слово.
Пустотою тяжелого ветра шуршит вода
И несёт отражение света живого.

Серебром поведёт игла, да прозрачна нить.
Это в целое небо слеза темноты упала.
Это птица большая не может в себя вместить
Невесомое пение птицы малой.

 

Стихи про снег

1
первый снег не пахнет снегом
только светом
от дождя
опоздавшим
снежным эхом
слепо в ягоде светя

светит
на щеке слезинка
светит
оболочка рек

отпечаталась картинка
фотовспышкой
белых век

в созревающей дождинке
застывает
первый снег

2
в темноте
в кармане света
достоверно белый снег

затаившись
от предметов
сознает земной ночлег
только блеск воды несмелый
и пробелы снов
едва
горло ночи охладело
светит сердце вещества

только снег ложится белый
достоверный
как слова

3
снегопад идет на убыль
проступает человек
заплетая звуки в грубый
и послушный белый снег

нет не шум стоит за дверью
хор немыслимый молчит
тают пойманные перья
в невесомые ключи

 

* * *
Гирлянда свиристелей
красные склевала игрушки,
зажглась желтыми звуками
и вот-вот обратится
в новогодний фейерверк.

 

* * *
Как белый цвет извлечь из графики,
Прозрачный воздух – из бутылки.
Теряя краденные навыки,
Ты гнешь серебряные вилки.

Внутри синицы голос беженца
От журавлей в побочном роде.
И ветер на зубцах не держится,
И лед из берегов выходит.

 

* * *
Как снегопад, что только в настоящем,
Ворона видит серебро во льду звенящем.
Во мне ты отразишься тишиной,
В которой свет, что снег, идет стеной,
И звуки рассыпаются на бисер.
Я невнимательный природе летописец.
Когда снега молчанием полны,
Какой Басе хранит твои следы?

 

* * *
У тебя под пишущей рукой
белый цвет становится другой.
Свет живет в невидимом клубке,
что в свободной теплится руке.

Словно отмерзающей рекой
проступает медленная нить
в воздухе под пишущей рукой,
где ты можешь все соединить.

 

* * *
Укрываясь игрушечным сном,
на стекле рукотворный рисунок
повторяет пейзаж за окном,
уходя в преждевременный сумрак.

Паутиной обнимет мороз
натюрморты заснеженных кукол –
только крылья тревожных стрекоз,
если занял неправильный угол.

На стекле не увидят себя
Ни холмы, ни деревья. Вороны
застывают в полете, дробя
нарисованный воздух студёный.