«В газетах строки видели мои…»

«В газетах строки видели мои…»

«Журналист, писатель, режиссер… Многим во всём мире известна песня «Это русский хоккей» официальный гимн русского хоккея, который написал Илья Ляхов. Но не все, наверное, знают, что он написал также сотни ярких стихов. И какие они замечательные и публицистические, и лирические стихи!»

Зоя Естамонова,

ветеран кемеровского ТВ, заслуженный работник культуры РФ.

 

 

 

* * *

Мы слишком поздно молодыми стали,

мы слишком рано начали стареть.

«Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» –

нас научили в школьном хоре петь.

 

Пусть нынче упрекают нас за это:

себя считая сменою бойцов,

мы верили в грядущие рассветы,

в святую правду дедов и отцов.

 

Мы верили в призывы и скульптуры

и в площадей краснознаменный шквал…

Я сам в объятья цепкой конъюнктуры

по воле сердца искренне попал.

 

Чего скрывать: гордился я сверх меры,

а вовсе не замаливал грехи,

когда с кремлёвской сцены пионеры

выкрикивали в зал мои стихи.

 

Мне льстило, что студенты, и солдаты,

и ветераны, знавшие бои,

в дни очень красной, очень важной даты,

в газетах строки видели мои…

 

Пусть нынче над Кремлём другое знамя,

но вспомним, коль пошла о прошлом речь,

что всё, что было, это было с нами, –

не зачеркнуть, не выбросить, не сжечь.

 

С минувшим связь порвать красивым жестом –

ведь это все равно,

что нынче нам предать

сержанта, павшего под Брестом,

и плюнуть в парня, строившего БАМ.

 

А тот солдат,

Отчизне дав присягу,

шёл сквозь огонь, в смертельный свой десант…

Но дедовской медалью «За отвагу»

торгует на Арбате коммерсант…

 

Поэты, слесаря, врачи, премьеры…

Да что перечислять – народ, страна –

мы были все одной единой веры.

Так, значит, и вина – на всех одна. ' ,

 

Одни и те же в каждом сердце раны.

И боль одна

за жизнь родной земли…

Но в пиджачишках ветхих ветераны

на хлеб считают скудные рубли.

 

 

МОНОЛОГ АКТЁРА

за кулисами

во время спектакля

 

«Я – Гамлет! Понимаешь? 

Гамлет… Гамлет! 

Здесь не пижонство, не лихая прыть. 
Мне это просто выжить помогает, 
я точно знаю – быть или не быть! 

Во мне живёт он –

датский принц смятенный. 

И, восставая против палачей, 
мы с ним швыряем ненависть со сцены

в убийц и всяких прочих сволочей. 

Я знаю, что отравят шпагу скоро, 
клинок прервёт нещадно жизнь мою. 
Предательские стены Эльсинора 
мне не помогут выстоять в бою. 

Любовь… Мечты… Всё это мимо, мимо, 
всё в мире продаётся за гроши. 
Я – Гамлет! Мне сказать необходимо 
о том, что с кровью рвётся из души! 

Я знаю, что распалась связь столетий, 
что нынче вера в лучшее – слаба… 
В прожекторном багряном жгущем свете 
я – Гамлет! Эта роль – моя судьба!.. 

Но роли по особенному блату 
даются тем, на чьих устах печать…» 
(Он смял окурок, взял в углу лопату). 
«…Ну, я пошёл… Могильщика играть»…

 

 

* * *

Путь по жизни не сию минуту начат.

Но по-прежнему – далёк победный час…

Неудачники – мы веруем в удачу.

Да удача ни на грош не верит в нас.

 

Видно, сами виноваты нынче в этом.

Да, по правде, никого и не виним,

что стихи другим написаны поэтом.

Наши роли кем-то сыграны другим.

 

Нас чурается пижамный тучный дачник.

Нам в салоны перекрыт навечно вход.

Но зато шагает рядом неудачник –

гениальный неудачник – Дон Кихот!

 

Мы без ужина гуляем до рассвета,

не страшимся неотесанных углов…

Под ногами чуть колышется планета –

слишком круглое творение богов.

 

Вновь прельщают нерешённые задачи.

И синички захудалой нет в руках…

Пусть завидуют любимчики удачи

неудачникам в разбитых башмаках!

 

 

* * *

Памяти Вадима Кайзера

 

Когда играет кто-то на гитаре,

перебирая струны не спеша,

я вспоминаю:

жил на свете парень –

кудрявый чуб, открытая душа.

Мы только познавали песне цену…

Зал плавно погружался в полутьму,

и он с гитарой смело шёл на сцену.

А я чуть-чуть завидовал ему.

И голосу,

и звонкой силе духа,

умению гитару сжать в руках…

Мне Бог не дал ни голоса, ни слуха.

Хочу запеть – но не спою никак.

 

Мой друг однажды

в летний день воскресный

над Волгой у обрыва, на краю,

сказал с улыбкой:

Ты придумай песню,

ты сочини, а я её спою!..

Мы были и решительны, и юны,

мы верили в грядущий свой расцвет.

Но годы шли…

Вдруг оборвались струны –

и друга нет, и той гитары нет.

 

Судьба наносит тяжкие удары,

Внезапно прерывая наш полёт…

А мне остались песни без гитары.

Я их сложил.

Кто может – пусть поёт.

 

 

* * *

Памяти Анатолия Саулова

 

С голубыми ясными глазами,

С волосами светлыми, как лён,

Он недолго побыл вместе с нами –

В жизнь, в людей, в поэзию влюблён…

 

С малолетства увлечён был страстью

К звучным рифмам, чья всесильна власть…

На беду, наверно, а не к счастью

Достаётся людям эта страсть.

 

 

* * *

Я эту мысль додумаю потом…

Теперь бы мне с собою разобраться,

поставить точку, с памятью расстаться,

и пусть она летит за окоём.

 

Повадилась бессонница ко мне

Ходить и ждать над самым изголовьем,

Когда прощусь с единственной любовью

И мутный свет появится в окне.

 

 

ОЧЕНЬ ЛИЧНОЕ

 

Я сегодня прощаюсь с летом.

Высоко - высоко журавли надо мной.

Вместе с кленом, в багрянец одетым,

Мы стоим на опушке лесной.

Всюду синь да холодная алость,

Тишина да раздумный покой…

Сердце, сердце, чего напугалось?

Или осень бывает другой?..

 

 

* * *

Грустит забытая дорога,

Хранит ушедшего труды.

Но зарастают понемногу

Той жизни давние следы.

 

По колеям, едва заметным,

Уже нельзя определить,

В каком же времени заветном

Здесь приходилось людям жить.

 

Лес, отгороженный бурьяном,

Остался в странном забытьи.

Ползут колючки по полянам

И чьи-то тени – по пути.

 

РОДИНЕ


Ряды твоих святых,

их нимбы золотые

да охранят тебя

во времена лихие!

 

На полчища когтей,

на заговор клыков

пусть мёртвый сон

падёт

из белых облаков!

 

Пусть светлая руда

быстротекущих дней

омоет наготу

наивности твоей,

и этот страшный век,

пожравший сам себя,

запомнится как гром

Господнего суда.

 

 

* * *

И тишина бывает шумной,

И четверть метра – далеко…

Дурак слывёт порою умным,

А умный – круглым дураком…

По-разному порой бывает:

Одних – на щит,

других – сомнут…

Живые тихо дни считают.

На битву

Мёртвые

Идут!..

 

 

ПРИЗВАНИЕ

 

О призвании Человека

Не смолкают сегодня споры…

Сколько

средних поэтов

у века

С золотыми руками шахтера?..

И, погрязнув в житейской тине,

Нам порой не подскажет разум,

Что кончается Паганини,

Скрипку в руки

не взяв ни разу.

И от старости – не от горя,

на работе, в больнице, в хате ль

умирает бухгалтером

Гойя,

а картины пишет бухгалтер…

Мало быть одетым и сытым –

стать до боли хочется мудрым…

Может быть, Эйнштейн нераскрытый

брил меня

в парикмахерской

утром?!

 

 

БАРАБАНЩИК

 

Я был барабанщиком

роты стрелковой.

Учил за сигналом сигнал.

На тактику, стрельбы.

Дорогой к столовой

я маршевый такт отбивал!

Уверенней, чётче

солдатам шагалось

под дробный, размеренный

щёлк.

И. может быть, меньшей

казалась усталость

и легче чуть-чуть вещмешок.

Жалели ребята меня

грубовато.

Ведь в каждый

обыденный день

мне плечи,

помимо ремня автомата,

давил барабанный ремень.

К спине гимнастёрка

приклеена потом,

и высушен, выпечен рот.

Но в такт моим палочкам

целая рота

шагает, шагает вперёд…

Я помню всегда

и повсюду про это,

и хочется нынче опять

в ещё не оправданном

званье поэта

в строю барабанщиком

стать!

Чтоб в ритме стихов

по дорогам шагалось,

чтоб с тяжестью спорить

в пути.

Чтоб – к бесу хандру,

чтобы – к черту усталость.

Идти, идти и идти…

А там из казарм

выбегают солдаты

и молча уходят

в буран…

И кто-то, как я,

молодой и чубатый.

колотит с утра

в барабан!