«В каком-то из пространств…»
«В каком-то из пространств…»
Родилась 5 марта 1984 года.
Член Союза писателей России с 2013 года, принята на семинаре молодых писателей в городе Каменске-Уральском.
В адрес редколлегии альманаха «Кузнецкая крепость» по электронной почте поступила подборка стихотворений Юлии Сливиной.
О себе сама поэтесса написала так:
«Родилась в год первого выхода женщины-космонавта Светланы Савицкой в открытый космос – 1984. И в день смерти Сталина – 5 марта.
Родилась в маленьком кузбасском городке Ленинске-Кузнецком, где написала первые стихотворения, одержала победу в первом конкурсе стихов о любви в газете «Кузнецкий край», проводившемся под эгидой губернатора Кемеровской области Амана Тулеева. Затем – многочисленные конкурсы, среди которых – «Свой голос», «Надежда Кузбасса» и прочие.
Автор сборника стихов «Кормиться черёмухой рифм».
Сегодня живу в г. Новосибирске.
Любимые поэты, в такой последовательности: М. Лермонтов, А. Блок, Е. Евтушенко, Л. Губанов, Б. Рыжий, В. Маяковский».
ВОЕННОЕ
Письмецо в конверте бежевом
Положи в шинель-тайник.
Обезумевший от нежности,
Рвёт дорогу броневик!
Всё! Шабаш! С войной покончено!
Словно струночки, стройны
Все девчонки в платьях шёлковых
На всех улицах страны.
Память глуше. Время гуще…
Чем я старше, тем ясней
Слышу в том «ура» ликующем
Голос бабушки моей.
Если б было всё иначе, то…
Лотарингия. Эльзас…
То отмыли б землю начисто
Мылом, сделанным из нас!..
А пока во мне – все косточки.
Выбить дух никто не смог.
И дымит, присев на корточки,
В очень мирном
Мире
Бог.
* * *
В деревне нынче будет не до смеха.
Смолчать соседкам хватит ли ума?
В погонах дядя с тётею приехали
Ребенка «изымать».
Ну что за слово?
Парень задом пятится.
А мама крепко спит, ей хоть бы хны.
Она в запое. У неё он – пятый.
Сто тысяч двадцать пятый – у страны.
Хотя пока он ростом невеличка,
Решения способен принимать.
Ему три года.
Он собрал вещички:
Футболку, шорты,
братову тетрадь…
Минуя пьедесталы и божнички,
Он успокоится теперь едва ль…
Ему пятнадцать.
Он собрал вещички.
Шестнадцать.
Двадцать три…
И сорок два…
Любимый, что-то разговор не клеится –
Молчание страшнее, чем наган.
В четвёртом измерении проекция:
Твой маленький походный чемодан…
Бедняцкими кварталами отмеченный,
Ты мстишь:
за болью – боль, за пядью – пядь.
Вот так за грех
всего одной лишь женщины
Ответят пять…
* * *
Когда меня в пять лет
забыли в магазине, –
Внезапно раздобыв и хлеба, и огня,
Наш сдобный продавец
(в народе тётя Зина)
Пыталась успокоить по-своему меня.
– Забыли – да и хрен!
Другой опасен случай…
Придут домой, начнётся:
«Где дочка? Ох да ах!».
Тебе-то повезло.
Да ты вобще везучая!
Вон сколько их с рожденья
забыли в роддомах…
Вобще, она права,
хоть редкостная выдра.
Ещё скажу за жисть, за дом свой и за быт,
Что ни один меня
из сердца с болью вырвал!
А кое-кто сейчас пытается забыть…
Дорогою своей да тачкой стокобыльной
Несёмся, черти кто,
не пристегнув ремня.
А дело вот ведь в чём –
меня страна забыла,
Которая на свет произвела меня.
Но вот одна мысля
в любую полночь будит:
– Обдумай, мол, меня,
да зарифмуй скорей.
Что, если смерть меня утащит –
и забудет
В каком-то из пространств,
в какой-то из теней?!
Но тут закончить мысль
мне не хватает духу,
И поперёк груди –
один сплошной зажим.
Последнее, одно –
я Богу, словно другу,
Скажу: «Дай день один!
Ещё хоть день один…».
ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ…
Пять тысяч лет?
Какая, к чёрту, разница,
Что синий шар
цвести и жить расхочет?
А у меня дела – такая задница,
Что иногда повеситься охота…
Вы говорите:
скоро свет кончается,
И некуда укрыться человечеству?
А мой сосед уже в петле качается.
Ну, с облегченьем, друг.
Тебе полегче?
Сосед мне ничего не отвечает.
Его земное притяженье взвесило.
Скажи: а там кончается отчаянье,
Где в силе –
лишь космические взвеси?!
Качается себе в петле.
Ему-то хоть бы хны,
А остальным, кто рядом с ним,
несладко.
И ритуальных целый строй ханыг
Потащат ящик горестный и шаткий.
Ему-то что: веси, потом лежи,
Когда на пальчик номерок привесили…
А остальным решать, как дальше жить.
Жить – сложно.
Просто можно лишь повеситься.
Будь проклят дом, где нет карандаша,
Где батареи ржавой жижей кашляют –
Есть сто причин,
чтоб больше не дышать….
Но хочется узнать, что будет дальше.
* * *
Свернуть в поток сознанья –
В сердечную аорту,
И миропониманье
Восстанет вдруг из мёртвых.
Забыть о запредельном –
Мечтать лишь о насущном…
…Завидую смертельно
Арбатскому пьянчужке
За то, что он, как мизер,
В основу мер положен.
За то, что в этой жизни
Он никому не должен.
Что не познал он ревности
От женщины в халате.
За то, что даже бедности
Ему на счастье хватит.
Что клоунским успехом
В толпе не похвалялся…
За то, что я уехала.
За то, что он остался.
* * *
К.К.
Втихаря кури сигареты
(Лишь тогда они хороши).
Знаешь что…
Ты ваще…
Ну… Это…
Ты пиши. Иногда пиши.
У меня под окном бомжары
Кошку жарят и пиво жрут.
А в душе у меня пожары.
А в дому у меня – уют.
В рукаве моём туз червонный.
Мне везёт. И меня везут.
Так зачем же хочу в тошнотворный
Водко-вобловый твой редут,
Где залёг с близоруким прицелом
Через горлышко бутыля,
Словно в мире круглом и целом
Значишь ты много больше ноля?!
Ты рожден – стало быть, победа!
Остальное – хоккей с мячом…
Ты, быть может, и гений, но это…
Это, знаешь ли, ни о чём!
Странный путь веками намечен
В оправданье любого «БЫ».
На Земле этой быть поэтом
Недостаточно, чтобы БЫТЬ!
* * *
Я эмигрант, покинувший пределы
Своих традиций, принципов, устоев.
Мой милый, у твоей двери редеет
Толпы червивой яблоко пустое.
В дорожной сумке – лилии и морги.
Моргни, коль ты меня узнала, статуя
Свободы. Только пальцы – горькие.
Их целовать уже не надо.
Ну здравствуй, милый!
Что же плачешь ты?
Ведь я тебе давно простила
Всех тёмных странников с поклажею –
С моею рифмой изнасилованной.
Заваривай чайку покрепче мне,
Гостепреимничай обычненько.
Готовь, готовь кадык свой гречневый
К моей берёзовой отмычке!
* * *
Любить всех просто – по-отечески.
Сложней любить за ничего
И не абстрактно – человечество,
А представителя его!
Его, поэта и электрика,
Растящего пивной живот,
Его, недоинтеллигентика,
Душевного – в любой цейтнот.
Любить себя – такого – смог ли ты –
Или махнул на всё рукой?
И этот город, мною проклятый,
Любить за то, что он святой!
Святой не угольными тоннами –
Хоть здесь подсчёт рублей пустой –
Не размалеванной иконою –
Шахтёрскими костьми – святой!
Не шахты – братские могилы!
И будут новые! Так что ж?
Земного притяженья силу
Не перебьёшь, не переждёшь!
И спорить, и рядиться нечего.
Но полюбить сложней всего
Не отдалённо – человечество,
А представителя его!
ПОЗВОНИТЕ МНЕ!
Не желаю радиоволн,
И не нужно мне Interneta.
Проведите мне в гроб телефон!
Я хочу позвонить с того света!
Нет, не встретить лицом к лицу –
Это слишком для Вас опасно.
Как солдатики на плацу,
Звуки выстроятся во фразы.
Я за жизнь не слишком держусь,
Но сомненья приходят чаще.
Я при жизни, бывало, проснусь,
А кругом – только ящик, ящик!
Кто-то совестливый
вину
Целый век на горбу тащит.
Я свободы чуть-чуть вдохну –
И захлопнется ящик, ящик!
Утруждаться какой резон?
Лучше вы мой номер черкните.
Проведите мне в гроб телефон –
Позвоните мне, позвоните!