В поисках динозавра

В поисках динозавра

Поля Куликова

 

Ее тут знает каждая корова,

Хотя в Москву, как многие, могла

Уехать наша Поля Куликова,

Иконку взяв из красного угла.

Страстями и безделием влекома,

Сшалавилась, Господь ее спаси,

Девчонка наша, Поля Куликова!

Мигрируя в Россию из Руси,

Сама себя все топит, топит, топит

В трясине непролазной и густой,

А водочка – не более чем допинг:

Дешевый, эффективный и простой.

О, сколько же в глазах девичьих боли,

Усталости, хронической тоски!

Свои, чужие – все лежат на Поле,

И все мы ей, по-своему, близки.

Когда в затишье жить совсем хреново,

А вражьи морды смотрят из газет,

Выходит в поле Поля Куликова.

И ждет, когда вернется Пересвет…

 

* * *

 

На платформе станции Сенная

За ограничительной чертой

Топчется крестьянка молодая.

Был бы я крестьянкой молодой,

Я бы тоже сбросился на рельсы:

До того обида велика!

Понедельник бродит погорельцем,

Ветром нагоняет облака,

Гематомы, ссадины, ушибы,

Красные полоски от кнута…

Эх, крестьянка, мы с тобой ушли бы,

Убежали… только вот куда?

А пока что ты стоишь безмолвно

На краю, но в крайность не вросла.

Как на булку мажут сыр Viola,

Машинист, зажмуривший глаза,

Вмиг тебя размажет, расфигачит,

Заскрежещут тут же тормоза…

А хотела платье от Versace

И пыталась верить в чудеса…

 

* * *

 

По Невскому бродят карманники,

Чертяги петляют в толпе,

А я беззаботно как маленький,

По собственной узкой тропе

 

Иду в направленье Восстания,

Хотя я совсем не бунтарь.

Изящные, стройные здания,

Аптека, Фонтанка, фонарь,

 

Фонтаны петровского детища

В известном всем Летнем саду,

Скажите, скажите мне – где еще

Я так навариться смогу?

 

Обшарив карманы и сумочки,

Туристов, беспечных зевак,

Нырну со знакомой мне улочки,

Во двор, в переулок, в кабак,

 

Залягу на тихое днище я,

И богу всех прежних богов

Взмолюсь, чтобы дряхлая нищая

Со мной разделила улов.

 

Я супа налью ей горячего

И тысячу суну в карман.

«Силёнок немало потрачено,

Ну что ты не кушаешь, мам?»

 

* * *

 

Как будто черной ручкой гелевой,

Конкретно поперек двора

Нарисовало ветром дерево

И в нем мгновенно детвора,

 

Нашла альтернативу лазилкам,

Межгалактический ковчег,

Своим стволом на крышу «уазика»,

Оно упало, человек,

 

С глазами, впрочем, безобидными,

Звонил кому-то битый час,

А после – люди с бензопилами,

С ковчега прогоняли нас,

 

И пахло деревом растерзанным,

Гудел балтийский ураган,

А город мой скрипел протезами,

И солнце, словно курага,

 

Висело в небе неприкаянно,

Сжигая Божий керосин,

И с книжкой Даниила Гранина,

Домой бежал соседский сын,

 

Его заучкой называли мы,

Еще ревел балтийский шторм,

Прощаясь с деревом заваленным,

Пустел волшебный космодром.

 

Молчали умницы и умники,

Теченьем петербургских рек

Спокойно уносило в сумерки,

Титаник наш и наш ковчег.

 

В поисках динозавра

 

Без раздумий отложив на завтра

Пресную рутину бытия,

Отыскать пытаюсь динозавра

В мире, что когда-то потерял.

 

Не историк и не археолог,

Дилетант, любитель-оптимист,

До конца я не пойму, как долог

Будет путь мой, долог и тернист.

 

По колено или же по пояс,

Иногда по шею, нервный, злой,

Ежедневно продолжаю поиск

Бескультурно в свой культурный слой.

 

Зарываюсь с головой, на завтрак,

На обед, на ужин так и сяк,

Отыскать пытаюсь динозавра.

Попрошайка, пилигрим, босяк

 

Я брожу в похмелье и в потемках,

И, как будто каменный топор,

Я останусь где-нибудь в потомках.

Я не следопыт и не сапер.

 

Под ногами ощущаю мины,

Злость, любовь, рождение и смерть,

Похороны, свадьбы, именины.

Это все и есть земная твердь.

 

Где-то в ней меня дождется ящер,

Где-нибудь в ущелье у реки,

И тогда – сыграю с жизнью в ящик,

И оставлю главные стихи…