«В пожарах листвы…»
«В пожарах листвы…»
* * *
С наивной надеждой
привета не ждёшь от рассвета.
Весь день «ни о чём»,
да и ночь впереди – «ни о ком».
В пожарах листвы
догорает последнее лето,
и солнце к закату
сползает, как розовый ком.
Такая вот грусть
молодого заела поэта
у древней реки
на границе воды и земли.
Тут где-то вдали
прокричали о чём-то заветном,
на крылья вставая,
картаво ему журавли.
И он что-то понял,
вскочил и от радости звонко
над грустью-тоской
над своей засмеялся до слёз.
Пошёл по тропинке,
набрав по дороге телёнку
малины в малиннике, –
полную кепку принёс!
* * *
– Зачем борьбой трепать напрасно нервы? –
на ветках голосило вороньё, –
ну станешь ты сегодня самым первым,
уступишь завтра первенство своё.
Зато непогрешимость веры в стаю
хранит всегда от бед и от обид.
И только в стае силы обретая,
в себе уверен будешь, цел и сыт.
Придут в любой опасности насущной
на помощь сотни клювов и когтей.
И рядом с ними будет день грядущий,
обычный день, – казаться веселей.
По сути, стая – высшая награда!
Всё болтовня – про совесть и про честь.
И если стая дружно скажет: «Надо!»,
ты должен сразу бодро крикнуть: «Есть!»
…Заклятья этой стаи так похожи
на жуткий древне-варварский обряд,
что холодок, струясь, ползёт по коже,
ползёт, как ядовитая змея.
* * *
Что было, то было… В экстазе стяжательства
меняли все что-то на что-то у всех.
Такие, мол, были тогда обстоятельства…
С тех пор не прощу я себе один грех.
…Победой – полвека! Салюты – в полнеба!
Всё ближе и ближе торжественный Май.
…А где-то в таёжной деревне нет хлеба,
чтоб дома, на праздник, испечь каравай.
Директор лесхоза, уставшая женщина,
пенсионеров собрав в сельсовет,
сказала со сцены (а сцена вся в трещинах):
«Есть лес, есть машины – бензина вот нет.
Сегодня, с утра, сговорилась я в городе
муки нам на бартер, на доски сменять.
Бензина вот нет… – и с надрывом из горла:
лишь только из пенсий, из ваших, собрать».
И те, кого годы ненастные сгорбили,
в ладонях своих кто Победу принёс,
директоршу поняли, ласково обняли:
«Петровна, не плачь ты, ну что за вопрос…»
Делили «по ртам», как в войну, испоконно.
Кто денег не сдал – нет их в этом вины.
И лица старушек светились иконно,
шепча: «Лишь бы не было больше войны…»
Что ж, совесть моя, мой билетик просроченный,
стыдом, как тисками, сжимаешь виски?
Я – сытый! – менял, из расчёта, как с прочими,
им! – тонну муки за два куба доски…