Журнальный мир

* * *

Мыши тысячу раз перебрали крупу,

И форейтор пропил свою шпагу,

Тень живёт у меня в гардеробном шкафу

И оттуда ни шагу.

Я до дыр заносил свой парчовый камзол

И без этого видевший виды,

Мне бы Золушку выбрать тогда из двух зол –

Не держала б обиды.

Не рвала б сюртуки и не крала б носок,

Не звала бы чертей на подмогу.

Всё равно не покинуть ей дом из досок,

Не уйти босоногой.

Я закрыл в шифоньере бродячий сюжет,

Не гулять ему вновь по Европе,

Не увидит теперь никогда белый свет

То ли Золушку, то ли Родопис.

Да и мне гардероб не пополнить никак,

Не составить отшельнице пару.

Скрысил старый форейтор хрустальный башмак

И отнёс антиквару.

* * *

То заклинают людей экзорцисты,

То Кьеркегор, то Сартр.

В Нижнем Новгороде цветут нарциссы,

Значит, в Париже март.

В венецианских каналах дельфины,

Но мост Риальто пуст.

На Ковалихе тонут машины,

Значит, Венеция тут.

Закрыты в Сан-Пьетро врата Филарета,

Пьету не увидать.

Но рядом с вокзалом в Канавине где-то

Тихо плакала мать.

Вдоль Волги стоят пароходы на рейде,

Diamond Princess в порту,

На Тенерифе волнуется Тейде,

Я у окна вздохну.

* * *

Выйди к Пале-Роялю ночью в окно Парижа.

Зачем тебе двери и лестницы? Так быстрее и ближе.

Бейся хвостом и ластами, переплывая Сену,

Но не царапай острыми когтями старые стены.

Сядь на восьмую линию, покинув Дворец инвалидов,

И вынырни неожиданно где-нибудь в сердце Мадрида.

Выпей немного пингуса, поразмышляй о вечном,

И каникулы римские будут тебе обеспечены.

Смотри, как цветут нарциссы, крокусы и магнолии,

Но не ищи справедливости, бродя вокруг Капитолия.

Там ты найдешь только лестницу между двух Диоскуров

И конного Марка Аврелия – бронзовую скульптуру.

Смешаются в воображении люди, фигуры и лица,

Пусть вечно тебя преследует сражение под Аустерлицем.

С видом на площадь Венеции скромно постой на балконе,

И все мировые столицы сольются в одном флаконе.

Числители и знаменатели придут вскоре к общему мнению,

Найдут параллельные линии точки соприкосновения,

И, не соблюдая приличий, не зная ни чина, ни ранга,

Тебе улыбнется во Франции загадочная итальянка.

Сенная площадь

Санкт-Петербург – он как телефон –

Такой же многоканальный,

Река протекает с названием Фон-

танка меж старых зданий,

Витиеватый барочный роман

С бульварным романом дерутся,

Шавермой становится шаурма

В умелых руках бейрутца.

Он подпирает стену стеной

И аркою Триумфальной…

Пахнет свободой в метро на Сенной,

А наверху – хинкальной.

Майор Федоренко

Я помню, прямо на Большой Покровской,

Почти не нарываясь на скандал,

Курили мы по кругу папироску

И пили в арке Цоя спирт «Роял».

Растрачивая жизнь страстям в угоду,

Мы всё же видели, как гордой головой

Здесь, возвышаясь над толпой народа,

Ходил один Великий Постовой!

Его пытались гнуть через коленку,

Под нос совали много разных ксив,

Но капитан ГИБДД А. Федоренко

Был неподкупен, строг и справедлив.

Он не был ни стяжателем, ни вором.

В народе почитаем и любим.

Но вот беда: преставился майором

Лет в шестьдесят… ну, может, с небольшим,

И вместе с ним закончилась эпоха

Людей, которым был не важен чин…

А мы на задних лапах ловим крохи,

Мня из себя порядочных мужчин.