Воин, политик, дипломат

Воин, политик, дипломат

Солнце земли русской

 

Имя Александра Невского знакомо каждому русскому человеку. Воин, политик, дипломат — он сыграл исключительно важную роль в отечественной истории. Провидению было угодно, чтобы военная и политическая деятельность Невского пришлась на один из самых сложных периодов в истории России. Именно тогда судьба не только государства, но и самого народа, и без того разделенного постоянными междоусобицами, висела на волоске, ибо Древняя Русь подвергалась невиданному давлению сразу с двух сторон. С Востока пришли татаро-монголы, завоевавшие и подчинившие себе практически все русские княжества. Исключением оставались северные земли, но на них с запада надвигались немцы, которые несли католицизм, чуждый духу православия. Остается добавить к этому чрезвычайно запутанные отношения между представителями русской элиты, которые часто выливались в ожесточенные схватки кандидатов на престолы в том или ином княжестве. В этих чрезвычайно трудных условиях князь Александр Ярославович проявил себя сразу в нескольких ипостасях: он воевал со шведами и немцами, интриговал с представителями Золотой Орды, шел на союзы и компромиссы, неоднократно вмешивался в политическую борьбу на Руси, где авторитетом, а где и военной силой добиваясь поставленных целей, усмирял, казнил, миловал…

Можно много говорить о неоднозначности его личности, подвергать сомнению его политические ходы, спорить о его предпочтениях — в жарких дискуссиях современных историков нет ничего удивительного: исторические лица, как правило, вбирают в себя как лучшие, так и худшие черты эпохи, в которой живут и действуют. Но как бы критически некоторые наши современники из научного мира не относились к личности Невского, нельзя не замечать главного: в памяти народной — а, как правило, именно народная память есть самый безошибочный камертон — Александр Ярославович навсегда остался образцом служения Отечеству. И прямое доказательство того, что его служба разделенной, истекающей кровью Руси оставила свой неизгладимый след в сознании современников и их потомков — не только возведение князя в ранг Святого, но и сохранившиеся многочисленные мифы о нем, как о защитнике русской земли. А народные мифы дорогого стоят, ибо то, что мифологизировано в людской памяти, уже не вытравить никакими «новыми историческими открытиями». В числе народных мифов об Илье Муромце, об Евпатии Коловрате, о подвиге крейсера «Варяг», о двадцати восьми панфиловцах, о доме сержанта Павлова, миф об Александре Невском — один из самых устойчивых, а значит, и вечных.

Нет ничего удивительного в том, что в честь 800-летия со дня рождения святого и благонравного князя 2021 год в России торжественно объявлен годом Александра Невского: это решение, без всякого сомнения, своевременно и справедливо.

Напомним читателям «Авроры» основные вехи биографии нашего великого соотечественника.

Александр являлся вторым сыном переяславского князя (позже великого князя киевского и владимирского) Ярослава Всеволодовича и княжны из городка Торопца, дочери князя новгородского и галицкого Мстислава Удалого, Ростиславы. Согласно исследованиям историка В. А. Кучкина, родился будущий политик 13 мая 1221 года.

В детстве Александр прошел через так называемый «княжеский постриг» в Преображенском соборе Переяславля-Залесского. Княжича препоясали мечом и посадили на коня.

В 1228 году Александр и его старший брат Федор жили в республиканском Новгороде под присмотром боярина Федора Даниловича и тиуна Якима. Во время голода, наступившего зимой этого года, наставники сбежали с малолетними княжичами из города, опасаясь расправы восставших новгородцев. В 1230 году Новгородская республика призвала к себе князя Ярослава, однако он, побыв две недели в Новгороде, посадил на княжение сыновей — Федора и Александра. Три года спустя, в тринадцатилетнем возрасте, Федор умер.

То время было чрезвычайно тревожным. Римский папа Григорий IX провозгласил крестовый поход против финских язычников, а заодно и новгородцев, однако отец Александра поставил «крест» на вторжении, хорошо поколотив противника в 1234 году. После этого он уехал княжить в Киев, а оттуда — во Владимир.

С этого времени началась самостоятельная деятельность Александра. В 1238 году, во время монгольского вторжения, воины Батыя, разорившие многие русские города, после двухнедельной осады взяли Торжок, но не пошли в Новгород и Северо-запад остался за юным Александром.

Князь не терял времени даром: построил ряд укреплений на юго-западе от Новгорода по реке Шелони и женился на дочери Брячислава Полоцкого, княжне Александре. Свадьба прошла на родине матери молодого правителя — в Торопце в храме св. Георгия. В Новгороде родился первенец, названный Василием, который доставил впоследствии князю немало хлопот.

Между тем, в промежутке между концом 1237-го и апрелем 1239-го, Ливонский орден снарядил посольство в Новгород. Посольство, скорее всего, должно было представить Орден в качестве нового соседа и собиралось выведать, не выступят ли новгородцы на стороне восставших эстов, как это было в 1223–1224 годах. Кроме того, рыцари надеялись склонить князя Александра к совместным действиям против Литвы, которая досаждала новгородским землям не меньше, чем им. Однако, судя по всему, переговоры не задались.

Зашевелились и шведы. Слухи о покорении Руси Батыем наполнило сердца потомков викингов радостью. Они решили посягнуть на новгородские владения.

В июле 1240 года шведские корабли, битком набитые любителями поживиться чужими землями, добрались до Невы. Александр Ярославович, узнавший о прибытии «варягов» от местного старосты Пелгусия, моментально собрал небольшое войско и обрушился на шведский лагерь у устья Ижоры, одержав быструю победу (15 июля), которой суждено было остаться навсегда в народной памяти. Та знаковая для новгородцев стычка со шведами и принесла девятнадцатилетнему правителю почетное звание — с тех пор история знает его как Александра Невского.

Уже в августе наступление с юго-запада начал Ливонский орден. Не обошлось без предателей. На стороне католиков выступил русский князь Ярослав Владимирович, жаждавший занять псковский престол. Рыцари штурмом взяли Изборск, разгромив при этом отряд подошедших на помощь крепости псковичей, и осадили Псков. И вновь отличилась «элита» — ворота в Кремль услужливо открыли сторонники немцев из псковских бояр.

Положение усугубилось тем, что вольнолюбивые новгородцы не нашли иного времени, чтобы со скандалом прогнать Александра Ярославовича из Новгорода зимой 1240–1241 годов в Переяславль-Залесский. Рыцари были вне себя от радости и тотчас прибрали к рукам Копорье. Более того, «посланцы креста» настолько обнаглели, что приблизились к Новгороду на расстояние тридцати верст. Перепуганные республиканцы обратились к отцу молодого Александра, Ярославу, с просьбой о посредничестве. Старый князь попытался было оставить старшего при себе, послав к ним еще одного своего сына, младшенького Андрея, но, памятуя об Ижорской битве, ушлые новгородцы настояли на кандидатуре Александра. В 1241 году тот явил свою милость, вернувшись в Новгород. Последствия возвращения не заставили себя ждать: вскоре область была очищена от врагов, а в 1242 году, дождавшись помощи владимирцев во главе с Андреем, старший Ярославович одним ударом взял Псков. В результате на поле боя пало семьдесят рыцарей (внушительная цифра!).

Побитые немцы сосредоточились в районе Юрьева, куда, не давая им продыха, немедленно направился сам Александр. Рыцари огрызнулись, уничтожив передовой отряд новгородцев. Александр отступил к Чудскому озеру, на покрытом льдом берегу которого 5 апреля 1242 года произошла решающая схватка. Согласно преданиям, войско ордена, выстроившись «свиньей», нанесло сокрушительный удар по центру русского боевого порядка, однако вскоре княжеская конница обеспечила впавшим в азарт рыцарям классические «Канны». Если верить новгородской летописи, драп оставшихся в живых был знатный — русские семь верст преследовали немцев по льду. Попавших в плен ливонцев обменяли впоследствии на дефицитное мыло, отчего вернувшиеся на родину счастливцы получили от соотечественников «почетное» прозвище «мыльных рыцарей». По условиям мира Орден отказался от всех недавних завоеваний и уступил новгородцам часть Латгалии.

В 1245 году решила попробовать военного счастья Литва. Войско литовцев напало на Торжок и Бежецк. Александр поколотил и этих нахалов (погибло больше восьми литовских князей), после чего отпустил новгородцев домой. Затем уже силами своей дружины не поленился догнать и полностью уничтожить возвращавшихся домой понурых захватчиков у Жижицкого озера, на обратном пути разбив еще один литовский отряд под Усвятами. По выражению летописца, литовцы впали в такой страх, что стали «блюстися имени его».

В ставке Батыя внимательно следили за успехами русских. Отца Невского, Ярослава, вызвали в Каракорум и там отравили. Почти одновременно в Золотой Орде убили князя Михаила Черниговского, отказавшегося пройти «бесовский» языческий обряд.

В 1247 году Александр вынужден был сам поехать в Орду. Оттуда вслед за ранее уехавшим братом Андреем он отправился к великому хану в Монголию. Вернулись братья на родину в 1249 году. Дипломатические способности Александра принесли плоды: Батый решил отдать ему владимирское великое княжение, но, согласно завещанию Ярослава, владимирским князем должен был стать Андрей, а новгородским и киевским — Александр. Увы, политика есть политика: подобный расклад не мог не привести к вражде между братьями (летописец отмечает, что у них была «пря велия о великом княжении»). В итоге распри хитроумный Александр получил Киев и «всю Русскую землю». Правда, Киев после ужасного татарского разорения потерял свое значение и оказался на периферии. Александр Ярославович принял решение вернуться в Новгород.

Сложное положение Руси, зажатой между Ливонией и татарами, усугублялось, и князю ничего не оставалось делать, как лавировать между Востоком и Западом. Есть сведения о двух посланиях папы римского Иннокентия IV Александру Невскому. В первом главный католик настоятельно советует великому князю подчиниться римскому престолу, а также предлагает помощь тевтонцев против татар в случае их очередного нападения на Русь. Интересно, что во втором послании Иннокентий упоминает о согласии Александра присоединиться к Римской церкви: «Ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание». Наверное, не случайно в 1251 году в Новгород приехали два кардинала с буллой. В том же году литовский князь Миндовг переходит в католическую веру, тем самым избавляя свои земли от набегов тевтонцев. Было от чего не спать ночами победителю шведов. И Ярославович делает выбор. По рассказу летописца, Невский, посоветовавшись с мудрыми людьми, изложил
послам папы всю историю Руси и в заключение сказал: «си вся съведаем добре, а от вас учения не принимаем».

Примерно в 1251 году Александр Невский заключил с норвежским королем Хаконом IV Старым договор, касающийся взятия дани с территории, на которой проживали карелы и саамы. В 1254 году появилась «Разграничительная грамота», еще более сблизившая Норвегию с Русью.

В Золотой Орде было неспокойно: между чингизидами шла кровавая борьба за власть. В 1251 году победу одержал хан Мунке, и Александр поехал в Ставку победителя. Политическая борьба не утихала и на Руси: так против Андрея были двинуты тумены Неврюя. Недоброжелатели Невского шептались, что руку к этому решению хана приложил сам князь. Наголову разбитый Андрей бежал к шведам. После бегства младшего брата Владимирское княжество полностью перешло к Александру. И почти сразу же последовала новая война с западными соседями: старший сын Невского Василий с новгородцами был вынужден драться с литовцами под Торопцем. Тем временем псковичи отбили набег тевтонских рыцарей, затем вместе с новгородцами и карелами в свою очередь «навестили» Прибалтику и разгромили тевтонцев на их земле, после чего был заключен мир.

Однако русских не оставляли в покое. В 1256 году шведы стали «ставить город» на Нарове (вероятно, речь идет о крепости Нарва). Новгородцы попросили помощи у Александра Ярославовича, и Невскому вновь пришлось взяться за меч.

Новгород доставлял ему немало неприятностей. В 1255 году жители выгнали из города старшего его сына. Разгневанный Александр заставил их принять Василия обратно. В то время монгольская перепись более-менее спокойно прошла во Владимирской, Муромской и Рязанской землях, но новгородцы, не познавшие тяжести ига, встали на дыбы и не захотели платить. «Большие люди» во главе со ставленником Александра — посадником Михалкой — уговаривали смутьянов покориться воле хана, но «чернь» и слышать о том не хотела. Василий показал себя никудышным политиком: поддержал «меньших», а затем уехал во Псков, пустив все на самотек. Дело пахло разгромом Новгорода: с монголами были шутки плохи. В город немедленно прибыл сам Александр Ярославович с татарскими послами. Князь сослал непутевого сына в Суздальскую землю, советчиков его жестоко наказал («овому носа урезаша, а иному очи выимаша») и посадил князем к новгородцам второго своего отпрыска, семилетнего Дмитрия.

Дела у самих монголов шли все хуже, и от этого неизбежно страдала Русь. Невскому, который побратался с сыном Батыя Сартаком, постоянно нужно было поддерживать контакты с Ордой, внутри которой разгорались все новые конфликты. В 1258 году Александр Ярославович вновь поехал в Орду «чтить» ханского наместника Улавчия. В 1259 году, угрожая татарским погромом, он добился от непокорных новгородцев согласия на перепись и дань («тамги и десятины»).

В 1262 году на Руси вспыхнуло антиордынское восстание. Во многих городах, включая Владимир, Ростов, Суздаль, были убиты сборщики дани. Судьба страны повисла на волоске. Смута в Орде не отменяла опасности расправы со стороны чингизидов. Кроме того, хан Берке потребовал произвести военный набор среди жителей Руси, поскольку возникла угроза его владениям со стороны соперника Хулагу. Невский решил отговорить хана от мести и «рекрутских наборов». Очередная тяжелая во всех отношениях поездка затянулась на год. Александр захворал, хотя Берке ему удалось успокоить. Уже будучи безнадежно больным, он выехал на Русь и, приняв в дороге схиму под именем Алексия, скончался 14 ноября 1263 года в Городце Волжском (или в Городце Мещерском — есть две версии о месте смерти). Митрополит Кирилл возвестил народу во Владимире о кончине князя словами: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли», и все с плачем воскликнули: «Уже погибаем».

Александр Ярославович Невский, «солнце земли русской», был похоронен в Рождественском монастыре во Владимире. В 1724 году по приказу Петра I мощи благоверного князя были торжественно перенесены в Александро-Невский монастырь в Санкт-Петербурге, небесным покровителем которого он является по сей день.

Пришедшие в 1917 году к власти большевики не нашли ничего лучшего, как вскрыть серебряную раку и отправить мощи в Казанский собор, который к тому времени становится музеем Религии и атеизма. Но, возможно, такое варварское решение и позволило сохранить мощи князя для потомков.

В тридцатые годы, не без участия «мудрого вождя всех народов» в СССР поднимается патриотическая волна: помимо столь любимых Сталиным Ивана Грозного и Петра I, «на щит» (что совершенно справедливо) был поднят и благоверный князь Александр Ярославович. Огромную роль в увековечивании памяти князя сыграл гениальный фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», который и в годы Великой Отечественной войны, и после нее был одним из самых любимых исторических фильмов советских людей.

В суровом и грозном 1942 году был учрежден Орден Александра Невского — им награждался командный состав Красной Армии. Интересно, что на Ордене изображен профиль князя, взятый с лица великого актера Николая Черкасова, сыгравшего Невского в одноименном фильме.

3 июня 1989 года мощи великого русского политика и полководца были возвращены в Лавру.

 

 

Отечественные и зарубежные историки

об Александре Невском

 

Н. М. Карамзин:

«Король Шведский, досадуя на Россиян за частые опустошения Финляндии, послал зятя своего, Биргера, на ладиях в Неву, к устью Ижеры, с великим числом Шведов, Норвежцев, Финнов. Сей Вождь опытный, дотоле счастливый, думал завоевать Ладогу, самый Новгород, и велел надменно сказать Александру: "ратоборствуй со мною, если смеешь; я стою уже в земле твоей". Александр не изъявил ни страха, ни гордости Послам Шведским, но спешил собрать войско; молился с усердием в Софийской церкви, принял благословение Архиепископа Спиридона, отер на праге слезы умиления сердечного, и вышедши к своей малочисленной дружине, с веселым лицом сказал: "нас не много, а враг силен; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим Князем!" Он не имел времени ждать помощи от Ярослава, отца своего; самые Новогородские воины не успели все собраться под знамена: Александр выступил в поле, и 15 июля приближился к берегам Невы, где стояли Шведы. Там встретил его знатный Ижерянин, Пелгуй, начальник приморской стражи, с известием о силе и движениях неприятеля. Здесь современный Летописец рассказывает чудо. Ижеряне, подданные Новогородцев, большею частию жили еще в идолопоклонстве; но Пелгуй был Христианин, и весьма усердный. Ожидая Александра, он провел ночь на берегу Финского залива во бдении и молитве. Мрак исчез, и солнце озарило необозримую поверхность тихого моря; вдруг раздался шум: Пелгуй содрогнулся, и видит на море легкую ладию, гребцев, одеянных мглою и двух лучезарных Витязей в ризах червленных. Сии витязи совершенно походили на Святых Мучеников Бориса и Глеба, как они изображались на иконах, и Пелгуй слышал голос старшего из них: "Поможем родственнику нашему Александру!" По крайней мере так он сказывал Князю о своем видении и предзнаменовании столь счастливом; но Александр запретил ему говорить о том, и как молния устремился на Шведов. Внезапность, быстрота удара привела их в замешательство. Князь и дружина оказали редкое мужество. Александр собственным копием возложил печать на лице Биргера. Витязь Российский, Гавриил Олексич, гнал Принца, его сына, до самой ладии; упал с конем в воду, вышел невредим и бодро сразился с Воеводою Шведским. Новогородец Сбыслав Якунович с одним топором вломился в средину неприятелей; другой, именем Миша, с отрядом пехоты истребил шнеки их или суда. Княжеский Ловчий Яков Полочанин, предводительствуя горстию смелых, ударил на целый полк, и заслужил отменное благоволение Александра, который везде был сам и все видел. Ратмир, верный слуга Князя, не уступал никому в храбрости: бился пеший, ослабел от ран и пал мертвый, к общему сожалению наших. Еще стоял златоверхий шатер Биргеров: Отрок Александров, Савва, подсек его столп; шатер упал, и Россияне возгласили победу. Темная ночь спасла остатки Шведов. Они не хотели ждать утра: нагрузили две шнеки телами чиновников, зарыли прочих в яму, и спешили удалиться. Главный Воевода их, Спиридон, и Епископ, по рассказам пленников, находились в числе убитых. Урон с нашей стороны был едва заметен, и сия достопамятная битва, обрадовав тогда все наше горестное отечество, дала Александру славное прозвание Невского. Обстоятельства ее тем для нас любопытнее, что Летописец, служа сему Князю, слышал их от него самого и других очевидцев».

«Александр благоразумными представлениями смирил гнев Сартака на Россиян и, признанный в Орде Великим Князем, с торжеством въехал в Владимир. Митрополит Кирилл, Игумены, Священники встретили его у Золотых ворот, также все граждане и Бояре под начальством Тысячского столицы, Романа Михайловича. Радость была общая. Александр спешил оправдать ее неусыпным попечением о народном благе, и скоро воцарилось спокойствие в Великом Княжении».

«Чрез несколько месяцев Великий Князь вторично ездил к Улавчию с Борисом Ростовским, с Андреем Суздальским и Ярославом Тверским (который, признав вину свою, уже снова пользовался искреннею дружбою Александра). Наместник Ханский требовал, чтобы Новгород также платил дань поголовную: Герой Невский, некогда ревностный поборник Новогородской чести и вольности, должен был с горестию взять на себя дело столь неприятное и склонить к рабству народ гордый, пылкий, который все еще славился своею исключительною независимостию. Вместе с Татарскими чиновниками и с Князьями, Андреем и Борисом, Александр поехал в Новгород, где жители, сведав о его намерении, пришли в ужас. Напрасно говорили некоторые и Посадник Михалко, что воля сильных есть закон для благоразумия слабых, и что сопротивление бесполезно: народ ответствовал грозным воплем, умертвил Посадника и выбрал другого. Сам юный Князь Василий, по внушению своих Бояр, уехал из Новагорода во Псков, объявив, что не хочет повиноваться отцу, везущему с собою оковы и стыд для людей вольных. В сем расположении Александр нашел большую часть граждан, и не мог ничем переменить его: они решительно отказались от дани, но отпустили Могольских чиновников с дарами, говоря, что желают быть в мире с Ханом, однако ж свободными от ига рабского. Великий Князь, негодуя на ослушного сына, велел схватить его во Пскове и под стражею отвезти в Суздальскую землю; а Бояр, наставников Василиевых, казнил без милосердия. Некоторые были ослеплены, другим обрезали нос: казнь жестокая; но современники признавали ее справедливою, и самый народ считал их виновными, ибо они возмутили сына против отца: столь власть родительская казалась священною!»

«Что может прибавить суд историка, в похвалу Александра, к сему простому описанию народной горести, основанному на известиях очевидцев? Добрые россияне включили Невского в лик своих ангелов — хранителей, и в течение веков приписывали ему, как новому небесному заступнику отечества, разные благоприятные для России случаи: столь потомство верно мнению и чувству современников в рассуждении сего князя! Имя святого, ему данное, гораздо выразительнее великого, ибо великими называют обыкновенно счастливых, Александр же мог добродетелями своими только облегчать жестокую судьбу России, и подданные, ревностно славя его память, доказали, что народ иногда справедливо ценит достоинства государей и не всегда полагает их во внешнем блеске государства. Самые легкомысленные новгородцы, неохотно уступив Александру некоторые права и вольности, единодушно молили Бога за усопшего князя, говоря, что "он много потрудился за Новгород и за всю землю русскую"».

 

М. И. Хитров:

«Это было утром 15 июля 1240 года. Туман с восходом солнца понемногу рассеялся, и наступил день яркий и знойный. Враги ничего не подозревали…

Прежде чем враги успели опомниться, русские дружным натиском ударили на них. Как Божия гроза, впереди всех пронесся в средину врагов юный князь и… увидал своего страшного врага. С неукротимой отвагой бросившись на Биргера, он нанес ему тяжкий удар по лицу, — "возложил ему печать на лицо", по выражению летописи. Русская дружина прошла, избивая смятенных неприятелей, через весь стан. Вра-
жеское полчище бросилось к берегу и спешило укрыться на корабли.

Однако лучшая часть ополчения успела оправиться от внезапного удара, и в разных концах обширного лагеря закипел упорный бой, продолжавшийся до ночи.

Но дело врагов было уже проиграно безвозвратно. Новгородцы овладели боем. Искусно распоряжался молодой вождь, среди увлечения боем умевший сохранить ясность соображения, направляя отряды своей дружины; звучно раздавался его голос, наводя ужас на врагов. Храбрейшие из них были избиты. Оставшиеся в живых с наступлением ночи поспешили убрать с поля битвы наиболее знаменитых павших и, наполнив ими три корабля, с рассветом бежали. Победа русских была столь неожиданна и решительна, что они, в чувстве смирения, не осмеливались приписать ее своей храбрости и были уверены, что вместе с ними ангелы Божий поражали неприятелей.

При возвращении в Новгород Александр Ярославич радостно встречен был ликующим народом, но он прежде всего спешил в храм воздать горячую благодарность Богу».

 

О Ледовом побоище:

«Тогда началась ужасная сеча. Поднялся невообразимый шум от частых ударов мечей по щитам и шлемам, от треска ломавшихся копий, от разрывов льда, от воплей сраженных и утопавших. Казалось, все озеро всколыхнулось и тяжко застонало… Лед побагровел от крови… Правильного боя уже не было: началось избиение врагов, упорно боровшихся до позднего вечера. Зато и потери их были громадны. Многие пытались спастись бегством, но русские настигали их. Озеро на протяжении семи верст покрылось трупами, вплоть до Суболичского берега. Много славных рыцарей пало в бою и попалось в плен. Войско, недавно еще столь грозное и блестящее, более не существовало. Без сомнения, то был один из самых светлых дней в истории Пскова, когда победоносный вождь с торжеством возвращался…»

 

С. М. Соловьев:

«Зная, какой характер носила эта борьба, с каким намерением приходили шведы, мы поймем то религиозное значение, которое имела Невская победа для Новгорода и остальной Руси; это значение ясно видно в особенном сказании о подвигах Александра: здесь шведы не иначе называются как римлянами — прямое указание на религиозное различие, во имя которого предпринята была война» .

 

С. Ф. Платонов:

«Победа [на Неве] была так решительна, и значение ее казалось так велико для Руси, что подвиг князя Александра стал предметом многих благочестивых преданий. Победу на Неве рассматривали как торжество православия над католичеством; она послужила первым поводом к тому, чтобы причислить князя Александра, доброго страдальца за Русскую землю, к лику святых. За Александром с тех пор навсегда осталось прозвание "Невского"».

 

В. Б. Белинский:

«Первую, так называемую "великую победу" Александр, согласно "великорусских писаний", заимел 15 июля 1240 года. В тот день во главе собственной дружины он напал на шведов, высадившихся на берег Невы, и "разбил их в пух и прах". Казалось бы, действительно, стоит возгордиться "величайшей победой" князя. Ан, нет! Совесть не позволяет. Словом "битва" такую мелкую стычку никто не величает. С обеих сторон в той драке приняло участие не более трехсот человек. И Александр в той стычке не победил с тем блеском, как нам сказывали».

«Почти такого же уровня была и "битва" Александра с немцами и эстами 5 апреля 1242 года на Чудском озере. Кстати, Ипатьевская летопись попросту не подтверждает ее "бытия". "В лето 6750 не бысть ничтоже", — гласит летопись. Между тем, 6750 — это 1242 год. По данным Ордена, Чудская стычка все же имела место и потери Ордена составили двадцать рыцарей убитых и шесть рыцарей плененных. Однако о разгроме речь не идет. Таков масштаб "Чудского сражения"».

«За многие годы жизни при дворе Хана, Александр стал первым из суздальских князей, кто проникся истинно татаро-монгольским державным духом, с детства впитал психологию степняка-завоевателя, полностью воспринял обычаи людей, среди которых вырос, их стиль поведения и психологию поступков. Он отчетливо понимал, что имеет всего лишь единственный шанс занять Владимирский великокняжеский стол, убрав с дороги брата Андрея. И стоило торопиться, пока власть находилась в руках у… Сартака. Александр, так называемый Невский, воспользовался своим грязным шансом. Даже изучая только "писания" Н. М. Карамзина, можно отчетливо проследить мерзкие поступки Александра. Естественно, Н. М. Карамзин возвел обычное предательство в судьбоносный героический акт. Кстати, вскоре и Андрей, и Ярослав вернулись назад, "преклонили выю" перед Ханом Орды и сели на удельные улусные столы. Что лишний раз засвидетельствовало нашу мысль: Андрей не восставал против Батыя, не поднимал меча против татар, а стал всего лишь жертвой предательства родного "брательника"».

«В 1257 году татаро-монгольская Империя произвела во Владимиро-Суздальской земле, или по иному — в своих Северных Улусах, перепись всех поселений и всего населения края для ужесточения податного обложения. В этом мероприятии Золотая Орда в первую очередь задействовала князя Александра Невского. Именно он, Александр, осуществлял военное прикрытие татарских чисельников, имея под рукой свою и татарскую дружины. Великорусские историки, все до единого, пытаются обосновать участие Александра в переписи населения Владимиро-Суздальской земли, а позже Новгородской и Псковской, как чисто вынужденный шаг. Но подобное — чистейшей воды ложь. Князь ступил на дорогу предательства значительно раньше, а здесь уже действовал, как мы увидим, добровольно и не без величайшего усердия. Не стоит сие предательство обелять. Именно монголо-татарская подушная перепись железной цепью привязала население к татарским владыкам».

 

А. Нестеренко:

«Примечательно, что Александр, по версии "Жития", ничего не сообщает своему отцу о грозящей опасности и действует на свой страх и риск. "Скорбно же было слышать, что отец его, князь великий Ярослав, не знал о нашествии на сына своего, милого Александра, и ему некогда было послать весть отцу своему, ибо уже приближались враги", — сообщает "Житие".

Конечно, была своя логика в том, чтобы воспользовавшись медлительностью шведов, неожиданно напасть на них. Но почему при этом не послать одновременно гонца во Владимир к Ярославу, чтобы он собирал русские полки? Почему, пока Александр движется навстречу врагу, не начать мобилизацию новгородского ополчения? Ну а если бы шведы разбили наскоро собранный отряд Александра? Тогда в случае неудачи предприятия Александра они действительно могли неожиданно появиться прямо в Новгороде, жители которого не только ничего не знали о приближении врага, но и остались без военного командования и княжеской дружины.

Для чего новгородцы приглашали князя? Чтобы он защищал их город. Князь свой пост самовольно оставил. Что полагается в военное время за самовольное оставление своего поста? Смерть. По сути, этот эпизод характеризует Александра как человека, думающего не об интересах Отечества, а о своей личной славе.»

«Поскольку среди тех, кто сражался с русскими в "Ледовом побоище", рыцарей с крестами на плащах было не больше нескольких десятков человек, даже в терминах польского романиста их некорректно называть "крестоносцами", или рыцарским войском. Ведь никому в голову не приходит назвать танковой армией войско, где несколько десятков танков. Почему же войско с несколькими десятками рыцарей называют рыцарским? Нет, почему называют, понятно — чтобы придать должный вес победе Александра».

 

С. Ф. Платонов:

«Александр пошел на немцев, отнял у них русские города и встретил их главную рать на льду Чудского озера (это было 5 апреля 1242 года). В упорной битве меченосцы были разбиты наголову: многое множество их было убито, пятьдесят "божьих дворян" (так русские звали рыцарей) попало в плен и было приведено князем Александром во Псков. После этого "ледового побоища" меченосцам пришлось оставить в покое русские земли».

 

Н. И. Костомаров:

«Ледовое побоище имеет важное значение в русской истории. Правда, проявления вражды немцев с русскими не прекращались и после того… но уже мысль о покорении северных русских земель, о порабощении их… навсегда оставила немцев».

 

О битве на Неве:

«У новгородцев был обычай ставить стражу при впадении Невы в море. Начальство над этой стражей было тогда поручено какому-то крещеному вожанину (принадлежавшему к Води народу чудского или финского племени, населявшему нынешнюю Петербургскую губернию) Пельгусию, получившему в крещении имя Филиппа. Пельгусий был очень благочестив и богоугоден, соблюдал посты и потому сделался способным видеть видения. Когда шведы явились, он пошел к Александру известить о их прибытии и рассказал ему, как стали шведы. "Мне было видение, — сказал он, — когда я еще стоял на краю моря; только что стало восходить солнце, услышал я шум страшный по морю и увидел один насад; посреди насада стояли Святые братья Борис и Глеб; одежда на них была вся красная, а руки держали они на плечах: на краю их ладьи сидели гребцы и работали веслами, их одевала мгла, и нельзя было различить лика их, но я услышал, как сказал Борис мученик брату своему Св. Глебу: "Брате Глебе! Вели грести, да поможем мы сроднику своему, великому князю Александру Ярославичу!" И я слышал глас Бориса и Глеба; и мне стало страшно, так что я трепетал; и насад отошел из глаз у меня". — "Не говори же этого никому другому", — сказал ему Александр».

«Александр Ярославич помолился у Св. Софии и выступил с новгородскою ратью к устью Волхова. К нему пристали ладожане, подручники Великого Новгорода. Шведы вошли в Неву и бросили якорь в устье Ижоры. Вероятно, это был роздых: они намеревались плыть через озеро и достигнуть Ладоги врасплох; прежде всего следовало взять этот новгородский пригород, а потом вступить в Волхов и идти на Великий Новгород. В Новгороде уже знали о них. Александр не медлил и, предупредивши их, приблизился к Ижоре в воскресенье 15-го июля (1240). Шведы не ждали неприятелей и расположились спокойно; их шнеки стояли у берега; раскинуты были на побережье шатры их. Часов в одиннадцать утра новгородцы внезапно появились перед шведским лагерем, бросились на неприятелей и начали их рубить топорами и мечами, прежде чем те успевали брать оружие. Немало было молодцов, которые отличились здесь своею богатырскою удалью: между ними новгородец Савва бросился на шатер Биргера, что красовался посреди лагеря своим золотым верхом. Савва подсек столб у шатра. Новгородцы очень обрадовались, когда увидали, как упал этот шатер золотоверхий. Сам Александр нагнал Биргера и хватил его острым копьем по лицу. "Возложил ему печать на лицо", — говорит повествователь. У шведов было много убитых и раненых. Схоронили они наскоро часть убитых на месте, свалили остальных на свои шнеки, чтобы похоронить в отечестве, и в ночь до света все уплыли вниз по Неве в море».

 

О Ледовом побоище:

«Немцы, завоевавши Псков, заранее считали уже своим приобретенным достоянием Водь, Ижору, берега Невы, Карелию (края нынешней Петербургской, отчасти Олонецкой губернии); они отдавали страны эти католичеству, и папа присудил их церковному ведомству эзельского епископа. 13-го апреля 1241 года эзельский епископ по имени Генрих заключил с рыцарями договор: себе брал десятину от десятины со всех произведений, а им отдавал все прочее, рыбные ловли, управления и все вообще мирские доходы с будущих владений.

Немцы и покоренные ими латыши и эсты бросились на новгородские земли, предавали их опустошению, взяли пригород Лугу, Тесово, построили укрепление в погосте Копорье. Вожане поневоле приставали к ним; те, которые не хотели, — разбежались в леса и умирали с голода. Неприятельские шайки метались в разные стороны, достигали тридцати верст от Новгорода и убивали новгородских гостей, ездивших за товарами. В таких обстоятельствах новгородцы послали к Ярославу просить князя. Ярослав прислал им сына Андрея. Немцы причиняли им все более и более зла: у поселян по Луге отобрали всех коней и скот, и не на чем было пахать поселянам. Новгородцы рассудили, что один Александр может их выручить, и отправили к нему владыку Спиридона. Дело касалось не одного Новгорода, а всей Руси, — Александр не противился.

Немедленно отправился он с новгородцами очищать новгородскую землю от врагов, разогнал их отряды, взял Копорье, милостиво обращаясь с пленниками, перевешал, однако, изменивших Новгороду вожан и чуд. Затем он достиг Пскова, освободил его от немцев, отправил в оковах в Новгород двух немецких наместников Пскова.

Оставаясь во Пскове, Александр ждал против себя новой неприятельской силы и вскоре услышал, что она идет на него. В первых числах апреля 1242 года Александр двинулся навстречу врагам, и у скалы, называемой Вороний камень на Узмени, произошла другая битва, не менее знаменитая Невской, известная в истории под названием: "Ледовое побоище". Враги встретились в субботу 5 апреля при солнечном восходе. Увидя приближающихся врагов, Александр поднял руки вверх и громко сказал: "Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!" Битва была упорная и жестокая. С треском ломались копья. Лед побагровел от крови и трескался местами. Многие потонули. Потерявшие строй немцы бежали: русские с торжеством гнались за ними семь верст до Суболичского берега.

С торжеством возвращался Александр в освобожденный Псков. Близ коня его вели знатных рыцарей, за ним гнали толпу простых пленных. Навстречу ему вышло духовенство. Народ приветствовал победителя радостными кликами».

«Эти две победы имеют важное значение в русской истории. Правда, проявления вражды немцев с русскими не прекращались и после того, в особенности для Пскова, который не раз вступал с орденом в кровавые столкновения, но уже мысль о покорении северных русских земель, о порабощении их наравне с Ливонией, которое подвергло бы их участи прибалтийских славян, — навсегда оставила немцев. Сами папы, вместо грозных булл, возбуждавших крестовые походы на русских наравне с язычниками, избрали другой путь, в надежде подчинить себе Русь, — путь посольств и убеждений, оказавшийся, как известно, столько же бесплодным, как и прежние воинственные буллы».

 

В. О. Ключевский:

«Племя Всеволода Большое гнездо вообще не блистало избытком выдающихся талантов, за исключением разве одного Александра Невского».

«Ордынские ханы не навязывали Руси каких-либо своих порядков, довольствуясь данью, даже плохо вникали в порядок, там действовавший. Да и трудно было вникнуть в него, потому что в отношениях между тамошними князьями нельзя было усмотреть никакого порядка… В опустошенном общественном сознании оставалось место только инстинктам самосохранения и захвата. Только образ Александра Невского несколько прикрывал ужас одичания и братского озлобления, слишком часто прорывавшегося в среде русских правителей… Если бы они были предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья».

 

И. Н. Данилевский:

«В ранних памятниках Ледовое побоище уступает не только Раковорской битве, но и сражению на Неве. Достаточно сказать, что описание Невской битвы занимает в Новгородской I летописи в полтора раза больше места, чем описание Ледового побоища. В Лаврентьевской же — только перечень подвигов, совершенных дружинниками Александра в устье Ижоры, по числу слов вдвое превосходит интересующий нас рассказ».

«Прозвище "Невский" князь получил, скорее всего, просто потому, что у него были какие-то фамильные земли близ реки Невы».

 

Д. И. Иловайский:

«Главное значение Александра в русской истории основано на том, что его деятельность совпала со временем, когда характер монгольского ига только что определялся, когда устанавливались самые отношения покоренной Руси к ее завоевателям. И нет никакого сомнения, что политическая ловкость Александра много повлияла на эти устанавливающиеся отношения. В качестве великого князя он умел не только отклонять новые татарские нашествия и давать некоторый отдых народу от страшных погромов; но и знаками глубокой покорности, а также обещанием богатых даней умел отстранять более тесное сожительство с варварами и удерживать их в отдалении от Руси… То был блистательный представитель великорусского типа…»

 

Н. М. Пронина:

«По приказу Великого князя во Пскове был схвачен и арестован его сын Василий (сын, первенец, преемник!..). Лишь после этого в Новгороде началось следствие и суд. Летописец прямо указывает: в первую очередь Александр Невский жестоко покарал именно тех, "кто князя Василья на зло повел" — был казнен наиболее активный зачинщик и руководитель бунта, некий "Александр-новгородец", а его сторонникам-"дружине" "овому носа урезаша, а иному очи выимаша". Новгород охватил ужас. Но иного пути у князя не оставалось. Чтобы уберечь город от всеобщего опустошения, он должен был подготовить подчинение Новгородской республики татаро-монгольской власти».

 

С. Баймухаметов:

«Все прежние устные договоры остаются в силе. И наконец-то заключен официальный союз с Ордой (с Берке!) о военной помощи с платой в виде ежегодного налога — "выхода". С этого момента, с 1257–58 годов, через двадцать (!) лет после похода Батыя, и начинается то, что наши историки назвали данью. Невский везет ордынских баскаков в Новгород для переписи и учета "выхода". И тут получает страшный удар от родного сына Василия. Василий, пьяница и буян, поднимает бунт против отца и ведет заговорщиков убивать ордынских посланников. В тот миг на карте стояла судьба всего дела Александра и Руси. Убийства послов монголы не прощали никогда. Спасибо верной дружине. Александр выводит послов из города и получает свободу рук. И — карает бунтовщиков. Вот, наверно, откуда слова Афанасьева: "Он убивал русских, обрезал им носы и уши так, как не делали этого сами татары"».

 

Ю. Н. Афанасьев:

«Александр Невский был первым из великих князей русских, который вместо сопротивления татарам пошел на прямое сотрудничество с ними. Он начал действовать в союзе с татарами против других князей: наказывал русских — в том числе и новгородцев — за неповиновение завоевателям, да так, как монголам даже не снилось (он и носы резал, и уши обрезал, и головы отсекал, и на кол сажал)… Но сегодняшнее мифологическое сознание воспримет известие о том, что князь фактически являлся "первым коллаборационистом" совершенно однозначно — как антипатриотическое очернительство».

 

В. Янин:

«К сожалению, я должен сейчас заняться критикой одного из крупнейших деятелей Новгорода, новгородской истории. А именно Александра Невского. Александр Невский, заключив союз, понимаете, с Ордой, подчинил Новгород ордынскому влиянию. Он распространил на Новгород, который никогда не был завоеван татарами, он распространил, так сказать, на Новгород, значит, власть, татарскую власть. Причем, выкалывал глаза, понимаете, несогласным новгородцам. И много за ним грехов всяких. Несмотря на то, что, вот, он победителем был, понимаете, немцев там, во время ледового побоища и в других сражениях, на Чудском озере. Но, тем не менее, Новгород предан был татарам им».

 

Л. Н. Гумилев:

«Больших сил Александру собрать не удалось. Со своим маленьким суздальским отрядом и с немногими новгородскими добровольцами Александр форсированным маршем достиг Невы и атаковал шведский лагерь.

В этом бою новгородцы и суздальцы покрыли себя вечной славой. Так, один новгородец по имени Гаврила Олексич верхом ворвался на шведскую ладью, дрался со шведами на их корабле, был сброшен в воду, остался жив и снова вступил в бой. Героически погиб слуга Александра — Ратмир, пешим бившийся сразу со многими противниками. Не ожидавшие нападения шведы были разбиты наголову и ночью бежали на кораблях с места разгрома. Жертвенностью и доблестью соратников Александра был спасен Новгород».

 

О Ледовом Побоище:

«Количество собственно рыцарей было небольшим — всего несколько десятков, но каждый рыцарь был грозным бойцом. Кроме того, рыцарей поддерживали пешие наемники, вооруженные копьями, и союзники ордена — ливы. Рыцари построились «свиньей»: самый мощный воин впереди, за ним — двое других, за теми — четверо, и так далее. Натиск такого клина был неотразим для легковооруженных русских, и Александр даже не пытался остановить удар немецкого войска. Напротив, он ослабил свой центр и дал возможность рыцарям прорвать его. Тем временем усиленные фланги русских атаковали оба крыла немецкого войска. Ливы побежали, немцы сопротивлялись отчаянно, но, так как время было весеннее, лед треснул и тяжеловооруженные рыцари стали проваливаться в воду Чудского озера. Новгородцы же не давали врагу вырваться из гибельной западни. Поражение немцев на Чудском озере 5 апреля 1242 г. отсрочило их наступление на Восток».

«К середине XIII в. идея объединения Руси уже стала полностью иллюзорной. Это хорошо понимал Александр Невский и совершенно не понимали Даниил и Андрей».

«Верный своему принципу борьбы за интересы Отечества, Александр Ярославич и на этот раз "положил душу за други своя". Он отправился к Берке и договорился об уплате дани монголам в обмен на военную помощь против литовцев и немцев. Но когда в Новгород вместе с князем пришли монгольские переписчики, чтобы определить сумму налога, новгородцы устроили бунт, во главе которого оказался Василий Александрович — старший сын великого князя, дурак и пьяница. Александр вывел "татарских" послов из города под своей личной охраной, не дав их убить. Тем самым он спас Новгород от гибели — ведь мы знаем, как поступали монголы с населением городов, где совершалось убийство послов монгольского хана. С вожаками смуты Александр Ярославич поступил жестоко: им "вынимали очи", считая, что глаза человеку все равно не нужны, если он не видит, что вокруг делается. Только такой ценой удалось Александру подчинить новгородцев, утерявших вместе с пассионарностью здравый смысл и не понимавших, что тот, кто не имеет сил защищаться сам, вынужден платить за защиту от врагов. Конечно, отдавать свои деньги всегда неприятно, но, наверное, лучше уж расстаться с деньгами, чем с независимостью и жизнью».

 

О. Ф. Кудрявцев:

«Прямых документов, которые бы формулировали принципы внешней политики, нет. Есть летописи. Есть Житие Александра Невского. Есть его поступки, о которых мы знаем. Они позволяют нам реконструировать его принципы внешней политики. И надо сразу себе отдавать отчет в том, что эти принципы могут быть для нас не всегда понятны. Потому что это был человек другой эпохи. Это было средневековое общество, средневековая Русь. У него были свои установки не столь прагматичные, как в наши дни. Если попытаться найти главную установку, она, на самом деле, достаточно хорошо просматривается. Это прежде всего сохранение православной веры и православной церкви на Руси. Историк имеет право сказать, что тем самым Александр Невский спас не только православие, он спас и русский этнос и сохранил его для будущего.

Что главное для современного политика сейчас? Благополучие народа, его независимость, его благосостояние. Точно так же и для Александра Невского. Но что такое благосостояние и что такое свобода? Это прежде всего христианская свобода и если говорить о спасении, то, конечно, посмертное спасение. То есть человек должен сохранить веру. Вот этот момент — сохранение веры — для него был очень важным. Это придавало определенный масштаб его деятельности.

Орда не требовала духовного подчинения. Не претендовала на то, чтобы изменить веру, не посягала на церковь. Что, собственно, вызвало противодействие Западу? Это не только немедленная реакция на захватчика, который хочет ухватить территории в момент, когда Русь испытала такое потрясение, как монгольское нашествие. Это еще и отношения с папством. К концу 40-х годов ХIII века Папы послали несколько официальных писем Александру Невскому. Причем по тональности писем видно, что они рассматривали его как наиболее значительную фигуру. Обещали даже первенство среди всех государей, если он перейдет в католичество. Это и вызывало отторжение Александра Невского, его ответ, судя по Житию, был достаточно резкий. "Учения от вас не принимаем. Уходите"».

 

Д. Феннел:

«…Митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший "Житие", раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своих современников последовавшее раболепствование Александра перед татарами».

 

Н. А. Полевой:

«Сия небольшая победа (над шведами) доставила Александру название Невского. Память народная сохраняет иногда по странному своеволию, воспоминание о делах самых ничтожных, забывая большее».

 

И. Д. Беляев:

«…Александр (…) явился обычным ходатаем и спасителем Русской земли, с упованием на помощь Божию и на правость своего дела… он шел в Орду почти на верную смерть… об этом подвиге Александра нельзя вспоминать без благоговения к высокому характеру подвигоположника… он шел как добровольно обреченная искупительная жертва за Русскую землю».

 

 

Из «Жития Александра Невского»

 

«Видел воинство божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так победил врагов помощью божьей, и обратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня, как по воздуху, и некуда было им скрыться. Здесь прославил бог Александра пред всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихона. А того, кто сказал: "Захватим Александра", — отдал бог в руки Александра. И никогда не было противника, достойного его в бою. И возвратился князь Александр с победою славною, и было много пленных в войске его, и вели босыми подле коней тех, кто называет себя "божьими рыцарям".

И когда приблизился князь к городу Пскову, то игумены, и священники, и весь народ встретили его перед городом с крестами, воздавая хвалу богу и прославляя господина князя Александра, поюще ему песнь: "Ты, господи, помог кроткой Давиду победить иноплеменников и верному князю нашему оружием веры освободить город Псков от иноязычников рукою Александровою".

После этого разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их. О таких сказал Исайя-пророк: "Князь хороший в странах — тих, приветлив, кроток, смиренен — и тем подобен богу". Не прельщаясь богатством, не забывая о крови праведников, сирот и вдов по правде судит, милостив, добр для домочадцев своих и радушен к приходящим из чужих стран. Таким и бог помогает, ибо бог не ангелов любит, но людей, в щедрости своей щедро одаривает и являет в мире милосердие свое. Наполнил же бог землю Александра богатством и славою и продлил бог дни его.

Однажды пришли к нему послы от папы из великого Рима с такими словами: «Папа наш так говорит: "Слышали мы, что ты князь достойный и славный и земля твоя велика. Потому и прислали к тебе из двенадцати кардиналов двух умнейших — Агалдада и Ремонта, чтобы послушал ты речи их о законе божьем".»

Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, написал ему такой ответ: "От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения народов до начала Авраама, от Авраама до прохождения израильтян сквозь море, от исхода сынов Израилевых до смерти Давида-царя, от начала царствования Соломона до Августа и до Христова рождества, от рождества Христова и до распятия его и воскресения, от воскресения же его и вознесения на небеса и до царствования Константинова, от начала царствования Константинова до первого собора и седьмого — обо всем этом хорошо знаем, а от вас учения не примем". Они же возвратились восвояси».