Взлет и падение Сибгосоперы

Взлет и падение Сибгосоперы

Старушка упорно не желает выходить в тираж.

Арсений Авраамов, теоретик музыки1

 

Первое театральное представление в Ново-Николаевском поселке было показано 28 января 1896 года. Любительским театром было поставлено два спектакля: комедия в двух действиях «В чужом пиру похмелье» Александра Николаевича Островского и водевиль-фарс в одном действии «Танцующий кавалер» Виктора Викторовича Билибина (псевдоним В. Холостов).

Спектакли были поставлены усилиями супруги настоятеля Никольской церкви села Бугры Диомида Васильевича Чернявского. Почти все билеты были проданы, и сбор с них пошел в пользу народного образования. Через две недели, 11 февраля 1896 года, губернская газета «Томский листок» в малюсенькой безымянной заметке отметила: «Спектакль прошел весьма удачно, и публика вынесла весьма приятное впечатление… было видно, что все участвовавшие приложили ни мало стараний для… спектакля и в их игре было видно умение и опытность»2. Театральная жизнь началась: вышла первая положительная театральная рецензия, в 1897 году в поселке прошли гастрольные спектакли, а в следующем году был организован регулярный драмкружок.

Руководитель российского «Товарищества драматических и оперных артистов» актер Вл. Тальзатти в «обзоре городов средней Сибири в театральном отношении» касается и крошечного Ново-Николаевского поселка, который «через несколько лет составит большой город. <…> Жизнь кипит ключом, дома растут как грибы, и со временем, вероятно, дело дойдет и до театра»3.

В сентябре 1897 года любительский спектакль в пользу железнодорожной школы был дан на станции «Обь» (ныне Новосибирск-Главный). Исполнителями были служащие депо. Водевиль Крестовского «Ворона в павлиньих перьях» «прошел очень недурно и произвел на зрителей весьма приятное впечатление, несмотря на то, что некоторые исполнители выступали на сцене в первый раз. Сбор был полный и в пользу школы отчислено до ста рублей. После спектакля был танцевальный вечер…»4

В следующем году в поселке открывается Общественное собрание служащих с театральным залом, где силами драмкружка ставятся арии из оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя» — той самой, которой в 1945 году откроется Новосибирский театр оперы и балета.

Зимой 1901/1902 года театральная жизнь в городе идет «весьма оживленно». Силами Георгия Алексеевича Соколова, ставшего создателем профессионального городского театра, актрисы Э. В. Немировой и местных любителей ставится десяток популярных пьес: «Князь Серебряный», «Чародейка» и др. Сборы с постановок колебались от 180 до 400 рублей. А в 1902 году «с целью знакомить публику с хорошими пьесами» в поселке создается музыкально-драматическое общество. «В общем, театральное дело у нас имеет почву. <…> Здесь может утвердиться приличная труппа»5.

Можно было бы еще долго рассказывать о становлении театра в Новониколаевске, но очевидно, что к 1920 году горожане уже были неплохо знакомы не только с драмой, но и с опереттой, и с оперой, в том числе из гастрольных выступлений артистов петербургской и миланской опер. Поэтому перевод в город Сибгостеатра из Омска был встречен публикой хорошо.

Предыстория

Первый государственный советский театр (через год сменивший имя на Сибирский государственный театр оперы и драмы) был образован в 1920 году в Омске, где тогда находился Сибирский революционный комитет. Чрезвычайным уполномоченным по открытию театра был назначен известный большевик, заместитель председателя Сибнаробраза Вениамин Давидович Вегман. «Немедленно приступить к организации оперы. Имея в виду высокую художественную ценность оперной труппы Сибполитпросвета (зачеркнуто, написано “Сибгостеатра”. — К. Г.) и считая недопустимым дробление собранных в означенной труппе артистических сил, приказываю…»6

Как писала в апреле 1920 года газета «Советская Сибирь», «изголодавшийся без него (искусства. — К. Г.) народ широкими волнами хлынул в театр, который близок и понятен каждому. Среди рабочих уже явились своего рода “театралы”, которые каждый свободный вечер идут в театр посмотреть, нет ли чего там нового, интересного. Но в омском театре нового ничего нет, а интересного очень мало. Репертуар театра построен слишком по-столичному — одна пьеса повторяется десятки раз, а новая постановка — целое событие. Революционно-пролетарские пьесы почти не включены в репертуар; привоза их у нас пока еще очень мало, но они все-таки есть, и именно их так хочет видеть пришедший в театр рабочий зритель»7.

Уже тогда было понятно, что задан курс на создание рабочего театра.

Отделом народного образования Сибревкома была поставлена задача: «В настоящее время театр должен являться и является одним из путей внешкольного образования. Он знакомит пролетариат с историей, с историей общественной мысли, с бытом различных классов. Цели, преследуемые и достигаемые через настоящий театр, есть цели исключительно общеобразовательные, но отнюдь не художественно-образовательные. <…> Естественной и прямой задачей театра является развитие художественной самодеятельности масс, развитие в них художественного вкуса, знакомство с художественными образами литературы и драматургии. <…> Необходимо достижение полной гармонии сцены и зала, связи не только внутренней, но и внешней между творцом-исполнителем и зрителем, для чего желательно, при постановке каждой, особенной по своему “я” пьесы, зал и фойе сливать воедино со сценой посредством украшений, меблировок, устройством выставок соответствующей пьесе эпохи и стиля. Перед началом представления должно быть сказано вступительное слово. <…> В антрактах — музыка, танцы, пение и демонстрация живописи означенной эпохи»8.

Деятельному Вегману удалось быстро собрать коллектив нового театра из числа творческой интеллигенции, беженцев, оказавшихся в Западной Сибири в годы Гражданской войны. 31 октября 1920 года в Большом народном театре Омска состоялась генеральная репетиция оперы А. П. Бородина «Князь Игорь», а вслед и премьера. 16 ноября «Грозой» А. Н. Островского там же открыла сезон драматическая труппа, а 17 ноября дал первый концерт симфонический оркестр, на котором также были исполнены «сольные выступления балерин, отдающие аттракционами»9.

Это было самое большое артистическое объединение в Сибири: оперная труппа и балет (140 человек), большой симфонический оркестр (80 музыкантов), драматическая труппа (117 человек), группа для камерных выступлений (11 человек), да еще плюс 185 человек техническо-управленческого аппарата. Всего 533 человека10. И хотя полностью штат артистов собрать не удалось, в первый же сезон 1920/1921 года театр поставил семь опер классического репертуара: «Князь Игорь», «Паяцы», «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Кармен», «Сельская честь» и «Севильский цирюльник».

За творческую основу оперной труппы была взята академичность. Тогда посещение театра было бесплатным («Платные спектакли безусловно воспрещаются…»11), с распространением билетов через военкоматы и профсоюзы.

Второй театральный сезон театр работает еще в Омске, в его репертуаре уже двадцать оперных спектаклей. Драматическая труппа оставалась в Омске в статусе городского театра, а вот оперную и балетную пришлось фактически формировать заново, поскольку ее бюджетное финансирование закончилось и было нужно переоформлять контракты с артистами.

Еще до его переезда в Новониколаевск газета «Советская Сибирь» ставит вопрос об экономической нецелесообразности открытия нового театра, излишних расходах на его содержание и необходимости перевода на хозрасчет: «Мы очень бедны духовно, если говорить о широких рабоче-крестьянских массах. Но из этого не следует делать вывод, что нам, в первую очередь, нужны театры, а не школы. Мы бедны материально. Этого нельзя забывать. Отсюда и нужно исходить при разрешении вопроса — быть или не быть в Новониколаевске государственному, да еще оперно-драматическому театру? <…> Помещение клуба нуждается в генеральном ремонте и приспособлении под театр. Для оборудования сцены, зрительного зала, проводки освещения и т. д. по рыночным ценам необходимо будет иметь один миллиард рублей. Перевезти оперу из Омска будет стоить не менее 100 миллионов рублей (порядок сумм говорит о разогнанной в период Гражданской войны инфляции. — Ред.). <…> …ежемесячные расходы по содержанию оперы… составят цифру в 350 млн. <…> Театр — хорошая вещь, но нам в первую очередь нужны школы, как первичные ячейки борьбы с темнотою и невежеством. <…> На содержание театра ни гроша из государственной кассы! Вместо Сиб.-оперы — школа!»12

Перевод Сибгосоперы в Новониколаевск

Весной — летом 1921 года из Омска в Новониколаевск переводят главный орган управления Сибири — Сибирский революционный комитет. 13 июня 1921 года постановлением ВЦИК была образована Новониколаевская губерния, включавшая части Томской, Омской и Алтайской губерний. Вместе с отделами Сибревкома потянулись и другие государственные, партийные и хозяйственные учреждения: Сиббюро ЦК партии, Сибцентросоюз, редакция газеты «Советская Сибирь» и… театр.

24 августа 1921 года постановлением Сибревкома оперная труппа объявлена государственной, а 30 августа принимается решение о переводе театра в Новониколаевск. «Учитывали и то обстоятельство, что если опера будет в Новосибирске, куда часто работники всего Края съезжаются на краевые съезды, конференции и по разным другим административным и хозяйственным делам, то более широкий круг сибиряков получит возможность послушать музыку и пение в хорошем исполнении»13.

Тем временем в Новониколаевске публику начали готовить к восприятию оперы. На летней сцене сада «Альгамбра» гастролеры показывают «Евгения Онегина», «Пиковую даму», «Демона», «Тоску». Газета «Советская Сибирь» публикует подробные рецензии14.

Под перевозимый театр отдали самый крупный в городе зрительный зал в здании Коммерческого собрания, построенном по проекту архитектора А. Д. Крячкова. Тогда оно называлось Домом революции, а в годы Первой мировой войны было занято военным госпиталем. 27 июня 1922 года принято решение об организации Рабочего дворца для «создания показательного центра духовной и физической культуры, предоставления рабочему населению Новониколаевска научно и художественно ценных занятий и развлечений… На Рабочий Дворец возлагается… устройство театра оперного и драматического, всякого рода концертов, празднеств, киносеансов, спортивных состязаний и т. п.»15.

Здание пришлось значительно реконструировать, были переоборудованы сцена и зрительный зал. Ремонт был объявлен ударной стройкой. «Создание “Рабочего Дворца” должно быть делом рук самих рабочих. Рабочим организациям необходимо сейчас же установить, что он может сделать для “Рабочего Дворца”. Единовременные отчисления коллективов, периодические отчисления от заработной платы… организация добровольных рабочих бригад по производству ремонта, — вот тот путь, по которому должны пойти рабочие организации»16. Результат ремонта всех порадовал: «Возник настоящий дворец. Отделан он — это надо признать — как игрушка. Электричество, световые снопы которого прорываются сквозь окна на улицу, рельефно выделяет дворец на черном фоне темной ночи. Дворец производит тогда впечатление феерической сказочности, как будто его иллюминировали»17.

7 ноября 1922 года, к пятилетней годовщине Октябрьской революции, дворец был открыт торжественным заседанием горсовета. Через два дня состоялся первый бесплатный концерт для рабочих — вечер русской песни. Зрители «пришли в театр прямо с заводов со своими знаменами. Зал дворца был переполнен. В концерте выступили лучшие музыкальные силы. Концерт произвел на рабочих хорошее впечатление, в зале все время стояла абсолютная тишина, артистов слушали с большим вниманием»18.

«Опера все же создана, хотя это не являлось основной задачей Рабочего Дворца»19. Здесь также предполагались организация губернской библиотеки с читальным залом, лекционного бюро, художественной студии, научно-технического клуба с научным кинематографом, общества мироведения и др.

Новый театр начал свой первый сезон в Новониколаевске 15 ноября 1922 года премьерой оперы А. С. Даргомыжского «Русалка». Назывался он тогда Сибирский государственный театр музыкальной драмы, а немного позднее — Сибирский государственный оперный театр.

Через три дня вышла первая рецензия. Некто П. К. в статье «Театр и искусство» отметил: «Для Новониколаевска это звучит гордо и непривычно радостно. До сих пор ему приходилось довольствоваться отдельными сценами “под рояль”, без хора. Не удивительно, что театр был переполнен. И стены преображенного до неузнаваемости здания, украшенные росписями под Билибина и древнерусским орнаментом, наверное с жутким удивлением смотрели на пестрые людские потоки». Критик разбирает игру актеров и называет их исполнение «приличным для провинциальной сцены», но в то же время отмечает тесноту сцены, однообразность декораций и недостаточность световых эффектов. «В заключение два слова о репертуаре. В то время, как русская музыка завоевала и завоевывает Запад, мы недостаточно внимательны к ней у себя дома. Желательно сократить итальянщину за счет введения Римского-Корсакова, Мусоргского и др.»20.

«Новониколаевск, как центр Сибири, в театрально-художественном отношении занял подобающее ему место»21, — отмечает «Советская Сибирь».

Сибгостеатр ориентировался на направление, известное под названием «музыкальная драма». Руководство и труппа его были превосходными. В обширной, на целую полосу, статье «Новониколаевский рабочий дворец» в газете «Советская Сибирь» от 8 декабря 1922 года были подробно перечислены первые составы оперной, хоровой и балетной трупп, симфонического оркестра, постановки театра.

При театре сразу организуются оперная и балетная студии. «В студию будут приниматься в первую очередь командированные профорганами и РКСМ — бесплатно, во вторую — все желающие за плату. <…> Задача студии — создать новые активные балетные силы и инструкторов по художественному развитию, дабы бросить их в массы»22. Такие солистки балетной студии, как Р. П. Райковская, И. А. Российская, И. Р. Шорохова, Н. И. Ловцова, не были балеринами23, но танцевальные сцены ставились почти во всех операх. К ним привлекались артисты миманса и хора.

В первом театральном сезоне были самостоятельно поставлены балеты «Шопениана» и «Сказка о рыбаке и рыбке», во втором — опера «Волшебная флейта». 23 марта 1923 года на сцене прошел «сильный и захватывающий» бенефис балета студии Н. М. Соколовского с «Пляской смерти» Сен-Санса, «половецкими плясками» и другими балетными фрагментами из опер.

Следующая премьера, «Евгений Онегин», состоявшаяся в декабре 1923 года, была провалена. «Все ушли разочарованными. К концу театр опустел наполовину. Было томительно, было скучно. Томились, потому что спектакль начался с большим запозданием и антракты были бесконечно длинные. Спектакль закончился лишь в два часа ночи. Не у всякого хватило терпенья высидеть до конца. …Мы на эту премьеру склонны смотреть, как на генеральную репетицию, которой, собственно говоря, не было»24, — пишет чрезвычайный уполномоченный по организации Сибгосоперы Вениамин Вегман.

Нужно отметить, что новое для пролетариата искусство вызвало сильное противодействие. Газеты публиковали критические материалы. В числе аргументов были названы неподготовленность жителей города к восприятию такой формы развлечения и дороговизна билетов.

Весной 1923-го эту тему активно продолжил редактор журнала «Сибирские огни» Валериан Павлович Правдухин: «Искусство вообще является в истории человечества после второго обеденного блюда, после удовлетворения первично-материальных потребностей… Человеку пресытившемуся надоедает вареный кусок мяса, свежий плод. Он выдумывает окрошку, винегрет. сложные кушанья. Рождается опера… Не то горчица для мяса, не то мясо для горчицы… Я уже не говорю о балете, который удовлетворяется обычно любовью, полученной им в наследство от жеманного XVIII века. Эта любовь, или другое несложное чувство, выражается специальным языком ног, специализаций эротических движений, где голова и остальные части прекрасного человеческого тела приносятся в жертву пляске ног». Писатель развил свою мысль до простого и ясного лозунга: «Долой оперу!»25

В сентябре 1923 года директором театра становится Н. М. Милеант. Положение Рабочего дворца, занимаемого театром, было критическим: не было средств. Сибгосопера была единственным в Сибири театром, который с приходом нэпа остался на госбюджете. Но, несмотря на это, театр еле сводил концы с концами.

В 1924 году Сибревком хлопочет в телеграмме перед Ленинградским губисполкомом: «Просим выдать [во] временное пользование [под] ответственностью Сибревкома для Новониколаевского оперного театра костюмы ноты [в]виду полного отсутствия таковых [в] Новониколаевске»26.

Неоднократно помогает театру нарком просвещения СССР А. В. Луначарский: «В ЦК РАБИС. Настоящим прошу Вас оказать всяческое содействие СибОНО при подборе им штата и ответственного персонала Сибгосоперы в Новониколаевске». «Директору Большого театра тов. Лапицкому. Прошу Вас выдать… для Сибгосоперы необходимые партитуры для их репертуара либо во временное пользование на предстоящий сезон, либо на срок для переписки их»27. «Ликвидационной комиссии по Госснабу. Настоящим прошу из театрального имущества, имеющегося в вашем распоряжении, выдать необходимые теакостюмы для Сибгосоперы по выбору управляющего Сибгосоперой тов. Милеанта. Считаю целесообразным поддержку этого учреждения, а потому прошу Вас ходатайство Сибгосоперы удовлетворить без промедления»28.

В 1925 году следует еще одно обращение к наркому просвещения с просьбой «оказать содействие [для] получения Сибирью тысячи единиц костюмов театральных актеров. [С] Ленинградом вопрос согласован»29.

Город рос, испытывал постоянный жилищный кризис, и многим работникам приходилось квартировать в помещении театра. Директор театра Милеант отмечал: «Полная неустроенность целого ряда наших артистов… в смысле удовлетворительного жилища, служит крайне отягчающим и вредным фактом к вполне нормальному течению работ нашего театра»30. Поэтому многие артисты и руководители театра (Юровецкий, Гречнев, Павлов-Арбенин) после окончания сезона вынуждены были покидать труппу.

Ввиду безденежья населения и сильного падения сборов руководство не прекращало попытки найти дополнительные доходы — театральный занавес использовался как рекламная площадка, управлению Сибоперы передавали в подсобную эксплуатацию летний сад «Альгамбра», кинотеатр «1-й Госкино». Большая концертная и просветительская работа проводилась и в самом здании Сибгосоперы.

С другой стороны, требовалось соблюсти баланс между увеличением доходности и привлечением в театр «профсоюзных масс». Несколько раз расширялся сектор дешевых билетов, упорядочивался вопрос прохода по контрамаркам (в том числе незанятых служащих и родственников артистов), уменьшались квоты «казенных» (бесплатных) мест для руководства. Свое постоянное место в театре имели журналист Вегман, полномочный представитель ОГПУ Заковский, комендант города, начальник гарнизона, брандмайор и многие другие.

Нужно заметить, что первые лица города часто посещали оперу. Ее поклонником был председатель Сибревкома М. М. Лашевич, который не пропускал ни одной премьеры и приходил даже на генеральные репетиции.

Тем не менее давили оперу и органы власти. Анализируя финансовый отчет предприятия за 1923 год, Вениамин Вегман отмечает: «Кто хоть раз побывал в опере, тот должен был признать, что… только в Новониколаевске имеется уголок, в котором ярко горит очаг искусства. И этот очаг… надо и следует беречь. <…> Какое же отношение к этой опере? Город, например, за освещение дерет с оперы вдвое больше, чем с других предприятий. Губфинотдел нажимает всей тяжестью своего налогового пресса: опера, мол “увеселительное заведение”. А вот бесплатные спектакли для членов профсоюзов ставь»31.

В мае 1925-го Сибгосопера была «обследована… по инициативе ПП (полномочного представительства. — Ред.) ГПУ по Сибири в связи с имеющимися данными о бесхозяйственном ведении дел»32. Некоторые замечания по учету материалов и злоупотреблениям были подтверждены. «Заменены завхоз и администратор. Подыскивается опытный бухгалтер».

Несмотря на трудности, Сибгосопера продолжала успешно работать. Труппа была почти полностью укомплектована, театр экспериментировал, расширял репертуар. Следуя общей тенденции «приближения к зрителю», в 1924 году театр творчески переосмыслил «Тоску» Пуччини. Действие было перенесено из Италии во Францию времен Парижской коммуны. Премьера была приурочена к годовщине Октябрьской революции. Как отметили в газете «Советская Сибирь», «постановка означает сдвиг нашей оперы в сторону более внимательного обслуживания запросов широкой массы зрителей»33. Но новый спектакль «Дни коммуны» в репертуаре не удержался и был вновь заменен «Тоской».

В 1927 году была поставлена вахтанговская драма «Турандот» по опере Карло Гоцци. Она шла «в плане китайского представления: без занавеса, перемена декорации на глазах у публики. Изготовлены специальные китайские декорации, костюмы, бутафория»34..

Но критика опять была строга: «Трудно представить себе “Турандот” невеселой. <…> Забавную сказочку сделали мелодрамой с благополучным окончанием. <…> Вместо живой, веселой заключительной сцены, нам преподнесли финал американской фильмы»35..

В сезоне 1924/1925 года в труппе играла Л. А. Андреева-Дельмас, которой Александр Блок посвятил цикл стихов «Кармен». На новониколаевской сцене Дельмас была не только роковой Кармен, но и неотразимой Сильвой. Кроме того, в разные сезоны среди солистов были артисты московских и киевских театров И. И. Березняковский, Я. С. Загуменный и ряд других.

Специально для рабочих был поставлен «Евгений Онегин». В 1923 году Вениамин Вегман пишет: «Первый спектакль исключительно для рабочих, наконец, состоялся. “Рабочий дворец” был, конечно, переполнен. Состав слушателей был на 90 проц. чисто пролетарский. Аудитория — самая благодарная. Все слушали со вниманием, все горячо отзывались на удачные выступления актеров. <…> Кое-кто из не совсем настоящих и чистых пролетариев все-таки пробрался по билетам, предназначенным для пролетариев»36.

Не была обделена вниманием и детская аудитория. В воскресные и праздничные дни в театре ставились утренники. «Какой-то добрый гений, покровитель детворы, внушил администрации “Рабочего дворца” счастливую мысль устроить в минувшее воскресенье балетный утренник для детей и учащихся. <…> Поставленный в заключение одноактный балет “Волшебная флейта”, увлекательный, живой изобилующий комическими положениями с финальной погоней всех участников спектакля за обладателем “Волшебной флейты” и с появлением всех артистов среди публики — явился блестящим завершением этого исключительного по настроению спектакля, создавшего редкое единение между зрительным залом и сценой и превратившего артистов балета в расшалившихся детей, а юных “зрителей” в антрактах в танцоров и балерин»37.

Оперная труппа из одних сибиряков «поистине является большим вокальным достижением». «В репертуаре Рабочего Дворца нет такой оперы, в которой хор не выделился бы своей звучностью и стройностью»38. Самая молодая артистка хора Вера Афиногеновна Евреинова вспоминала: «Голоса были подобраны великолепно, один к одному. И почти каждый артист с листа мог читать свою партию. <…> Хор составлял костяк всей труппы. Если состав солистов оперы каждый сезон менялся почти наполовину, то хор всегда оставался прежним»39.

Летом 1926 года новосибирский (переименование города было утверждено Постановлением ВЦИК СССР от 12 февраля 1926 года. — Ред.) хор ездил на гастроли и в европейскую часть страны, в Астрахань, а вот заезжие гастролеры сильно проигрывали: «Два дня подряд концертировал Лабинский. Он не удивил и не поразил нас. Он только показал, что некогда у него был мощный голос, которым он и теперь прекрасно управляет. <…> Что касается Стекль, то она танцует не дурно и в балете всегда будет выделяться, но Новониколаевск уже не такая захолустная провинция, чтобы Стекль могла здесь кого-нибудь пленить своим хореографическим искусством»40.

Сезоны чередовались — несколько зимних месяцев давали оперу, весной приезжала драматическая труппа. Когда в 1927 году из-за малых сборов дирекция театра решила досрочно закрыть оперный сезон, горожане обратились в редакцию «Советской Сибири» с требованием продолжить спектакли. Письмо подписало 400 человек: «Опера в последнее время имеет много слушателей среди рабочих и служащих и начинает приобретать особенное значение»41.

В сезоне 1925/1926 года «за первые три месяца Сибгосопера получила 55 000 руб., при средней посещаемости в 600 чел. (в прошлые годы 400 чел.). Этот успех следует рассматривать как значительное культурное достижение, как крупную победу над косностью и консервативностью публики, которая вовлекается понемногу в орбиту подлинного искусства. <…> Правда, и сейчас еще приходится делать уступки — ставить два раза в неделю оперетки, Мусоргского чередовать с Валентиновым, но пока это неизбежно: опереткой материально поддерживается опера»42. Несмотря на растущие сборы, из-за огромных расходов дефицит бюджета театра достигает 180 000 рублей.

Цены на билеты для большинства посетителей остаются запретительными: «Открылся долгожданный оперный сезон. Все льстили себя надеждой посмотреть хорошую оперу. Но увы! Цены на билеты оказались далеко выше поля зрения не только рабочих, но и служащих, получающих приличные ставки»43.

Вводятся сезонные абонементы на льготное посещение театра, Крайсовпроф договаривается о выделении для членов профсоюзов 270 билетов со скидкой 50 % на каждый спектакль. Практикуется «рабочая полоса» с тридцатипроцентной скидкой. В сезоне 1926/1927 года по ней прошло более четверти зрителей. Для рабочих и служащих предоставляется кредит по коллективным спискам. Два раза в неделю на спектакли продаются дешевые (по пятнадцать копеек) билеты, и обычно в такие дни театр переполнен. Пошли навстречу и власти: Сибгосоперу освободили от местных налогов со зрелищ и сборов с афиш, страхование здания взял на себя Горсовет, театру стали продавать электроэнергию по себестоимости.

Сибгосопера непрестанно изыскивает дополнительные финансовые средства, и весной 1927 года выходит в Горсовет с предложением об аренде и эксплуатации «тенистого» Кладбищенского сада (ныне Центральный парк) для организации в нем «народного коммунального сада» с постройкой большой сцены, летнего кинематографа, буфета-ресторана и т. д.

В 1928 году артисты Сибгосоперы дали несколько концертов классической музыки в новом клубе завода «Труд». «Зрительный зал клуба — на 350 мест. Но на концерт собралось чуть ли не в два раза больше — сидели на полу, стояли в проходах и т. д. Аудитория — рабочие завода с семьями, и немного других граждан Закаменки»44.

Коллектив не только выезжает в рабочие клубы, но проводит радиоконцерты и лекции, благотворительные выступления — по случаю разных годовщин, в помощь воздушному флоту, школам, бесплатные спектакли для воинов Красной армии, целевые для профсоюзов и т. д. Перед симфоническими концертами с объяснительной беседой стал выступать музыковед.

Перед сезоном 1926/1927 года произошло обновление руководства театра. Директором и главным дирижером стал М. Я. Крамер, хормейстером — С. Ф. Абаянцев, дирижерами — А. А. Позен, Ф. С. Таль и М. Г. Шейн. Сильно приросла балетная труппа. Главным балетмейстером стала Е. А. Пушкина, приехавшая с группой артистов из Одесского театра. В тот год Екатерина Антоновна поставила в Новосибирске первый классический балет — «Лебединое озеро». Она же в нем танцевала партии Одетты и Одиллии.

Неплохим было и качество постановок. В 1926 году столичный журнал «Жизнь искусства» отмечает: «Наибольшим успехом у публики пользуются В. Попова, М. Ростропович, А. Дорова… А. Петровский. Нельзя не отметить отличную работу режиссера И. П. Варфоломеева. Хорошо поставлены оркестр и хор. Вполне прилично внешнее оформление спектаклей. Есть в деле и дефекты: отдельные исполнители иногда неудовлетворительны. Чувствуется порой непроработанность спектакля в целом и т. д., но все же из всех сибирских театральных предприятий Сибгосопера — самое серьезное и ценное, наиболее свободное от халтуры»45.

«В то время, как остальная Сибирь в течение ряда лет должна была довольствоваться “налетами” гастролеров, Новосибирск пять лет подряд имел самостоятельное и довольно солидное оперное дело. Среди наблюдавшегося по сибирским городам громадного разлива беззастенчивой халтуры и стопроцентного провинциализма Сибгосопера являлась все эти годы маленьким оазисом подлинной театральной культуры»46.

В 1926 году оформляется идея создания в Сибири «театрального комбината», подразумевающего регулярную «перегруппировку» трупп Новосибирска, Красноярска и Иркутска. Воплощен проект так и не был, но, являясь общесибирским театром, Сибгосопера каждое лето выезжает на гастроли по сибирским городам, где всегда имеет успех. Так, в Барнауле билеты были проданы за неделю до приезда театра. «Барнаульцы, изголодавшиеся по серьезной музыке и пению, встретили оперу восторженно. Все спектакли коллектива Сибгосоперы прошли с успехом, превысившим ожидания»47. Здание театра в Новосибирске тоже не пустовало — в нем показывали кино, выступали гастролеры.

В конце 1927 года директора театра М. Я. Крамера сменил П. Е. Карабинин. Он начал с увольнения пьяниц и бездельников, включая скандалиста балетмейстера Р. И. Баланотти. «После этой операции установился порядок»48.

В феврале 1928 года Сибгостеатру продано здание каркасного цирка на Андреевской площади (ныне площадь Кондратюка). Теперь в его цирковые программы включаются выступления артистов театра, балетной студии, постановки оперетты. В сезон 1928/1929 года труппа оперетты во главе с Ю. Л. Сагайдачным выделяется из Сибгосоперы в самостоятельную организацию — государственный театр «Советская оперетта».

Помимо классического репертуара Сибгосопера ставит произведения советских авторов, первые советские оперы: «Орлиный бунт», «Северный ветер», «Прорыв», готовится к показу (вслед за Большим театром в Москве) первый советский балет «Красный мак» по либретто М. И. Курилко на музыку композитора Р. М. Глиэра.

В 1928 году на афише впервые появилась надпись: «Билеты все проданы». «Страсть новосибирцев к опере превращается в мистику», — пишет «Советская Сибирь»49.

И хотя Вениамин Вегман заверяет, что если «в первом сезоне еще возникали сомнения на счет того, способен ли Сибгостеатр выжить со своей оперой, то теперь никто уже в этом не сомневается… уже всеми Сибгостеатр признается, как очаг театрального искусства, как очаг музыкальной культуры»50, нападки на оперу снова стали усиливаться.

В мае 1928 года прошел мощный вал критических отзывов. «Призраки новониколаевского купеческого клуба, утвердившие в новосибирском гостеатре перезрелую напудренную оперетку, бродят по кругу на корде жирной благопристойности. Мясистые призраки с набухшими вырезами платьев, с оголенными окороками плеч и мощными крупами, с которых складки шелка не успевают добежать до чуркообразных икр…»51 И далее в том же духе.

«Я ходил в театр только один раз, — говорит рабочий Кринц, — на оперу, я не помню теперь ее названия, нo знаю, что показывали жизнь богачей. Смотришь, слушаешь, а там, на сцене, какие-то всё княгини, князья и проч., что давно уже рабочему о них вспоминать и смотреть их подлость надоело. Или еще лучше. Какая-нибудь 8-пудовая баронесса выйдет на сцену почти совсем обнаженная, ну, тут и подумаешь: чего хочет добиться автор этой мещанской, буржуазной пьесы, что здесь может получить рабочий? <…> Нет никакого интереса смотреть то, старое, что было да прошло, а нового, вот как жить сегодня, как жить завтра, — об этом театр молчит»52.

«Я лично ходил на оперы раза два, а потом плюнул. Сидишь, смотришь целый вечер, слушаешь и ничего не понимаешь. А если и поймешь, то все равно тебя не заинтересует постановка — не для нас она. Все постановки из жизни каких-то помещиков, капиталистов, что было когда-то, при царе Горохе. А вот что нужно сейчас, как сгладить шероховатости в нашем корявом быту, в нашей жизни — этого не показывают»53.

«Довольно нас угощали опереттами и операми с графьями, князьями и восьмипудовыми баронессами, — говорят железнодорожники, — мы этого “искусства” не понимаем и понимать не хотим. Удешевите цены на билеты! Покажите “Власть” рабочей массе!»54

«Пусть рабочие Новосибирска увидят настоящий революционный пролетарский театр! Пусть, увидев его, они загорятся желанием построить в Новосибирске Дом Культуры и завести такой же постоянный театр. Давайте, нажмем на новосибирские “власти”, — им это только приятно будет — возьмем их с собой в театр и будем вместе грохотать на превосходном, истинно-художественном и революционном спектакле!»55

Нападки краевой газеты подхватил крайне левый литературно-политический журнал пролеткультовцев «Настоящее». Он подошел к вопросу с классовой позиции: «Искусство тенденциозно. В эпоху диктатуры пролетариата труд художника должен служить делу классовой борьбы. Художник должен все свое мастерство посвятить, с одной стороны, борьбе с мещанством, с разлагающим влиянием враждебных пролетариату классов, со всеми проявлениями пережитков рабского прошлого; с другой — активизированию рабочих и крестьянских масс в сторону строительства новых, коллективистических форм личного и общественного быта… Отражать мы хотим те факты, которые надо отражать, как нападение врага. Мы хотим воздействовать, а не воспевать…»56. Отражение нападения врага иллюстрировалось карикатурами, высмеивающими богему и прочих «любителей искусства».

В декабре 1928 года в Сибгосопере прошла Производственная театральная конференция организованного зрителя. Обсуждение проходило эмоционально. Директор Сибгосоперы П. Е. Карабинин описал положение театра и отчитался, куда расходуются выделенные на его содержание средства57.

Пришедшие на конференцию рабочие, из которых «очень мало кто бывал в опере», решили «выразить свое недовольство новосибирской “театральной политикой”». «Сибгостеатр далек от рабочих, не только в силу своего территориального положения. Ничто в этом театре не ориентируется на рабочего, — ни его программки (20 коп.), ни его буфет (аховые цены), ни, наконец, характер его художественной продукции». В пример приводится группа из тринадцати «развитых» шахтеров. Неудивительно, что «шахтеры нашли, что в опере не все обстоит благополучно»58.

А вот мнение тов. Пиняева из типографии «Советская Сибирь»: «Там сидят эти дяди и дамы оголенные. <…> Опера не для нас, не в том смысле, что она не отвечает, а в том смысле, что она нам дорога. <…> Опера нам нужна, но нужно только дать понять рабочему, что это за опера и как ее нужно слушать и как смотреть»59. Иначе, как справедливо заметили «критики», нам «остается водку пить и морду кулаками бить»60.

Проблемой было и позднее начало спектаклей (в восемь часов вечера, а то и с опозданием до полутора часов!) и, соответственно, позднее их окончание, а рано утром идти на производство. «Тов. Погубников (мылзавод): Коротенько в двух словах. Почему у нас малая посещаемость? Я скажу по своему заводу — потому что у нас рабочие не в центре, а разбросаны по окраинам, и в Нахаловке, и за Каменкой, и на Второй Ельцовке. Поэтому приходится в силу необходимости воздерживаться, и если пойдешь отсюда в час ночи, то, пожалуй, и не придешь. Тогда наша неявка получится на все 100 %. Про себя скажу, что я в этом здании не был уже около 2-х лет. Живу около окружной больницы и куда же я пойду, тебе еще голову оторвут»61.

Говорилось о затратах на содержание оперы: «она пожирает каждый год сто тысяч и даже больше», о необходимости концертов для рабочих, о партийной политике в области театра и о предпочтении драмы. Эту позицию поддержали культотдел Крайпрофобра и редакция газеты «Советская Сибирь». Дотацию, выделяемую опере, предлагалось использовать на постройку «приличного циркового здания американского типа» или литейного цеха завода «Труд».

15 декабря 1928 года в редакции газеты прошел диспут «Какой театр нужен Новосибирску». «Все выступления со стороны представителей СовСибири направлены были против оперы и носили крайне резкий, непримиримый, порою недопустимо оскорбительный характер… Больше всех неистовствует редактор газеты Советская Сибирь тов. Шацкий, выливший на голову приглашенных им “гостей” из Сибгостеатра целый ушат помоев. Критикуя оперу, как “совершенно бессмысленное идиотское искусство” тов. Шацкий договорился до прямого обвинения оперы и оперного театра в контрреволюции (он сказал, что “опера это гнездо контрреволюции”). С художественной же стороны нося в Новосибирске гастрольной характер, опера Сибгосопера является сплошной халтурой, не представляющей собой никакой художественной ценности…»62

Пресса подхватила рабочий посыл, на ее страницы вновь начали выплескиваться нападки на чуждый рабочему зрителю «буржуазный» жанр. «Не хватает нам идеологического театра, обслуживающего рабочего зрителя. <…> Обветшалая эстетика оперных постановок, рутина оперного спектакля только портит вкусы»63. «Вообще нельзя дрыгать ногами только от оперы. Культурную революцию на театре будет делать драма и комедия»64.

«Советская Сибирь» поставила в пример красноярскую филармонию: «Существуя исключительно на членские взносы, общество тем не менее нашло силы поставить 3 камерных концерта, общедоступность которых привлекла в стены гортеатра подлинного рабочего — слушателя, чего так тщетно добивается Новосибирск»65.

Будучи в Новосибирске во время командировки по городам Сибири и зная тяжелое положение театра, в него 15 декабря 1928 года приехал нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский. Его визит был совершенно неожиданным, руководству даже пришлось срочно уйти с упоминавшейся выше конференции рабкоров. По итогам он написал в журнале «Красная нива»: «В городе есть театр. <…> Я, например, имел удовольствие видеть там не что иное, как “Красный мак”, — вещь, которая имеет смысл только при известной роскоши постановки. И что же — на малюсенькой сцене, с небольшим количеством балетных танцоров руководителям новосибирского театра удалось устроить премилый спектакль, удивительно свежий, находчивый в смысле мизансцен. Небольшой оркестр и танцоры нисколько не уронили общего впечатления от постановки, которая достаточно интересна для любой столицы, а для новой Сибири должна быть признана изумительной»66. Луначарский оставил театру отзыв: «Я удивляюсь искусству, с которым Оперный театр Новосибирска поставил со слабыми средствами такой постановочный балет, как “Красный мак”. Очень искусно, очень умело»67. Этот отзыв был отпечатан большим тиражом, его распространяли среди зрителей, но даже народный комиссар просвещения, которого самого упрекали в правом уклоне, не смог остановить пролеткультовскую атаку на Сибгостеатр.

В 1929 году журнал «Новый зритель» сообщает, что в Новосибирске «на спектакле в Сибгостеатре возмущенными зрителями была освистана оперетта “Белая моль”. Раздавались возгласы: “Долой мещанское нытье!”, “Убрать из Сибгостеатра похабщину!”, “За наши деньги требуем здорового зрелища!” После выражения протеста против постановки “Белой моли”, часть зрителей покинула зрительный зал»68.

Гонения на оперное искусство в Сибири было уже не остановить. В них приняли участие не только рабселькоры. На заводе «Труд», хлебозаводе, пивзаводе, мельнице прошли единодушные собрания трудовых коллективов. Рабочие потребовали: «Довольно нас пичкали буржуазной дребеденью, идеологически вредной, вроде тех опер, оперетт и драм, которыми богат Сибирский театр. Долой политически чуждые нам постановки! Довольно, прикрываясь разговорами о классиках, драматургах, о классической музыке, преподносить нам мещанскую обывательскую халтуру! Да здравствует новый, бодрый, действенный пролетарский театр! Дорогу сибирскому пролеткульту!»69

«Пролетарская общественность Новосибирска требует прекращения расточительной траты советских денег на обслуживание классово чуждых пролетариату слоев»70. «Дискуссия заставила руководителей театральной политики пересмотреть свои старые позиции и решительно пойти навстречу рабочему зрителю в смысле обновления репертуара. <…> Затасканные, обветшалые декорации “Травиаты” и “иже с ней” запрятаны в самый дальний угол театрального зала»71.

В мае 1929 года газета «Советская Сибирь» опубликовала «некролог» по поводу бесславной кончины оперы в Новосибирске: «Вряд ли кто добрым словом поминает “покойницу”: оперное дело не сумело снискать себе симпатий советской общественности, оно было глухо к зовам современности, чуждалось обновлений, свежего духа, художественных реформ. <…> До сих пор мы щедро поливали из лейки госдотаций чужой нам по форме и духу сибирский оперно-балетный театр. На “па-де-де” мы тратили в среднем 120 000 рублей в год. <…> Вопрос о постройке нового театрального здания в Новосибирске решен в положительном смысле. Надо подумать о достойных “жильцах” для этого дома»72.

Ранее, в 1926 году, в Новосибирске задумались о постройке для рабочего театра нового большого здания, но пока ограничивались «внешним и внутренним ремонтом»73 прежнего, пристройкой к зрительному залу. Летом 1928 года в прессе снова развернулась бурная дискуссия. «Работники искусств “Сибгосоперы” уже отработали один день в фонд “Дома Культуры”. Пусть это явится примером. Нужно бить во все колокола, призывать всех граждан к активному участию в создании фонда “Дома Культуры”», — пишет товарищ Ордынский. Ему возражает некто С. Ф.: «Сбор добровольных пожертвований уже начат. Но мое мнение такое, что товарищ, который возбудил этот [вопрос], все-таки ошибся и не заметил более острого вопроса, о котором везде и всюду кричит рабочая масса… — это постройка жилища для рабочих»74.

С одной стороны, властями признавалось, что театр является «наиболее доступным орудием пропаганды идей социализма», с другой — заявлялось, что «современный театр является буржуазным наследием со всеми признаками буржуазного характера, является театром интимного характера, со свойственным для него делением мест по удобству: ложи, партер, балкон, галереи. <…> Современный театр не годен для массовых постановок и не рассчитан на массового зрителя»75.

В июле 1928 года в городе состоялось собрание актива рабселькоров, на котором выступил председатель ЦК Пролеткульта тов. В. Плетнев: «Мы находимся на пороге к созданию рабочего театра в Новосибирске, такого театра, который явится проводником новых начал на театральном фронте, активным участником социалистического строительства и борцом с мещанским засильем в области театрально-художественной работы. <…> Поэтому местные и краевые организации должны немедля оказать поддержку этому прекрасному начинанию»76.

Для реализации этого замысла был создан Комитет содействия строительству театра («Комсод») во главе с зампредседателя Сибкрайисполкома И. Г. Зайцевым и основателем Сибгосоперы В. Д. Вегманом. Строительство «Дома культуры» как «композиции театра с центральной библиотекой и музеем» требовало более десяти лет времени и финансирования «до 2Ѕ миллионов рублей». А пока руководство Сибгосоперы предложило проект кардинального расширения своей сцены и зрительного зала до 2 000 мест.

С 1927 года в сибирских городах начался обмен театральными труппами. Сибгосопера потеряла краевой статус и была передана на баланс города. Сезон 1927/1928 года она начала в Томске, несколько месяцев следующего провела в Иркутске.

Сезон 1929/1930 года прошел в Перми, половина следующего — снова в Томске, а в начале 1931 года труппа на четыре месяца возвращается в Новосибирск. Ее репертуар претерпел кардинальные изменения — в нем всего четыре классические, три советские оперы и балет «Красный мак». Региональная пресса приветствует изменения: «Сибирская государственная опера… встает на путь советизации одного из самых неподвижных театральных искусств — оперного искусства»77.

Однако издержки транспортировки больших трупп и громоздких декораций давно беспокоят театральную общественность Новосибирска. «Это обстоятельство создает угрозу распыления того, что годами собиралось вокруг Сибгосоперы, и что представляет для Сибири известную художественную ценность… Повторяемые эксперименты над Сибгостеатром, очевидно, приведут к тому, что от солидного театрального дела в сибирской столице может остаться пустое место»78.

22 мая 1931 года на центральной площади Новосибирска состоялась церемония закладки первого камня на строительстве Дома науки и культуры, в который планируется заселить и Сибгосоперу. Ее работники были приглашены на торжественный митинг. Пока же здание «Рабочего дворца» передается передвижному драматическому театру «Красный факел», а труппа оперного театра отправляется на очередные гастроли в Красноярск.

Свой последний сезон 1933/1934 года неприкаянная Сибгосопера провела в Иркутске в качестве сначала Восточно-Сибирского краевого театра, а потом Иркутского городского оперного театра. 31 мая 1934 года в Иркутске был дан последний спектакль Сибгосоперы — «Кармен», а после возвращения театра в Новосибирск коллектив был распущен. Часть артистов уехала из Сибири, а хор, симфонический оркестр и ряд солистов были приняты в штат Новосибирского радиокомитета. Некоторые из этих последних позже смогли послужить и в труппе нового оперного театра.

Как бы то ни было, Сибирский государственный оперный театр оставил заметный след в культуре Новосибирска. Его художественная позиция выражалась в последовательной преемственности в отношении русского реалистического театра. За четырнадцать лет репертуарный список Сибгосоперы включал почти 60 произведений русских и зарубежных композиторов. Среди них первое место занимали в основном классические оперы: 15 русских, 16 европейских и 5 советских. Также в репертуар входили 13 оперетт, среди которых «Корневильские колокола», «Цыганский барон», «Сильва», «Баядера», «Прекрасная Елена», «Марица», «Принцесса цирка», «Женихи», и 10 балетов: «Шопениана», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Волшебная флейта», «Лебединое озеро», «Красный мак», «Конек-горбунок», «Корсар» и другие79.

Именно с Сибгосоперой связаны прекрасные начальные страницы академического искусства в Новосибирске — незаурядные постановки провинциального оперного театра имели революционное культурное значение не только для Сибири 1920-х. Они стали опередившим свое время явлением для театральной жизни всего Советского Союза.

 


1 Мятеж против Аиды // Советская Сибирь, 1928, № 289, 13 декабря, с. 3.

 

2 Поселок Ново-Николаевский // Томский листок, 1896, № 32, 11 февраля, с. 3.

 

3 Тальзатти В. В. Театральное дело в Сибири // Театр и искусство, 1897, № 28, 12 июля, с. 509.

 

4 Томский листок, 1897, № 219, 11 октября, с. 3.

 

5 Ново-Николаевск // Театр и искусство, 1902, № 21, 19 мая, с. 417.

 

6 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. Р-1053. Оп. 1. Д. 258. Л. 3.

 

7 Больше жизни // Советская Сибирь, 1920, № 86, 22 апреля, с. 3.

 

8 Баландин С. Н., Баландин В. С. Новосибирск: что остается в наследство? — Новосибирск, 1990. — С. 16.

 

9 О симфонических концертах // Советская Сибирь, 1920, № 263, 20 ноября, с. 4.

 

10 ГАНО. Ф. Р-1053. Оп. 1. Д. 52. Л. 93—97 об.

 

11 Ромм В. В. И зазвучала музыка. — Новосибирск, 1988. — С. 15.

 

12 Театр или школа? // Советская Сибирь, 1921, № 261, 27 ноября, с. 4.

 

13 Вегман В. Сибирский государственный театр // Сибирские огни, 1926, № 4, с.152.

 

14 Сад Альгамбра // Советская Сибирь, 1922, № 163, 23 июля, с. 6.

 

15 Марченко Ю. Г. Сибгосопера — центр музыкального просвещения Сибири 20-х годов // Бахрушинские чтения. Вып. 1. — Новосибирск, 1973. — С. 73—80.

 

16 Рабочий дворец // Советская Сибирь, 1922, № 148, 6 июля, с. 4.

 

17 Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 36.

 

18 Концерт для рабочих // Советская Сибирь, 1922, № 257, 14 ноября, с. 3.

 

19 Новониколаевский рабочий дворец // Советская Сибирь, 1922, № 278, 8 декабря, с. 5.

 

20 Театр и искусство // Советская Сибирь, 1922, № 261, 18 ноября, с. 4.

 

21 Хонской Л. Театр и музыка // Советская Сибирь, 1922, № 224, 5 октября, с. 4. Цит. по: Ромм В. В. И зазвучала музыка. — Новосибирск, 1988. — С. 28.

 

22 Новониколаевский рабочий дворец // Советская Сибирь, 1922, № 278, 8 декабря, с. 5.

 

23 Лурье Е. Е. Сибгосопера // Календарь знаменательных и памятных дат по Новосибирской области на 2012 год. — Новосибирск, 2011. — С. 233—238.

 

24 Вегман В. Первый блин // Советская Сибирь, 1922, № 293, 26 декабря, с. 5.

 

25 Правдухин В. Опера или драма? // Советская Сибирь, 1923, № 65, 25 марта, с. 3.

 

26 ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1221. Л. 19.

 

27 Геращенко В. П. Сибгосопера — первый музыкальный театр Советской Сибири // Художественная культура и интеллигенция Сибири (1917—1945). — Новосибирск, 1984. — С. 88—105.

 

28 Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 47.

 

29 ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 1374. Л. 1.

 

30 В Сибгосопере // Советская Сибирь, 1923, № 227, 9 октября, с. 4.

 

31 Вегман В. Сибгосопера // Советская Сибирь, 1924, № 5, 6 января, с. 6.

 

32 ГАНО. Ф. Р-288. Оп. 1. Д. 11. Л. 27.

 

33 «В дни коммуны» // Советская Сибирь, 1924, № 258, 12 ноября, с. 11.

 

34 «Турандот» на сцене Сибгостеатра // Советская Сибирь, 1927, № 258, 11 ноября, с. 4.

 

35 Гриф. Турандот // Советская Сибирь, 1927, № 263, 17 ноября, с. 4.

 

36 Вегман В. Спектакль для рабочих // Советская Сибирь, 1923, № 270, 29 ноября, с. 4.

 

37 Ваксброд Ал. Искусство для детей // Советская Сибирь, 1924, № 51, 1 марта, с. 4.

 

38 Вегман В. Бенефис хора Сибоперы // Советская Сибирь, 1924, № 33, 9 февраля, с. 4.

 

39 Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 35.

 

40 Вегман В. Гастроли Лабинского // Советская Сибирь, 1923, № 117, 31 мая, с. 3.

 

41 Марченко Ю. Г. Сибгосопера — центр музыкального просвещения Сибири 20-х годов… С. 73—80.

 

42 Вяткин Г. Новониколаевск // Жизнь искусства, 1926, № 7, с. 18.

 

43 Для кого опера? // Советская Сибирь, 1926, № 238, 15 октября, с. 4.

 

44 Второй концерт в рабочем клубе // Советская Сибирь, 1928, № 33, 8 февраля, с. 4.

 

45 Вяткин Г. Новониколаевск… С. 18.

 

46 Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 60.

 

47 Миркович Б. Театр на далеких окраинах // Жизнь искусства, 1927, № 26, с. 13.

 

48 ГАНО. Ф. П-36. Оп. 1. Д. 826. Л. 16.

 

49 «Любовь Яровая» // Советская Сибирь, 1927, № 237, 15 октября, с. 6.

 

50 Вегман В. Сибирский государственный театр // Сибирские огни, 1926, № 4, с. 153—154.

 

51 Курс А. Статья с демагогией // Советская Сибирь, 1928, № 111, 15 мая, с. 3.

 

52 Узловин. Рабочие ставят вопрос о постройке Дома культуры // Советская Сибирь, 1928, № 113, 17 мая, с. 3.

 

53 Урманов. Постановки Сибгостеатра очень дороги и не понятны рабочим // Советская Сибирь, 1928, № 113, 17 мая, с. 3.

 

54 Рабочие требуют — покажите нам пролетарский театр // Советская Сибирь, 1928, № 113, 17 мая, с. 3.

 

55 Курс А. Статья с демагогией // Советская Сибирь, 1928, № 111, 15 мая, с. 3.

 

56 Заковряшин А., Ивакин П., Липин С. Программное заявление художников // Настоящее, 1928, № 6-7, с. 3.

 

57 ГАНО. Ф. П-2 Оп. 1. Д. 2658. Л. 3.

 

58 Мятеж против Аиды // Советская Сибирь, 1928, № 289, 13 декабря, с. 3.

 

59 ГАНО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 2658. Л. 6 об.

 

60 ГАНО. Ф. П-18. Оп. 1. Д. 1458. Л. 61.

 

61 ГАНО. Ф. П-18. Оп. 1. Д. 1458. Л. 49.

 

62 ГАНО. Ф. П-36. Оп. 1. Д. 826. Л. 20.

 

63 Советская Сибирь, 1928, № 294, 19 декабря. Цит. по: Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 71.

 

64 Советская Сибирь, 1929, 15 января. Цит. по: Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 74.

 

65 Вот как нужно продвигать музыку в рабочую массу // Советская Сибирь, 1928, № 295, 20 декабря, с. 2.

 

66 Луначарский А. В. Четыре города // Красная нива, 1929, № 14, с. 12—13.

 

67 Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 66.

 

68 Новосибирск // Новый зритель, 1929, № 37, с. 13.

 

69 Рабочие Новосибирска приветствуют создание общества рабочего театра // Советская Сибирь, 1929, № 18, 10 августа, с. 4.

 

70 Советская Сибирь, 1929, 5 января. Цит. по: Ромм В. В. И зазвучала музыка… С. 72.

 

71 Бельский Б. Новосибирск // Жизнь искусства, 1929, № 11, с. 18.

 

72 Сибгостеатр на распутье // Советская Сибирь, 1929, № 102, 8 мая, с. 3.

 

73 Советская Сибирь, 1926, № 111, 16 мая, с. 3.

 

74 Продолжаем обсуждать вопрос о постройке Дворца культуры // Советская Сибирь, 1928, № 166, 19 июля, с. 4.

 

75 Баландин С. Н. Новосибирск. История градостроительства 1893—1945 гг. — Новосибирск, 1978. — С. 105.

 

76 Пролеткульт в Сибири // Советская Сибирь, 1928, № 169, 22 июля, с. 4.

 

77 На днях открывается оперный сезон // Красное знамя, 1930, № 221, 3 октября, с. 3.

 

78 Бельский Б. Предстоящий сезон в Новосибирске // Жизнь искусства, 1928, № 38, с. 9.

 

79 Геращенко В. П. Сибгосопера — первый музыкальный театр Советской Сибири // Художественная культура и интеллигенция Сибири (1917—1945). — Новосибирск, 1984. — С. 88—105.