Я помню хрупкий голос твой…

Я помню хрупкий голос твой…

Стихи

* * *

 

Немного о себе. Я вижу сны,

где я брожу по сумрачному дому,

где я ищу кого-то в самых тёмных

углах. Ищу, чтоб выйти вместе с ним

 

на улицу, где на исходе дня

смолкает птичий гомон, листьев шёпот,

где ветер плач свой обрывает, чтобы

нечаянно не разбудить меня.

 

Где нам стоять в звенящей тишине,

где нас укроет плотным покрывалом

тумана, чтоб я снова потеряла

того, кто был так сильно нужен мне.

 

 

* * *

 

Я помню хрупкий голос твой

с едва заметной трещиной.

Ты медленно унёс его

на край земли. И там

 

ты робко опустил его

к ногам прекрасной женщины,

чем заслужил согласие

и кофе по утрам.

 

Пока вся пыль уляжется

во впадины хрустальные…

Пока весь свет нацедится

в фарфоровую тьму…

 

Пройдёт так много времени,

что все обиды старые,

что все обиды глупые

не вспомнить никому…

 

 

* * *

 

Растёт вязание на спицах.

Темнеет в доме.

Приходит ночь. Тебе не спится.

Ты видишь в тёмных

 

углах таинственные тени –

как чьи-то руки –

ползут стремительно по стенам,

спешат друг к другу –

 

как сеть дорог, извивы речек,

потоки туши –

сплетаться, связываться крепче,

сильнее, туже

 

в тяжёлый узел, паутиной.

Открыты двери.

Из этой маленькой гостиной

уходит время.

 

 

* * *

 

Мне снился сон. Над медленной рекой

стоял туман. И тишина стояла.

И даже одержимый расстояньем,

уставший ветер стих. Вдоль берегов

 

шёл частый дождь. И там, где пелена

редела, бледно проступали дали,

виднелся силуэт. Я угадала,

что это ты уходишь от меня.

 

 

* * *

 

В этом мире заснеженном,

в этом заснеженном доме

пусть всё будет по-прежнему –

кошка лежит в полудрёме.

 

Пусть всё будет, как водится,

будет привычно, знакомо –

смотрит вдаль Богородица

с выцветшей старой иконы.

 

Льются еле заметные

тени. Тоска и истома.

Кто-то медленно-медленно

ходит кругами по дому.

 

Пусть он держит измятую

рукопись стихотворений.

Пусть качается маятник.

И не кончается время.

 

Астрахань