Журнальный мир

Старая кинохроника

Пустой подъезд разгромленного дома.

Кресты бумажные на выбитом окне.

Куски стекла, гора металлолома,

Подбитый танк в солярочном огне.

Мы в старой хронике минувшего столетья —

Коляска брошена и чемодан раскрыт.

Зенитки лупят. Маскировочною сетью

Любимый город от врагов накрыт.

Горячим воздухом потянет из воронки,

В кострище — лишь клочки сожженных книг.

Все нити жизни нынче стали тонки.

За шаг до смерти удлинился миг.

Тела убитых, очередь за хлебом,

Меж стен разрушенных — остатки от кулис.

След самолета разделяет небо,

В театре отменяя бенефис.

Письмо генералу

Приквел к стихотворению Иосифа Бродского

Война, Ваша Светлость, пустая игра.

Сегодня — удача, а завтра — дыра…

Песнь об осаде Ла-Рошели

Зачем придумана война?

Зачем стреляют без испуга?

В штабах на картах цель ясна,

А здесь — лишь грязь и раны друга.

Нам непонятен был расклад.

Ложились карты, как страницы,

По ним шагали в ногу в ад

По мановению десницы.

Звучал по рации приказ

Идти в атаку без оглядки.

Мой танк в степи в грязи увяз,

Ведь кочки лишь на картах гладки.

Я нажимаю на рычаг,

Давлю педаль напрасно газа,

Штурвал кручу, кричу, что враг

Нас уничтожит, как заразу.

Чужой летит уже снаряд.

Отправит нас он к тем воротам,

Где объяснят, что пройден ад

И рай нас ждет за поворотом.

Что поступали верно мы

Благословленные страною.

Погибших на полях войны

Похоронили, как героев.

А рассуждения не для нас,

Сомненья порождают смуту.

Чужой исполнили приказ,

И не нашлось меж нами Брута.

Гудбай, Америка!

Мне снится старый друг,

который стал врагом,

но снится не врагом,

а тем же старым другом.

Евгений Евтушенко

Прощай, Америка! У нас с тобой финал.

Идет борьба давно забытых правил.

Нет рефери, судья судить устал

Нас, стариков, которых Бог оставил.

Прощай, Америка! Я не скажу: «Гудбай»,

Ведь мой язык — лишь для славянских звуков.

Америка — недостижимый рай,

Где жить хотелось для детей и внуков.

Прощай, Америка! Бумажный пароход.

Горит в воде великих океанов.

А те, кто были прежде наш народ,

Читают сводки грустные с экранов.

Прощай, Америка! Врагом стал бывший брат.

Стирают пушки памятные вехи.

Неправы мы? А был ли брат наш прав?

Нас не помирят ни за что на свете.

Прощай, Америка! Прощаться тяжело,

Когда мне бывший друг желает краха.

Кому из нас в своей стране везло?

И кто построит для другого плаху?

Прощай, Америка! Знать, не напрасно рок

Разрушил мост над Беринга проливом.

В своей стране я страшно одинок,

Хоть в ней привык считать себя счастливым.

Клеветникам России

Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому —
я настоящий русский!

Евгений Евтушенко

Я мог бы с Врангелем уплыть на пароходе,

Водить такси, бокалы мыть в бистро,

Всю жизнь мечтать о родине, свободе,

Чтоб не было в России тяжело.

Я мог бы не вернуться после плена

И поступить в издательство «Посевъ»,

Статьи писать о том, что непременно

Снесет режим народ, слегка прозрев.

Меня могли сменить на Корвалана,

К вам отпустить на сытные хлеба,

Но я остался, и писал упрямо,

Когда у вас вовсю пошла гульба.

Я не уехал в годы Перестройки,

Без масла ел в России черный хлеб,

Когда на Брайтоне в бессмысленной попойке

Свой путь заканчивал двадцатый век.

Хоть я не променял на злато лиру

И сохранил достоинство средь бед,

Теперь держу ответ пред целым миром,

А вы — нашли годам потерянным ответ.

И пусть от русской крови — часть в крови моей,

Но ненавистен злобой заскорузлой
Вам ныне русский, как в войну — еврей,
и потому — я стопроцентный русский!