Журнальный мир

Тьма никак не одолеет.

Вечно что-нибудь белеет,

Теплится, живёт,

Мельтешит, тихонько тлеет,

Манит и зовёт.

Лариса Миллер

В современности, полной неизбывной тоски по потерянному прошлому, загубленному настоящему и сомнительному будущему, жизнеутверждающие мотивы «тихой» поэзии всегда звучат по-новому. Стоит только опознать их как поиск средства, которое позволит выстоять против «страха, во тьме перебирающего вещи». Такова поэзия Галины Ивановны Климовской – профессора ТГУ, доктора филологических наук. Поэтесса пришла к творчеству в зрелом возрасте – ей было 60 лет. В это время в жизни Г. Климовской происходит целый ряд значимых событий: защита докторской, рождение внуков, смерть матери, тёти. Это был тот самый рубеж, за которым пережитое объединилось с чувствительностью и любовью к языку – и появилось поэтическое слово.

В 1999 году вышла первая книга стихов Г. Климовской «Светлые аллеи», второй сборник – «В разрыве облаков» – был издан через год, в 2007 году появилась третья книга – «Простые травы». В 2009 году сборник «В разрыве облаков» выдержал второе издание. Пожалуй, этот факт (знаменательный, особенно в случае с малоизвестными поэтами) позволяет выделить именно вторую поэтическую книгу как объект более пристального исследования.

В аннотации к сборнику Г. Климовская пишет: «…эти стихи сложились как сопротивление великому унынию, грозившему поглотить всех нас». Имеются в виду девяностые годы, когда хаос и распад мира занимали умы многих художников. Однако Г. Климовской нет нужды посвящать стихотворения теме всеобщей разрозненности – потому что непорядок должен быть преодолён. В такой позиции явно прослеживается женское желание спокойствия, гармоничного существования на вверенной ей жизненной территории, и в смысловом плане происходит «собирание» мира из простых, мирных, житейских его деталей. Эта установка воплотилась в каждом элементе сборника – от выбора текстов до названия.

Название было взято из центрального стихотворения книги. Действительно главным становится то, что на мгновение можно увидеть «в разрыве облаков» – и в прямом, и в метафорическом смыслах. Важно помнить, что за привычным, унылым или обыденным всегда существует голубое небо, надежда или истина – в этом видится главная жизнеутверждающая идея сборника (и, пожалуй, творчества Г. Климовской в целом):

Но и сейчас, когда такая темь,

Мы знаем, что до часа, до поры

За облаком таятся – вон за тем –

Пресветлые лазурные миры…

Почти все стихотворения названы по первой строке: таким образом создаётся впечатление, что сборник составлен из отрывков текста, принадлежащего одной лирической героине.

Стихотворения из цикла «…из какого сора…» не напрасно поставлены в сборнике первыми: таким образом, через переосмысление слов Ахматовой, с самого начала задаётся взгляд героини-поэтессы на природу поэтического творчества. Стихи рождаются не из сора и мелочей, а в результате непрекращающейся работы «внутреннего горнила», в котором переплавляются «все впечатленья снов и бытия». В одном из интервью Г. Климовская признаётся: «…у них [у стихов] есть секрет. Весь свой прежний жизненный опыт я превратила в театр, всё пережитое, передуманное предстаёт как будто за цветным бликующим стеклом»¹. Поэзия по сути – это всё мысленно обработанное, до конца осознанное и завершённое; поэтическая форма – это «золото», «цветная глазурь», достойное оформление для переплавляемых в душе впечатлений. Поэт наделён особенным взглядом: всё, что он видит и чего касается, само собой сплетается в единое полотно, «кружево слов», превращается в память о моменте: «Ещё живые впечатленья / Уже становятся стихами».

Для лирической героини существует только одна поэзия – та, которая принадлежит «светлой поверхности жизни». Всё негативное, надрывное, горестное остается за её рамками (или только как тень-намёк): «подоплёки» и «изнанки» жизни «не рифмуются с золотом слов». Поэтому поэзия заключает в себе проявления лучших качеств человека:

И вот мои деянья и слова

Порой темны, как пятна на Луне…

И лишь в стихах намечено едва

Всё, что на той, обратной стороне…

Эта мысль даёт представление о том, какие произведения мы найдём в сборнике, и говорит об их характере – «тихом» и светлом.

Стихотворения следующего цикла – «Грибные песенки» – прекрасный пример таких стихов. Трогательные, тёплые – их можно считать чем-то вроде детских воспоминаний: на это указывает само слово «песенки», вынесенное в заглавие. В этом цикле продолжается мысль о тесной связи души и рождающегося поэтического слова, и теперь в эту связь включается один из самых главных источников впечатлений – природа: «Пусть первою строчкою будет / Вот эта тропа в разногрибье». Лес для героини – «сень хвойных колоннад», а грибы названы ею «шедеврами кисти и резьбы» – в этих определениях выражается сказочность, которая может быть видна не всем («Ах, грибы… Ну что ж, грибы…»). Мир природы для неё, по некоторым причинам, – совершенно особенный мир. Возникает тема умиротворения души через контакт с природой: «Два-три часа в лесу – как долгий миг / Свободы от докук всех человечьих». Эта тема будет дополняться и развиваться в стихотворениях последующих циклов – на протяжении всего сборника:

И вот, когда дышу едва,

В погоне за живой водою

Сбегаю на часок – на два

В посёлок дачный за рекою.

Для героини обыкновенный посёлок с его по-своему налаженным бытом – место гармоничного существования человека внутри природных пространств. Прикосновение к ним – это всё равно что прикосновение к универсуму:

Так славно замереть на полчаса,

В речной прохладе стоя по колено,

Объяв глазами небо и леса,

И осознать вдруг: вот он, центр Вселенной…

Луга, тополя, лесные тропинки – лирическая героиня ищет в них ответа («Глазам и лёгким нашим на потребу»), стремится обрести в них покой («Спускаясь по скользкому склону»). Она видит в природе неисчерпаемый источник прекрасного, беря «уроки красоты» – так человек имеет возможность находиться выше «житейского коловращенья». Урбанистическая среда, напротив, лишена спокойствия: в ней нет места созерцательности, ценность моментов жизни становится неочевидной. Поэтому героиня стремится на границу с природным пространством (городские пустыри – «оазис птичьей тишины и простоты») и специально идёт по дороге через «запустенье, унынье и жуть», чтобы увидеть «леса и обские просторы». Этот мир становится местом отдыха от того, что «наверчено» в человеческом обществе, и внушает надежду на преодоление жизненных неурядиц (цикл «Хорошо летом за городом»).

Несмотря на стремление лирической героини к единению с природой, она остаётся недоступной, потому как человек не имеет права «потревожить этот мир покоя». Привычная жизнь уже мало мыслится без города – вырываться из него возможно лишь иногда, и небесная «мастерская» закрыта для человека:

На те вон дальние боры

Глядеть, часов не наблюдая,

Следить, как дивные миры

Горят, горят – и потухают…

Природное непостижимо, однако не только словом можно схватить его отдельные моменты: «в сейфе памяти» «бытие сохраняется впрок» – этой теме посвящён цикл «И ныне, и присно». Память позволяет и запечатлеть настоящее, и постигнуть прошлое – своё и других людей:

Нет тех домов и судеб их продленья…

Лишь я, потомок поздний, вспомню вскользь

И всю их жизнь, и миг её последний…

Лица, события, пространства воссоздаются и оживляются памятью, вновь вписываясь в контекст настоящего: «Они нуждаются во времени моём, / Чтобы самим побыть ещё немного…» Так преодолевается и «давнишняя тоска» по ушедшим: достаточно лишь посмотреть на «лица, глядящие нежно со стен» или увидеть собственное отражение в зеркале, которое напомнит о близких.

Память оживляет и когда-то пережитые любовные чувства (циклы «По любви поминки» и «Немилая весна»). В прошлом они были драматичны, но теперь, очищенные и заживлённые временем, они стали дороги героине как напоминание о существовании, полном чувственности: «И, может быть, ещё, хоть еле-еле, / прогулок наших там заметен след…» Связь людей, однако, не может быть абсолютно тесной – они перестают быть собой, растворившись друг в друге:

Мы перешли опасную границу

И забрели в неведомую глушь

Взаимных душ, чтоб там и заблудиться.

Границы чувства легко размываются, и чувство может легко поменяться на совершенно противоположное, неизбежно приведя к разрыву («и нечем покрыть эту карту: враги»). Потому чувства часто «мнимы», «мимотекущи», и лишь время способно «отрезвить». Трезвость или, вернее, зрелая уравновешенность – это одно из главных качеств творчества Г. Климовской. Любовная и (по большей части) философская лирика (разделы «Се ля ви…», «Философские тетради», «И ныне, и присно») имеют характерную особенность: поэтесса не допускает пафоса и дидактичности, элегические интонации всегда корректируются с помощью самоиронии. Нет исключительно радостного и исключительно горького: для лирической героини в череде постоянных ошибок, заблуждений и прозрений и состоит ход времени, в этом – закономерность человеческого существования, где «с каждой жизнью всё сначала: «вода и хлеб – и мухомор».

Несмотря на то, что многие и многие горести могут наполнять жизнь человека в неспокойном течении времени, лирическая героиня всё же находит залог душевного равновесия:

В затрапезе судьбы –

Одним согласьем с ближними

Счастливой можно быть.

Позиция примирения с жизнью и окружающими напоминает ещё о двух важных, по мнению лирической героини, качествах. Одно из них – приятие мира, в котором человеку уже дано всё, что требуется для равновесия: «И солнышко на месте – / Над самой головой. / А ночью – выйдет месяц… / Чего ж ещё, друг мой?..». Второе качество – умение ценить своё место на земле, а значит, и всё, что есть вокруг: «И вот на любого из нас / Приходится уйма народа, / Нам свой уступившего шанс». Взгляд на мир, когда «душа ласкает каждую деталь», есть пример близких отношений с действительностью, при которых человек ощущает себя вписанным в её текст. В этом ключе интересен раздел «Литературные мечтания»: в каждом его малом четверостишии содержатся аллюзии на произведения русских классиков в зависимости от раскрываемой темы. Так, стихотворения Пушкина и Лермонтова упоминаются в связи с надеждой на светлое, строки из Аксакова, Чехова – когда затрагивается тема «русскости» и малой родины, строки Пастернака и Бунина – к теме любви.

Последний раздел – «Маленькие баллады» – меняет интонацию сборника на более мелодичную, а настроение – на более созерцательное. Это баллады без коннотаций романтизма – скорее, как произведения музыкального жанра, повествовательно-картинного характера. Они, как некий итог, отражают основные тематические пласты сборника. Ценность памяти утверждается через историю семьи («И вот от напастей и бедства, / От взора лихого судьи / Спасаюсь я мысленным бегством / На борт этой вечной ладьи» («Манефа, Александра, Фелициата») и детские воспоминания («Шампиньоны», «Одуванчиковый год»). В «Балладе о непогашенных фонарях» логическое завершение находят темы красоты и смысла творчества: лирическая героиня – «кружевница бессрочная» – плетёт «кружева слов» потому, что «…красота, если честно, / Должна быть и пользы не без». Наконец, своеобразным заключением раздела и сборника в целом становится «Баллада о жизни на холме»:

Есть счастье такое, поверьте,

Дороже богатств и ума:

Всю жизнь от рожденья до смерти

Прожить на вершине холма.

Жизнь на холме – это метафора возвышения над повседневностью. Гармонизация своего существования позволяет человеку находиться – словно на холме – над плоскостью города-мира, который остаётся «как будто в ладонях» внизу, «зелёный и белый», лишённый чего-либо безобразного или горестного. И небо, и идеал (имплицитная идея Бога), сокрытый где-то в разрыве облаков, становится ближе, ход времени – отчётливей, «ночная тьма» и печали мира – прозрачней. Это всё, что нужно, чтобы жить в ладу со своей душой.

Осознание целостности собственного «я» и единства с миром (прошлым и настоящим), осознание своей «светлой стороны», на которой хранится всё самое лучшее и ценное – вот что предлагает Галина Климовская читателям для преодоления «великого уныния». И к этому обязательно стоит обратиться – в своё время.