Закадровый текст

Закадровый текст

Актерские байки

«Малина в шоколаде»

…Я так не договаривался! Пошел уже мой третий питерский месяц, а съемок как не было, так и нет. А жить на что? Зарплата с гулькин нос (даже в сравнении с новосибирской), за съемное жилье плати, харчи дорожают… На работе приятель успокаивает: ты не дергайся, главное, веди себя так, будто у Алексея Германа седьмой год снимаешься, а деньги будут! Сам он, кстати, у него седьмой год и снимался — Ярмольника подменял в массовках. При этом мнимому Ярмольнику платили прилично — из уважения к личности, скорее всего. Или во избежание скандала: не дай бог, узнает, что за его тень выплачиваются гроши — себе дороже! Так что дублер чувствовал себя тоже немного Ярмольником и держался со всеми слегка надменно. Ходил, так сказать, «в шоколаде».

И у тебя все с годами наладится! — снисходительно похлопывал он меня по плечу.

Ага! У двоих моих знакомых уже наладилось — плацкартой домой поехали. Да и то на плацкарту родители выслали.

Есть у меня дружок-однокурсник, Сашка Ильин, тоже в «Трудно быть богом» снимался. Не семь лет, правда, а три. Герман его увидел, утвердил и запретил стричься-бриться в ближайшее время. Ну, время идет, растительность густеет, все более и более делая его похожим на снежного человека. Ролей в театре все меньше, снимать в кино прекратили…

В первый год дважды его из Москвы в Питер к Герману вызывали на «грим ноги». Натурально! У него на ноге какая-то страшная язва должна была быть, вот над ней и работали. Платили как за съемочный день, все честно. Потом и про язву забыли. В театре перевели на ставку пониже — выходил-то он теперь на сцену раз в месяц в «Аленьком цветочке», чудище изображал. Даже хвастался мне: «Я после спектакля костюм сменю и сразу домой — разгримировываться-то не надо!» Утешение, между нами говоря, слабое. И вот как-то Саньку предложили роль, от которой нельзя отказаться. Звонит он на «Ленфильм» ассистентке: так, мол, и так, разрешите побриться… А та ему: «Да ради бога! Ваш эпизод еще два года назад сократили!» Ей-богу, не вру! В кино так: нужен — из-под земли достанут, не нужен — так и не вспомнит никто!

…С жильем я поначалу в Питере устроился так: с молодым артистом, тоже театральным новобранцем, сняли две комнаты в большой квартире — по 200 евро с носа (питерцы уже тогда сильно тяготели к Европе). Чуть меньше этой суммы мне положили оклад в театре, так что приходилось докладывать с «колесных». Парню помогали родители-москвичи, а мне грел карман остаток проданной в Новосибирске машины. Но деньги — это такая грелка, которая имеет тенденцию к быстрому охлаждению. В общем, стало холодать… тут просится продолжение народной присказки, но не в моем случае: поддашь — вообще замерзнешь!

В каждом театре висят десятки приглашений на кастинг — это вроде бы как пробы на роль. Но ходить на кастинги среди театральных актеров не принято: пусть продюсеры сами приходят и смотрят их в спектаклях. Объявления же рассчитаны на новичков и лохов, которые сами бегают по театрам в поисках работы. Я же оказался и тем и другим в одном лице: выбрал название проекта позабористей, уложил в папочку фотографии получше и двинулся за своим счастьем.

Долго бродил по полутемным коридорам — искал на дверях заветную табличку… Вот она, родная! Двенадцатисерийный детективный фильм «Малина в шоколаде»! Шустрая девица, быстро выспросив обо мне, предложила эпизодическую роль охранника за 70 долларов. От подобной суммы мне даже слегка подурнело, поэтому я моментально дал добро.

Завтра к 10 утра по такому-то адресу, — щебетала девица. — Съемки будут проходить в кафе, но на самом деле это столовая. Будет ограбление. Грабить будут коробку с конфетами «Малина в шоколаде», где в шоколад вместо малины будут закатаны брильянты. Ваш персонаж при виде грабителя бежит прятаться в подсобку, несмотря на должность … На месте вам все объяснят подробней. Подпишите договор.

Боже, думал я, возвращаясь домой, как на самом деле все просто! 70 долларов — это как раз треть моей зарплаты! За день! Вот так и начинается «жизнь в шоколаде»!

К 10 часам я, одетый в форму охранника и припудренный гримершей, занял свое место на съемочной площадке. Часа два пришлось просто посидеть, ожидая начала съемочного процесса. Последнее, почитай сотое предупреждение: по команде «Мотор!» никому в камеру не смотреть! Наконец команда: «Мотор!» И началось…

Все, кроме главного героя, были набраны из массовки. И все тут же уставились в камеру, будто желая там посмотреть еще не снятую «Малину в шоколаде». Пялились туда все, но режиссер почему-то сосредоточил свой гнев на моей персоне. Я стерпел, понимая, что следующего дубля у меня может и не состояться. Выдернут кого-нибудь из толпы и посадят на мое место.

Моя сдержанность принесла результаты. Я опять сидел на своей табуретке. Опять: «Мотор! Начали!» В следующем дубле при виде бандита мой персонаж со страху прикрыл лицо книгой, которую держал на коленях. Это была моя придумка: ведь что делает охранник на работе? Либо телик смотрит, либо читает. Телика в столовой не было, поэтому я достал книгу своего дружка Сашки Черешнева. Совсем свеженькую. Я у него перед отъездом выпросил. «Танец живота», кажется, называется…

Когда в очередной раз вбежал грабитель, вместо того чтобы кинуться в подсобку, я присел и прикрыл лицо книжкой. А на обложке-то суровая физиономия Черешнева и его фамилия на весь разворот. Думаю, сделаю своему приятелю дармовую рекламу на всю страну!

Куда там! Орали все: режиссер, оператор, ассистент… Будто если из «Малины в шоколаде» и не выйдет шедевра, то только потому, что я «Танец живота» народу показал. Хотя «Танец живота» — не в пример «Малине…» — вполне добротный детектив…

…С гонораром меня нагрели наполовину. Вроде как из-за меня много лишних дублей пришлось делать… Но вечером, возвращаясь с этой так называемой работы, я все равно чувствовал себя страшно счастливым: моя жизнь в кино началась! И потом, 35 долларов за день — это вам не 35 рублей…

Человек из свиты

Я, конечно, детально не подсчитывал, но по скромным прикидкам в Москве около 500 «актерских» агентств. Крупных около сотни, остальное — мелочь, однодневки. Но плодятся! Дело-то уж больно выгодное и ни к чему не обязывающее.

Появляется, например, объявление в Интернете приблизительно такого рода: актерское агентство «Звезды Москвы» объявляет о наборе актеров для крупномасштабного телепроекта «Алмазы Сибири»! Часть съемок будет проходить в ЮАР! Желательно иметь загранпаспорта! Заполните анкету, отошлите ее на указанный адрес и, если вы нам подходите, мы вас вызовем! И тысяча претендентов шлет свои данные, а через неделю получает вызов — нужны все…

В этой толпе профессиональных актеров может быть человек пятнадцать — все они в столице не больше пяти-семи дней, некоторые ночуют на вокзалах за неимением жилья и денег: приехали из далеких провинций с уверенностью, что пару недель как-нибудь перекантуются, а там уж и хорошие зарплаты пойдут. Остальные претенденты — откровенные придурки, полагающие, что рождены для сладкой жизни и для этого нужно просто вовремя попасть в объектив.

…Прибываешь по адресу в офис — тебя любезно встречают, предлагают чай-кофе, подводят к гримеру (так как необходимо сделать портфолио для продюсеров, ведь предстоит еще отбор на главные и эпизодические роли), просят внести деньги за работу фотографа и расходные материалы, щелкают дорогим аппаратом: поверните голову, поднимите подбородок, улыбнитесь… все! Сессия закончена, ждите вызова. К вечеру «агентство» сворачивается, рассчитывается за аренду помещения и растворяется в «резиновой» Москве. А особо наглые могут еще позвонить и потребовать перевести деньги на билеты в ЮАР… Но это не агентства, это откровенные жульманы.

Есть и официальные предприятия, зарегистрированные и даже платящие какие-то налоги: многие люди после неудачной кинокарьеры пришли в этот бизнес в надежде подзаработать на более удачливых коллегах и имеют солидную картотеку профессиональных актеров. Главное преимущество таких агентств — связи: они в курсе, где, когда и на какой проект проходит сейчас кастинг, и, имея большое портфолио, вываливают перед директором по кастингу кучу фотографий — выбирайте! Кое-кем могут и заинтересоваться — особенно если лицо покажется знакомым: вызовут на пробы, повертят так и эдак и утвердят.

Оп! — и агентству пошли проценты: за каждый съемочный день актер отдает от 20 % и до… Ведь при подписании договора обычно сначала не торгуешься — сколько дадут, тому и рад.

Но есть и серьезные агентства — зачастую к ним обращаются сами кинопроизводители и просят сформировать актерский состав на тот или иной проект. Быть на учете в таком заведении не зазорно даже «звездам», хотя у большинства «звезд» — персональные агенты, которые решают все проблемы своих подопечных вплоть до бытовых. Одна моя знакомая «звезда» хвасталась:

Выбили мне в Нижнем челюсть в кабаке… Три часа ночи, я пьяный, один, ничего не соображаю, при этом челюсть болит жутко — думал, сломали! А вся киногруппа в гостинице, которую я и найти не могу… Набираю номер своей агентши в Москве — и через двадцать минут я в больнице, сплю в отдельной палате сладким сном, а челюсть поставлена на место ее постоянного пребывания…

Я к тому времени тоже начал задумываться о собственном агенте, поэтому и советовался со знатоками. История с челюстью мне особенно понравилась — у самого кости не железные, мало ли что…

Вообще, найти своего агента — дело непростое. И не потому, что выбор невелик, — просто агенты любят «звезд»! На них всегда и спрос есть, и ставки у них высокие, следовательно, агенту тоже идет хороший процент. Ну а если тебя в киномире не знают и тариф у тебя мизерный, то никто возиться не станет…

Мне как-то повезло — уж не знаю даже, кого и благодарить: случай, судьбу или ангела-хранителя… Меня заметили и стали приглашать на приличные роли, и соответственно стала расти моя цена. В связи с этим расскажу один случай.

…Звонит мне новосибирский артист, который на тот момент тусовался в Москве уже пару-тройку месяцев, но имел за это время только один съемочный день в «групповке». («Групповка» — это маленькая массовка; понимаете, не масса, а группа, и платят чуть больше, чем массовке, — рублей 500—800; при этом прошу учесть, что смена на съемках длится 12 часов!) Парень он интересный, яркий, колоритный, да и артист неплохой, а вот поди ж ты — не пошло пока! Денег искал на обратную дорогу. Сидим мы с ним обедаем.

Старик, ты молодец! — похлопывает он меня по плечу. — И в театре знаменитом работаешь, и в кино мелькаешь. Ставка съемочная у тебя, поди, заоблачная!

А я как раз накануне снялся в эпизоде в одном из сериалов: роль небольшая, один съемочный день, но я надавил на продюсера мизерностью своего участия, начал сомневаться в целесообразности, туда-сюда… И вдруг он мне обещает в конце смены 500 баксов! А до этого мой максимум был 300…

И вот я, небрежно пережевывая котлету, на вопрос о ставке отвечаю: мол, 500 долларов. Возникла пауза, после которой мой товарищ разочарованно протянул:

А почему так мало?

Мало ему! Он что, где-то больше имел? В Голливуде? У него месячная зарплата была в три раза меньше названной суммы! И вот тебе — мало! Наслушаются, насмотрятся черт-те чего…

С чужими деньгами у человека в голове вообще творится всякая чертовщина: скажешь ему, что твоя ставка 500 баксов в день, и он тут же в уме помножит ее на количество дней в году! А после этого смекает, сколько у тебя можно попросить до лучших времен. Если они наступят… А то, что у тебя за год было только три съемочных дня, им в расчет не берется.

…Как-то звонят мне из агентства, с которым я в то время сотрудничал, и приглашают на пробы. Я уже давно без работы, скоро расчет за квартиру, и эти съемки мне — чисто подарок!

Прибыл на «Мосфильм» в указанное время по указанному адресу — в офисе, вальяжно забросив ноги на стол, расположился молодой человек с бородкой, а за соседним столом дама стучит по клавиатуре компьютера.

Я сел напротив вальяжного. Он долго разглядывал меня, потом спросил: «Вы кто?» — Я ответил. — «А кто вас сюда приглашал?»

Вальяжный сразу стал меня раздражать уже хотя бы тем, что не снял ноги со стола. Я посчитал про себя до десяти и ответил: агентство такое-то сказало, что вы ждете меня на пробы. Парень коротко рассмеялся: «Дорогой мой, пробы закончились два дня назад, и актеры на все роли набраны». Я поднялся, двинулся к двери, но женщина за компьютером решила вмешаться:

Валера! Там еще нужен человек в свиту секретаря райкома. Роль, правда, без слов, проходит как «групповка»…

Я опять начал считать, но остановился на «раз, два» и открыл рот:

Если вы мне предлагаете роль «человека в свите секретаря», то самого секретаря, вероятно, Джек Николсон играет? Что, уже дал согласие? Кстати, почем у него съемочный день? Я согласен на половину его ставки! Может, пересмотрите утверждение?

Фильм назывался «Назад в СССР», и я сыграл-таки в нем секретаря райкома. А в главной роли был Маратик Башаров, которого в мой первый съемочный день мы ждали к девяти утра, а дождались к шести вечера — с собой у Маратика была батарея вина, пара ведер шашлыка и бездна обаяния! Его сразу все простили, как принято прощать в таких случаях всех «звезд», дали понюхать нашатыря, и мы даже успели снять какую-то коротенькую сцену.

…Шашлык на огне Марат вертел сам, и мясо получилось удивительно вкусным, вина было море — отличное сухое, испанское; стояла теплая майская ночь, небо было набито яркими звездами, и мне даже на какие-то минуты показалось, что жизнь налаживается…

Апостол

«Ментовские войны» — сериал, после которого я приобрел… не скажу популярность, но вполне конкретную узнаваемость.

Позвали меня туда на небольшую рольку бывшего криминального авторитета, а ныне уважаемого бизнесмена Петра Сергеевича по кличке Апостол. Дело было весной, когда я уже окончательно решил попрощаться с Питером и перебраться в Москву — просто в надежде пристроиться хоть куда-нибудь… Невозможно, думал я, чтобы мной не заинтересовался ни один театр! Я только год как стал «человеком без прошлого», и отголоски былых амбиций еще давали о себе знать.

«Человек без прошлого»… Трудно объяснить… Еще вчера ты был полноценной личностью, набитой предыдущими годами жизни под самую завязку: друзья, враги, дети, бывшие жены и нынешние любовницы, достижения и огорчения в работе (в моем случае — зрительский успех и признание), родной город, «где от привычки улыбаться беспрестанно крепчает кожа на лице»… И вдруг все это исчезло! В Москве и Питере не было людей, с которыми бы меня связывало общее прошлое. Знакомые, конечно, были, но ты быстро понимаешь, что настоящего, полноценного прошлого у тебя с ними нет. Через полчаса общения с таким человеком становится ясно, что все темы для разговоров исчерпаны.

…Была, правда, у меня в рукаве козырная карта. Когда я в 1970-х гг. начинал работать в Томске, почти одновременно со мной в театре появился Саша, выпускник Иркутского театрального. Описать его внешность трудно, скажу только, что он был красив натуральной мужской красотой. Даже слегка ненатуральной — ресницы его были чуть длинноваты для мужчины. Но девушкам так не казалось. Они ходили за ним гурьбой. Не за известным спортсменом или знаменитым артистом, а просто за этой красотой. Как мы, мужики, бывает, нет-нет да и пройдем за понравившейся женщиной лишнюю пару десятков метров, пока не опомнимся и не свернем в нужном направлении. Но томские девушки, столкнувшись с Сашей на улице, свернуть уже не могли — так и шли за ним, пока Саша не исчезал за какой-нибудь дверью.

Парень он был неплохой, но с одним существенным недостатком: на сцене вся его неземная красота пропадала и он становился артистом обыкновенной внешности и невысоких способностей. Перенеси его тогдашнего в наше сериальное время — и Сашка ходил бы обвешанный всевозможными наградами за выдающийся вклад в отечественный кинематограф и назывался «звездой». А тогда сериалов не было — главный режиссер в конце сезона просто сказал, что не видит для него ролей в будущем, и предложил подумать об увольнении. Была такая хорошая традиция в провинциальных театрах — перед окончанием сезона беседовать с каждым членом труппы и говорить о перспективах…

Саша уволился из Томского театра и уехал в Ленинград, где благополучно затерялся. Но лет через двадцать, при встрече с еще одним персонажем из прошлого, я вдруг узнал, что Саня-красавчик по-прежнему в Ленинграде — живет и процветает, являясь к тому же директором киностудии. Не «Ленфильма», конечно, но тоже ничего себе. В доказательство «персонаж» показал его визитку, а узнав, что я собираюсь в те края, передал ее мне в безвозмездное пользование.

Вот этот джокер и был до времени скрыт у меня в рукаве, а поскольку деньги кончались и не предвиделись — ролей в кино никто не предлагал, — пришла пора предъявить его миру… Предварительно созвонившись и сдержанно выразив радость от предстоящей встречи, я приехал на студию. Секретарша предложила подождать на диванчике у окна.

Я ждал минут сорок. За эти минуты возникало, конечно, несколько раз желание встать и уйти, хлопнув дверью! Было договорено на определенное время, прошел уже почти час! Но, с другой стороны — человек на работе, у него может быть важный посетитель…

Наконец тренькнул звонок и секретарша пригласила меня в кабинет. В кабинете не было никого, кроме моего старого знакомца — лысого как колено и удвоившего свой вес.

Я огляделся: чем он занимался тут, пока я ждал за дверью? Чистый стол — не считая кофейника, чашки и фотоальбома… Телефонного разговора из-за двери тоже не доносилось, я бы услышал… Значит, он просто тупо сидел, пил кофе, пялился в окно или разглядывал фотографии, отсчитывая время, за которое я успею почувствовать его значимость и свою ничтожность?

Мы приобнялись и похлопали друг друга по спинам, выражая восторженное недоумение по поводу нашей внешности, на которую не влияет время.

Старик, извини, но у меня буквально пять минут — дела!

Но я уже и так понял, что пяти минут будет достаточно. Я задал только один вопрос: нет ли для меня работы? Он ответил очень охотно и развернуто: работы, мол, на студии много, снимается сразу несколько проектов, но за них отвечают режиссеры и продюсеры, которых интересуют лишь медийные лица. А тебя же никто не знает, старик… Но! Если у тебя полный швах, могу предложить должность ночного сторожа. И при этом можно калымить — по ночам мыть машины… Я сказал, что подумаю.

Закончив деловую часть разговора, Александр (кажется) Николаевич раскрыл альбом и начал тыкать пальцем в фотографии: вот я с женой и ребенком. (Я не понял, кто из них кто.) Чудная девочка, в шестой класс пошла. А в коляске — наша меньшая, ей год всего. Это мой загородный дом. Третий этаж цокольный… Вот мои двое парней от первой жены, сами уже родители. А вот…

Саня, — извинился я, — мне на репетицию надо. Да и пять минут уже прошло. Созвонимся…

…Как говорится, не «очко» меня сгубило, а к одиннадцати туз… Рукава мои были пусты, но ведь волка ноги кормят! «Выкаабкаемся», как говорил артист Альберт Дорожко, подражая Ленину в спектакле «Большевики» на сцене «Красного факела». И выкарабкались!

Однажды небесным громом раздался звонок со студии «Панорама» — и мне предложили эпизодическую роль Апостола. Как раз снимался второй сезон сериала — первый прошел с большим успехом и инвестор решил этот успех развить. Согласитесь, сериал не из худших, и в первую очередь это заслуга Инны Шлионской, директора проекта по кастингу. Найти Александра Устюгова на роль Шилова — большая удача! Собственно, он и задает тон всему фильму, а прекрасно подобранная к нему компания актеров закрепляет успех. И, конечно, главный сценарист Максим Езупов, будучи в свое время начальником городского «убойного отдела», такого насмотрелся, что железно убедителен в своих историях: кажется, все, что мы видим, списано с натуры. Короче, сериал начал свою долгую жизнь, по дороге прихватив с собой и меня. Отснявшись, я думал, что попрощался с ролью навсегда, но мой персонаж заинтересовал сценаристов и продюсеров и продолжил свою жизнь в следующих шести сезонах. Работать было интересно, хотя бесконечные поездки из Москвы в Питер на съемки изматывали.

…Телесериал — такой жанр, что, как бы ты ни упирался, он потихоньку выдыхается. Вот и «Ментовские войны» стали разнообразить фильмами спин-офф*. И вдруг — на тебе! Спин-офф «Апостол»… Снимать будет Павел Мальков, режиссер первого сезона «Ментовских войн», — отлично, парень в теме! Действие переносится в Москву, под фильм создана специальная студия, не придется даже в Питер мотаться — еще лучше!

Сценарий незамысловатый, но приличный: на протяжении всех сезонов Апостола сопровождает начальник личной охраны — старый товарищ и верный человек Олег Нагорный. А в нашем спин-офф этот верный человек предает своего шефа и даже устраивает на него несколько покушений, но законы жанра каждый раз спасают герою жизнь. Мотивы такого коварства не очень убедительны, но хотя бы понятны: быть всю жизнь на вторых ролях, когда нутро тебе подсказывает, что ты премьер, не очень-то комфортно (последние десять лет я и по себе это чувствую, тяжеловато это, я бы сказал) — и вот подворачивается случай… А у Апостола к тому времени объявилась дочка, и он счастлив: одинокий человек обретает семью, делает дочь единственной наследницей и все дальше уходит от общих дел. Но если устранить отца, то миллионы у девчонки забрать — пара пустяков… Ну и в таком духе. Сериал же…

Но перед началом съемок я вдруг узнаю, что у меня меняется партнер. Как так? Выясняется, что у постоянного исполнителя этой роли на выпуске спектакль, заменить его некем и в этом случае съемки придется задержать на неделю. Господи, неделя! Что она решает? Но только что созданная кинокоманда думает иначе: какая, к чертям, разница, кто там начальник охраны? Сюжет-то остается!

И вот вместо верного и проверенного товарища, моего ровесника, рядом со мной появляется молодой волчара с хищными манерами, при виде которого не остается никаких сомнений, кто главный злодей. А фильм-то только начался! Но зрители уже интригу раскусили, и только старый дурень Апостол совсем ослеп и доверяет мерзавцу — будто это Олег Нагорный из предыдущих серий…

Съемочный период по плану был рассчитан на четырнадцать дней. Маловато, конечно, на полтора часа экранного времени с трюковыми сценами… А через несколько дней режиссера Пашу Малькова вообще убрали, а на его место поставили линейного продюсера с режиссерским образованием. Этот молодой энергичный парень лет тридцати сказал, что в отснятых сценах мало динамики, экспрессии и вообще работа шла очень медленно, а вот теперь будем трудиться по-стахановски: то есть если мы снимали за день пять минут, то теперь норма будет — десять.

Когда этот линейный режиссер начал рассказывать, что и как мой персонаж должен делать в кадре, я спросил его: а вы вообще этот сериал видели? Оказалось, что нет. Так вот, говорю, мой герой существует на экране уже семь лет и не может поступать и реагировать так, как вы предлагаете, и делать вид, будто в предыдущих сезонах играл его брат-двойник. Это не мы его придумываем сейчас! Он уже состоялся и живет своей жизнью…

Так, во взаимных противоречиях, мы и продвигались к финалу. Фильм изначально хотели назвать «Старые волки», но так как остальные «волки» сильно помолодели, он вышел как «Апостол. Отцовский инстинкт».

…В нашем деле самое сложное — понравиться близким родственникам. Мама так и не успела как следует разглядеть меня на экране. Даже жаловалась:

Борька звонит, орет: «Включай телевизор, Толяна показывают!» Я бегом к пульту, щелк-щелк, пока найду нужный канал, тебя уже нету… Ты там скажи им, чтоб тебя подольше на экране держали, а то мать не успевает посмотреть!

Братья лет двадцать с иронией присматривались к моей сценической деятельности. А как еще можно смотреть на пацана, которого они знают с пеленок и которого столько раз лупцевали по поводу и без? Но по прошествии указанного времени они таки признали за мной право выходить на сцену и появляться на экране.

Мой старший брат Витька, поклонник сериала, орал в бешенстве: «Кто одел Апостола, по сути миллиардера, в пальто из секонд-хенда? Ты в нем на бомжа похож! Кто держит в гараже, при наличии таких денег, машину, которая полчаса не заводится и разваливается на ходу? Кто там у вас продюсер? Ну нельзя же все украсть и еще при этом пытаться снять фильм!»

Машина «Джип-Чероки» и вправду была старенькая, купленная за двадцать тысяч, как хлам, у нее и вправду на ходу отвалился кусок бампера…

Хотели переснимать, но пожалели время — убедили друг друга, что зритель будет считать, будто бандиты, преследующие машину, отстрелили у нее маловажную деталь. Просто у этого агрегата на съемках главной функцией было упасть с обрыва и утонуть. Не топить же новую машину! А брат все переживал, что из-за этой ерунды зритель упустит гениальность исполнения роли главного персонажа…

Потом фильм доделывали-переделывали, досъемывали-пересъемывали и в конце концов вместо декабря сдали заказчику в мае. Затем пошли какие-то терки с каналом: то ли сговориться по деньгам не могли, то ли были какие-то внутренние причины, но фильм так и не прошел по НТВ, о чем я, конечно, жалею — несмотря на все недостатки, на фоне идущих по каналам телеисторий он все равно смотрелся бы вполне прилично. Интернет это доказал, собрав около двух миллионов просмотров и положительных откликов…

Фильмом «Апостол. Отцовский инстинкт», по существу, и закончилось мое участие в долгоиграющем телепроекте. Оно, может, и правильно: у всего есть начало и всему должен быть конец. А фильм, глядишь, еще и вынырнет на каком-нибудь канале. Поживем — увидим…

Три маршала

«Воинская» карьера в кино у меня случилась неровная, но головокружительная: после охранника я сразу получил капитана, потом майора, полковника и, наконец, сразу маршала! Маршал — это что-то, даже в кино! Когда на тебе такие погоны, пусть и бутафорские, ты чувствуешь себя как-то значительнее и режиссеру уже неловко на тебя прикрикнуть…

В фильме «Десантный батя» нас, маршалов, сразу в одном кадре случилось трое: Лев Прыгунов (с сердцем Бонивура), Владимир Коренев (человек-амфибия) и я — охранник из «Малины в шоколаде». Вот такая насмешка судьбы. Причем я там у них чуть ли не за старшего — во всяком случае, в центре нашего группового портрета именно я. Оба моих партнера оказались изумительными рассказчиками, и слушать их истории о знаменитых фильмах и легендарных артистах было сплошным удовольствием.

…Снимали сцену в штабе Московского военного округа. Естественно, в воскресенье, когда там народу поменьше, но тем не менее любопытных вокруг толпилось предостаточно. Недалеко от нас, в курилке, небольшой толпой крутились дежурные офицеры, для которых и процесс съемок, и возможность посмотреть на знаменитых артистов (даже я к тому времени благодаря «Ментовским войнам» набрал кой-какую популярность) были исключительной редкостью. Наше обмундирование давно не соответствовало действительности, так как дело в кино происходило в 1960-х гг., а на дворе стоял уже XXI век. Конечно, века никогда не стоят, они всегда идут, но идут так тихо, что кажется, будто они стоят… Офицеры топтались, курили и посмеивались над нами, бывшими сержантами и рядовыми, вырядившимися в высшие армейские чины.

Я тоже решил покурить и направился в их сторону. Кто-то поздоровался, кто-то попытался отпустить шуточку в мой адрес… Я прошел еще несколько шагов вперед, потом вернулся и внимательно посмотрел в их лица. С лиц сбежали улыбки и ощущение вольницы… Я помолчал немного, а потом произнес негромким голосом:

Я что-то не понял, разве дисциплина в штабе отменена?

Офицеры вытянулись в струнку и хором отчеканили: «Никак нет!» Я еще несколько секунд подержал их в этом состоянии, потом двинулся в прежнем направлении, коротко бросив через плечо:

Вольно! Курите!

Кто-то нервно хихикнул, но большинство побросали сигареты и стали потихоньку расползаться по служебным местам. Вот казалось бы: все знают, что идут съемки, что перед ними никакой не маршал, а переодетый авторитетный бандит из «Ментовских войн», и даже форму нашей одежды они видели только на фотографиях своих дедов… а поди ж ты, сработало! Видать, даже киномаршал для офицера — начальство… Погоны — это навсегда!

Играйтесь!

Однажды режиссера Романа Балаяна, того, что нашумел с «Полетами во сне и наяву», на пике славы пригласили в театр «Современник» для постановки. Меня тогда среди «современниковцев» не было, а те, кто был, даже названия пьесы вспомнить не могут. Помнят только то, что был Балаян и начал ставить какой-то спектакль. Первые две недели «застольных» репетиций прошли замечательно: читали пьесу, рассуждали, «кто кому дядя», пробовали на вкус коньяк, который режиссеру с завидной регулярностью передавали друзья и родственники из Армении. Нередко репетиции заканчивались в ресторане «Арагви». Все завидовали счастливчикам, попавшим к Балаяну в постановку. Собственно, сама постановка началась после двух недель этих самых «застольных» репетиций. Пора было выруливать на сцену и начинать действовать.
Артисты взяли в руки текст и вышли на сцену, ожидая указаний. Роман сел в зрительном зале, не спеша раскурил сигарету, сложил пальцы наподобие объектива, через эту рамочку обвел всех прищуренным глазом и, наконец, произнес: «Играйтесь!»

Все! Больше он ничего не говорил. Сначала артисты приставали к нему с вопросами, выспрашивали о задачах и сверхзадачах, кто где стоит и что в это время делает, но он лишь кивал в строну сцены и повторял свое неизменное: «Играйтесь!» Поняв, что режиссура на этом кончилась, ребята стали договариваться между собой, пытаясь развести пьесу, но из такой саморежиссуры редко что получается…

Прошло еще какое-то время. К сидящему в зале режиссеру обратился завпроизводством: мол, Роман Гургенович, декорации, в принципе, готовы, можно выставлять. Роман Гургенович, и без того молчавший всю репетицию, казалось, замолчал вдвойне. Две-три сигареты истлели в его пальцах, прежде чем он принял решение. Затем поднес микрофон ко рту и обратился к артистам: «Триста долярей даю тому, кто декорации сожгёт!» И, не дождавшись добровольцев, встал, полон достоинства, с высоко задранным подбородком прошел в гардероб, надел свое знаменитое меховое пальто и исчез из жизни «Современника» навсегда…

 


* Спин-офф — «побочный» кинематографический продукт, являющийся сюжетным ответвлением от основного сериала или фильма.