Записки русского путешественника
Записки русского путешественника
Пролог
Тяга к внешней свободе
Свободы отнюдь не дает.
Проходит, мой друг, проходит,
Сменяет за годом год.
Наивные по природе
Незнания полноты,
Уходят, мой друг, уходят
Юношеские мечты.
Ты внешне вполне счастливый,
А счастья внутри все нет —
Познание целого мира
Не есть панацея от бед.
Ты мыкаешься по свету,
Ища ответ на вопрос.
В эпоху счастливых билетов
Тебе запретили вброс.
Ты ищешь ответа в книгах,
В женщинах и в кабаках.
Попа вопрошаешь расстригу,
Что в твоей жизни не так.
Молча сидишь у моря,
Слушаешь шепот волн,
Говор морского прибоя,
Смотришь на утлый челн.
Причалит к берегу лодка
И мне объяснит Харон:
«Тебя погубила не водка,
А отсутствие связи времен».
И канет без памяти в лету
Жизнь, что прожил не так,
Утром однажды монету
Молча примет рыбак.
Воспоминание первое — Исландия
Исландия. Деревьев нет, лишь горы,
Базальт и гейзеров фонтаны из земли.
А под камнями прокопали норы,
Наверно, тролли, что хозяйство здесь вели.
Здесь каждый камень знает свое место,
Он исторически и сказочно богат.
На этом камне древние принцессы
Раскладывали свадебный наряд.
А на соседних заседал парламент1.
Народ решил: и впредь — без королей,
Исландией парламент только правил,
Потомки храбрых капитанов кораблей.
Не надо двигать камень без причины:
Там жил когда-то мудрый, старый тролль2…
Предание из глубины старинной,
Как гейзер, пробивается порой.
К нам тролли никогда не забредали —
Они не любят плоских, скучных мест.
Мы гейзеров дождемся здесь едва ли
И на парламенте поставлен жирный крест.
А про принцесс у нас преданий нету —
Принцесс убили в восемнадцатом году.
Потомки капитанов и поэты
По большевистскому расстреляны суду.
А те, кто выжил, те, кто уцелели,
Без памяти истории живут,
Лишь в наших парках темные аллеи
Скульптуры той эпохи берегут.
Потомки рубят парки на кварталы.
Разбрасывают камни сотню лет.
Страна моя, ты выглядишь устало,
Принцессу встретить мне надежды нет.
Воспоминание второе — Прага
В полночный час я в странном забытьи
Бродил по улочкам и переулкам Праги.
Здесь сотни лет могли со мной идти
Волшебники и колдуны и маги.
Входили мы в барочные дворцы,
Читал я строки нового сюжета.
Моим стихам похвальные венцы —
В бокале пиво и закуска для поэта.
Веселое, чуть пьяное житье
Средь крепостей, монастырей, соборов.
Как много здесь всего произошло
И прочно скрыто от туристов взоров.
Сдувая пену в старом кабаке,
Смотрел на дно, как в зеркало эпохи.
Со мною Гашек был накоротке,
Цветаева свои читала строки.
Мы с Кафкой говорили про «Процесс»,
Нам Кеплер объяснил, как светят звезды.
Подсел за стол, вернее, просто влез
Нахальный Швейк с широкой, толстой мордой.
А я сидел и вспоминал весну,
Что танки раздавили жарким летом,
И водку пил, чтоб заглушить вину,
Хоть нет ни обвинений, ни наветов.
Но слово русское на чешском языке
На стенах Праги явно проступало,
Так в Библии повелено руке
Испортить пир и праздник Валтасара.
Я видел явственно: на каменной стене
И на дощатом стареньком заборе
Написано, как в память о весне,
«Pozor» — «Внимание», поставив точку в споре.
Хоть спора нет, понятно всем давно,
Уже нет ни обвинений, ни наветов,
И нет страны, но мне не все равно,
Осколку прошлого от времени Советов.
Воспоминание третье — Перу, XVI век. Конкистадоры 3
Испанскую колонизацию Америки — конкисту — совершили немногие тысячи воинов, их было, может, тысяч пять.
Мы не верили в мудрого Инку и бородатых богов.
На узкой в Андах тропинке двести сорвиголов.
Золота блеск, доспехов и серебра клинков.
Инки нам не помеха, каждый к смерти готов.
Инков — шесть миллионов, нас — двести у Писарро.
Европы несет законы пушечное ядро.
Правда наша в мушкетах, а гуманизм — в свинце.
Кирасы и эполеты, отвага на каждом лице.
Ищем золото Инки и пряностей тайный клад.
По узкой горной тропинке испанцев идет отряд.
Мы утаптываем пространство, не боимся индейских орд.
Успех — результат самозванства, и не страшен ни бог, ни черт.
Сорвав кружева с мундиров, позабыли севильских подруг,
Отреклись от старых кумиров. Теперь шпага — наш крест и друг.
Позабыты Мадрид и Толедо, у королевы чудесный бал.
Мы уехали счастья изведать, вскарабкаться на пьедестал.
Захватив континент, в придачу превратили индейцев в рабов,
В поисках на удачу «блаженнейших островов».
Но напрасно искали здесь пряность, открывали вам «Новый Свет»:
Все империи быстро вянут
На развалинах от побед…
Воспоминание четвертое — Перу, XXI век. Потомки
В отличие от англичан, которые изгоняли индейцев с их земель и истребляли, для испанцев, как для католиков, коренные американцы были «заблудшими душами», которых нужно было обратить в христианство. Возникло множество смешанных и переходных субкультур, которые объединили между собой испанский язык и католичество. Итог: массовая метисация населения, наличие ступеней социальной и карьерной мобильности для выходцев из «низких» рас путем постепенного «отбеливания», отсутствие сегрегации и явной дискриминации по расовому признаку, быстрая гуманизация подхода к индейцам и чернокожим по Бургосским законам, отменившим рабство.
Все мы немного инки, и высоко в горах
Каменные тропинки — истории нашей прах —
Мерим легко шагами, протаптывая века
Дорогу меж облаками, внизу далеко река.
Все мы немного испанцы, с двух континентов ген
Наемников и голодранцев, с грязью и кровью вен
Привычки народов моря и пиринейских банд
В поисках золота роя смешали с народом Анд.
Инки мы и испанцы, золото алтарей,
Картины кисти фламандцев — украшение наших церквей.
Фундаменты прежней жизни лежат глубоко в веках,
Индейской прежней отчизне цветом кожи поставлен знак.
Легендами скрыто время, предания старины
Мы, сами себе не веря, в школах учить должны.
Мы верим в мудрого Инку и Иисуса Христа
На узких средь Анд тропинках, ведущих к вершинам хребта.
Воспоминание пятое — Мадагаскар
Там горы стального цвета, острые, как иголка.
Всего лишь одна монета — и станет твоей креолка.
Она английский не знает, глядит на тебя с обожанием,
Толковый словарь ломает препятствия перед знанием.
Ты улыбнулся губами, легонько взмахнул рукою —
Вспыхнуло древнее пламя искрами для обоих.
И сразу запутался в чувствах, забыл блондинку в берете —
Кроме запаха жакаранды, ничего не важно на свете.
Если луна большая, вода уходит с отливом.
Живешь по луне, считая дни, что будешь счастливым.
Скоро закончится праздник, вода с приливом — на сушу,
Тело домой улетает, оставляя в тропиках душу.
Эпилог
В эпоху вируса, во время пандемии
Лишь остается грустно вспоминать,
Что были месяцы и были дни другие…
Течение жизни поворачивая вспять,
Искать в строках блокнота с пыльной полки,
Где на страницах был исписан карандаш,
О путешествиях, в которых мало толка,
Истории, что ныне не продашь.
О странах непохожих и прекрасных,
О музыке далеких островов,
Где прожили мы годы не напрасно,
Сбегая прочь от душных городов.
1 Исландский парламент-атинг — древнейший из сохранившихся. Заседания проходили с 930 г. в месте, где расходятся две материковые плиты, Северо-Американская и Евразийская. Американская возвышается стеной на пару десятков метров вверх, это Скала закона.
2 В Исландии существует поверье, что большие камни — это окаменевшие тролли. Дороги в Исландии строят в обход больших камней, чтобы не потревожить троллей.
3 В 1531-ом Писарро с отрядом из двухсот двадцати восьми солдат отправился в экспедицию. Он воспользовался междоусобной борьбой за власть двух братьев-инков и в 1533 году занял столицу Перу — Куско.