Журнальный мир

Маленькая Даша очень любила встречать Новый год. Уже с середины своей предновогодний месяц дышит чудесами. Это самая счастливая пора его наступления. Каждый день возвышает душу. А  по улице как приятно пройтись! Перед супермаркетами появились наряженные ёлки. Витрины и входы магазинов украсили разноцветные гирлянды, а в них вовсю веет настроением праздника. Даше нравились эти прогулки с дедушкой, особенно разговоры с  ним. Бывало, они сначала нагуляются, наговорятся обо всём, а потом зайдут в какой-нибудь большой магазин, насмотрятся, напитаются праздничной атмосферой, дедушка купит ей шоколадку, и  пойдут они домой с этим сладким настроением. Сердце стучит в  груди весело-превесело. Какое блаженство идти, держась за руку дедушки, а то и вприскочку, вприпрыжку  – так даже веселее.

Для Дашеньки Новый год начинался с покупки новогоднего деревца. Зайдёт утром в её комнату дедушка, присядет осторожно на край постели и скажет:

– Как думаешь, внученька, не пора ли нам идти за ёлочкой?

Сна как не бывало. Вскочит она с кровати, подбежит к дедушке, обнимет. Счастлива, что новый день наступил и дедушка принёс ей радостную весть.

– Дедушка, я тоже считаю, что пора покупать ёлочку.

– Нам же с тобой нужно не просто выбрать елочку, а ту, которая скажет: купи меня. А тут, внученька, ну никак без тебя. У  меня слух совсем не тот, какое из деревцев будет говорить: купи, купи меня – ведь не расслышу. Не подведёшь?

– Что ты, дедушка! Их хоть и много на ёлочном базаре и все они о чём-то наперебой шумят, а я всё равно услышу.

В прошлый год, когда они пришли за ёлкой, у Даши глаза разбежались: сосны, пихты, ели – большие, маленькие, средние  деревца то шумят все враз, то замолчат, поди разбери, какое из них просит: «Дашенька, купи меня». У неё даже слёзки выступили с досады. Но сколько радостного возбуждения появилось на её лице, когда она наконец услышала призыв. «Дедушка, да вот оно!» Оглянулась, а дедушка уже ласково кивает ей.

Затем нужно было донести новогоднюю красавицу домой. На Дашеньку возлагалось самое ответственное дело: держаться за макушку ёлочки, потому что именно в ней находится душа деревца. И, чтобы по дороге душа эта не потерялась, нужно было надёжно держать за верхушку. Даша чудесно справлялась с этой обязанностью. А дедушка приободрял её, говоря, что сам никогда бы так ловко и бережно не донес ёлочку.

А какое счастье наступало, когда приходила пора наряжать ёлку! Мама вытаскивала коробки с игрушками, гирляндами, мишурой, а потом они вместе с Дашей разбирали их по кучкам. Сидевший на диване дедушка с улыбкой наблюдал за ними.

На Дашеньке было лёгкое платьице персикового цвета с поясом, завязанным сзади бантом. Рукава платья не доходили до локтя, не мешая наряжать ёлку. Бывало, иной раз она подбегала к дедушке, взбиралась к нему на колени и, уютно поместившись в его объятиях, деловито говорила: «Устала. Чуть-чуть отдохну». Но через секунду спрыгивала: как же, ведь только она слышит деревце. Дашеньке казалось, что ей одной известно, куда нужно повесить шары и прочие игрушки.

– Мамочка! Дедушка! Посмотрите, как этот шарик миленько свесился с веточки. Знаешь, мама, почему я знаю, куда игрушки вешать?

– И почему же?

– А потому знаю, что мне ёлочка говорит. Дедушка меня научил, как её слушать. Вот я и слушаю. А ты, мамочка, слышишь, куда игрушку надо повесить?

– Нет, милая, мне, наверное, медведь на ухо наступил.

Дашенька звонко и счастливо смеялась.

– Какая ты прямо, мама. Хочешь, я тебя научу? Надо к ёлочке подойти, приложить ухо к веточкам, она сразу скажет. Вот, смотри.

Даша подскочила к ёлке и приложила ухо к пушистой еловой лапе.

– Ой, щекочется, – она отскочила и ладошкой потёрла ухо.  – Я не успела услышать, – и снова приблизила голову к ветке. – А  вот теперь услышала! – и, подбежав к дедушке, прошептала полученный от ёлочки секрет.

– Заговорщики! Говори уже.

– Да вот же куда, мама, шарик надо повесить.

И весь вечер превращался в волшебство. Каким наслаждением было засыпать после этого чудесного дня! Досыта набегавшись, напрыгавшись, навертевшись, девочка укладывалась наконец в свою постельку. Мама, перед тем как выйти из комнаты, целовала её в щёчки. Потом приходил дедушка пожелать спокойной ночи, брал обеими руками её голову и целовал в лобик ещё нежнее, чем мама.

Дашенька, перед тем как совсем отдаться сну, думала: какой ещё день может быть счастливее сегодняшнего? Как приятно, что ёлка уже наряжена, и немного грустно, что волшебство уже закончилось. На душе у неё тихо, светло, и неуловимые мечты её склонились в милый детский сон.

Но наступающий нынешний Новый год не радовал Дашу. Заболел дедушка, его положили в больницу. Мама часто вздыхала и говорила:

– Заболел наш дедушка, Дашенька. Будем мы с тобой, наверное, одни встречать Новый год.

Даша тоже вздыхала.

– Не хочу встречать Новый год без него, – капризным тоном заявляла она. – Мамочка, что за болезнь привязалась к нашему дедушке, разве нельзя как-нибудь прогнать её?

– Имели бы мы больше денег, может, он бы поскорее выздоровел и к празднику был бы с нами.

– А разве у нас нет денежек?

– Таких нет, доченька. Мы уж и так почти все потратили.

Когда наступило время покупать ёлку, мама сказала:

– Ну что ж, дочка, давай пойдём за ёлкой. Хоть дедушка и заболел, а всё ж Новый год на носу.

Пришли. Опять, как в прошлый год, все толпятся, выбирают.

Ходили и они, но ни одно деревце не прошептало ей: купи меня. Смотрит Дашенька на деревца и никак не поймёт, какому из них отдать предпочтение. А вот с дедушкой всё по-иному выходило: с ним она могла слышать голоса деревьев. И такое это было детское счастье! А тут ели, пихты, сосны, как сговорились, молчат и молчат. Дашенька растерялась, и так ей сделалось досадливо, что она заплакала.

– Что с тобой, милая? – испугалась мама. – Кто тебя обидел?

– Никто меня не обидел. Ёлки какие-то немые сегодня, ничего мне не говорят. И так жалко дедушку! Не хочу выбирать. Мама, поедем лучше к нему в больницу.

– Я и сама хотела предложить. Давай только зайдём домой, возьмём гостинцы.

Пока мама собирала сумку, Дашенька потихоньку вытащила деньги, которые скопила, из тайника. Она считала, что прячет огромную сумму. Иной раз при дедушке, от которого у неё не было тайн, она пересчитывала свои сбережения.

– Дедушка, как ты думаешь: много ли у меня денежек?

– Очень много, – отвечал дедушка. – И на что же ты хочешь их потратить?

Тогда она ещё этого не знала и отвечала так:

– Я пока не знаю, дедушка, но мне хочется их потратить на что-то важное… важное-преважное. Чтобы при этом сделалось хорошо-прехорошо. Ведь бывают, дедушка, такие желания?

– Да, моя милая, бывают. Такие желания называются заветными. Совсем уж замечательно, если они задумываются под Рождество или под Новый год.

– Вот, дедушка, я и коплю на такое желание, заветное же­лание.

Даша вспомнила про этот разговор, и у неё застучало сердечко. Как же она сразу не догадалась: вот же оно – важное!

Пока ехали в маршрутном такси, девочка сидела тихо. У неё в кармане лежали огромные деньги. Маме она про них не обмолвилась, боясь, что та возьмёт их себе на хранение и тогда ими трудно будет распорядиться по своему усмотрению. Так хотелось рассказать дедушке, какое желание пришло ей в голову. Но потом решила: «Нет, дедушке тоже говорить не следует. Разволнуется, станет отговаривать. Он всегда говорит, что ему ничего не нужно, что у него всё есть. Я ведь хочу, чтобы он выздоровел, а вылечить его могут только доктора. Вот кого мне надо просить, чтобы исполнили моё заветное желание. А дедушке потом скажу».

Когда они пришли в больницу, мама накинула на плечи белый халат, а Дашеньку пропустили так, в чём была. На ней было светло-зелёное платьице, обшитое кружевами, поверх него кофта, белого цвета колготки и тёплые сапожки. На лифте поднялись на третий этаж. По длинному коридору прошли в самый конец, вошли в палату. Кроме дедушки там никого не было, три другие кровати стояли пустые. Он не спал. Дашенька растерялась, она не могла узнать в бледном, осунувшемся человеке своего дедушку. Ей вдруг сделалось стыдно, что она не узнаёт его, и страшно, что болезнь так неумолимо его измучила. Ещё немножко, и она бы расплакалась. Но тут больной улыбнулся, его лицо стало прежним – дедушкиным. Даша бросилась к нему и  крепко обняла.

– Дедушка миленький, у тебя такое усталое лицо. Эта болезнь так помучила тебя, что я даже сразу не узнала тебя. А вот ты улыбаешься, так теперь вижу, что ты мой дедушка. Ах, дедушка, я вот хочу как-нибудь на большую поменяться, чтобы мне, как и маме, халат на плечи дали, а всё не меняюсь. Мне кажется, я совсем расти перестала.

Потом она склонилась к самому уху и прошептала:

– Помнишь, я тебе про важное желание говорила, так я, дедушка, придумала, на что свои денежки потратить, – всё же, не удержавшись, сказала она. – Вот увидишь, как тебе станет хорошо-хорошо. Без тебя, дедушка, плохо. Мы сегодня с мамой по­шли ёлочку покупать, а они все как немые – ничего не говорят. Мне так обидно стало.

– Папа, представь себе, – возразила мама, – пошли ёлку покупать… и не купили. Дашенька так расстроилась, что тебя с ней не было, так мы сразу к тебе поехали. Как твои дела?

– Мои дела, дочка, в досье у доктора.

– И что говорят?

– Ничего не говорят, молчат. Так и без слов понятно, дочка. Возраст пришёл, против лет ничего не попишешь.

– Шестьдесят семь, папа, разве возраст это?

– Для нас, мужиков, возраст. Это женщины как-то приспособились, а мы за ними не поспеваем. Говорят, есть какое-то редкое лекарство, так, наверно, дочка, не про нас. Да ты не переживай, как-нибудь мало-помалу очухаюсь. Ещё понаряжаем ёлку, моя ненаглядная внученька.

Даша ещё крепче прижалась к дедушке. Он, расчувствовавшись, часто задышал, его чувствительное сердце застучало сильнее.

– Даша, Даша! Отпусти дедушку, видишь, ты ему грудь сдавила. Папа, тебе плохо? Я врача сейчас позову. – И мама выскочила из палаты.

Прибежал врач. Даша с мамой вышли в коридор. Дашенька хотела было расплакаться, но мама тихонько сказала:

– Что ты, милая, что ты! Ты совсем дедушку расстроишь.

Даша стала испуганно смотреть на маму. Из палаты вышла медсестра и сказала, что доктор просит подождать, посидеть возле ординаторской.

Даша сидела на скамейке почти в самом конце длинного коридора, а на другом конце взбудораженно ходила мама возле дедушкиной палаты.

Вокруг расхаживали незнакомые люди, их лица были бледны, измучены болезнями. Перепуганной Дашеньке было наказано никуда не отходить и ни с кем не разговаривать. «И не вздумай плакать, ты ведь у меня большая девочка». Конечно, она почти большая, на следующий год в школу. А разговаривать с кем-либо и так не хотелось, без напоминания.

Потом мама зашла в кабинет доктора, а Дашенька так и осталась сидеть на скамейке под дверью. Она хотела было обидеться, что её не взяли в кабинет, чтобы послушать про дедушкину болезнь, но мама так была расстроена, что девочка не стала возражать.

Тут к ней подсел незнакомый человек средних лет. Даша разделяла людей на тех, которые располагали к беседе, и на тех, которые не располагали. Человек, который сел рядом с  ней, как раз был из тех, с кем можно было поговорить. Но вместо этого Дашенька отодвинулась на край скамейки. Мужчина улыбнулся:

– Ты меня не бойся.

– Вовсе я вас не боюсь. Вы мне кажетесь таким дядей, что с вами можно и поговорить, но мама мне сказала сидеть тихо, потому что мой дедушка здесь болеет, и ни с кем не разговаривать.

– Поди ж ты! – удивился человек. – Как это ты решила, что со  мной можно тебе поговорить?

– А вот, решила! Я сразу могу решить, с кем интересно говорить, а с кем совсем не хочется.

– Ну, мило с твоей стороны, что я в такой разряд попал. А что же, дедушка сильно болеет?

– Сильно. Мы пришли дедушку навестить, а он увидел меня и разволновался. Тут доктора как забегали, и мама моя тоже так разволновалась! Посадила меня тут, а сама сейчас у доктора. Они вот за этой дверью разговаривают. Я хотела заплакать, потому что мне дедушку стало очень жалко, а мама мне говорит: ты что, совсем хочешь дедушку расстроить? Вот я сижу и не плачу. А так мне хочется поплакать. У вас бывает так, что хочется поплакать?

– Да… как тебе сказать, пожалуй, бывает. Только, понимаешь, я же мужчина, и потому стараюсь не плакать.

– Ну, мне простительно, я же ещё маленькая. Я Дашенька, а  вас как звать? Давайте уж, что ли, познакомимся, всё равно ведь говорим. Думаю, мама не обидится на меня.

– Это уж точно, говорим. Мама, полагаю, не обидится. Мы с  тобой тихо сидим, не шумим. Ну, а я Сергей Витальевич.

Даша изумилась:

– Дяденька, вы не шутите, что вас так звать?

– Нет, милая Дашенька, не шучу. А почему тебя так удивило моё имя?

– Так моего дедушку звать!.. Он тоже Сергей Витальевич. Никогда бы не подумала, что такое может быть. Ах, какой вы интересный! Дайте я вас обниму, как я обнимаю дедушку. Вы мало что приятный, так вас ещё и зовут, как дедушку.

Сергей Витальевич и опомниться не успел, как девочка вскочила с ногами на скамейку и обняла его, а потом как ни в чём не бывало уселась снова, но уже ближе.

– Ну что ж, я душевно рад нашему знакомству, – растроганно проговорил Сергей Витальевич. – Мне очень приятно, что мы с  твоим дедушкой тёзки. Что же, сильно болеет твой дедушка?

– Сильно, – Дашенька покивала головою. – Мама говорит, что дедушкино здоровье нам не по карману, ему какие-то очень дорогие лекарства нужны.

– Да, здоровье ни за какие деньги не купишь. Наверное, твоя мама это имела в виду.

– А вот я куплю, – и, совсем приблизившись, добавила: – Я  тайком от мамы взяла свои денежки из копилки. Знаете, скажу вам по секрету: я копила, чтобы исполнить своё заветное желание. Дедушка, конечно, тоже спрашивал у меня, на что я хочу потратить свои денежки. Но тогда я ещё не знала, каким должно быть моё заветное желание, – Даша при этом состроила кислую рожицу. – Я дедушке сказала, что хочу придумать такое заветное желание, чтобы было хорошо-хорошо. Вот теперь знаю, что должна купить лекарства для дедушки. Мне бы только как-нибудь отдать эти денежки доктору, чтоб мама не видела и чтобы дедушка не догадался. Я бы потом как-нибудь им сказала. Правда, я хорошо придумала?

– Очень даже хорошо ты придумала, Дашенька.

– А вы, Сергей Витальевич, пришли сюда болеть?

– Да нет, я вполне здоров. Но у меня есть одно дело как раз к этому вот доктору, с которым твоя мама разговаривает. Знаешь, Дашенька, у меня план созрел, хочешь, мы вместе зайдём к врачу?

Сергей Витальевич не успел досказать девочке весь свой план, так как дверь отворилась и вышла мама с очень расстроенным видом. Она присела на краешек скамейки, задумавшись. Дашенька притихла и прижалась к маме.

– Доченька, ты тут ещё посиди, а я к дедушке схожу, – и ушла снова.

Даша провожала её встревоженными глазами.

– Дашенька, так ты принимаешь мой план? – спросил Сергей Витальевич. – Посмотри, какой нам благоприятный случай выдаётся. Пока мама твоя будет в палате у дедушки, мы с тобой в этот момент к доктору прошмыгнём.

– Хорошо, – сказала Даша. – Я думала, что сама справлюсь. Ладно, давайте войдём вместе. Только вы молчите, а я буду говорить.

Сергей Витальевич стукнул в дверь и следом отворил её, пропуская вперёд себя Дашеньку, сам он позади неё палец ко рту приложил и показывает хозяину кабинета: дескать, молчи и слушай. Когда они вошли, Сергей Витальевич дверь за собою закрыл.

Доктор, которого звали Игнат Иванович, смекнул про уловку своего товарища, встал из-за стола и смотрит на девочку. Он сообразил, чья эта девочка.

– Дяденька доктор, я Дашенька, – смело начала Даша, залезая рукой в карман и вынимая оттуда деньги. – Мой дедушка у вас тут болеет. У меня есть одно заветное желание, так вот, я хочу, чтоб мой дедушка выздоровел. Его зовут Сергей Витальевич, так же, как и его, – она повернулась, показывая пальцем на своего нового друга. – Мы с ним познакомились, пока вы с моей мамой разговаривали. Вот мои денежки, их тут много и должно хватить на лекарство для дедушки. Мне дедушка говорил, что денежки надо истратить на что-то важное. Я вот и подумала и придумала, что это и есть самое важное-преважное.

– Милая девочка… – хотел было возразить доктор.

– Я Дашенька, – перебила Даша.

– Дашенька, – поправившись, продолжил доктор. – Я не могу взять твои деньги. Мы твоего дедушку лечим…

– Но дедушке нужны лекарства, – перебила по-детски Даша,  – которые мама купить не может, а на мои денежки купить их можно.

– Он возьмёт, Дашенька, – вмешался в разговор Сергей Витальевич, – возьмёт. Ты, Дашенька, иди, сядь на скамейку, что в  коридоре, а то мама придёт, потеряет тебя ненароком. Мы тут с доктором всё обсудим. Поверь, доктор обязательно постарается исполнить твоё заветное желание.

Сергей Витальевич вывел девочку в коридор, усадил на скамейку и сказал:

– Ты представить себе не можешь, Дашенька, как мне было приятно с тобой познакомиться.

– И мне кажется, что мы с вами подружились. Не хватило чуть-чуть времени, чтобы подружиться совсем-совсем.

– Очень подружились, – сказал Сергей Витальевич. – Когда же, Дашенька, мы снова увидимся?

– Если бы дедушка выздоровел, я бы вас пригласила к нам в  гости и познакомила бы вас с дедушкой. Вы бы пришли?

– Почёл бы за большое удовольствие.

В это время показалась мама, Дашенька бросилась ей навстречу. Сергей Витальевич остался стоять и смотреть на Дашеньку и её маму.

– Мамочка, познакомься, это Сергей Витальевич, его зовут как нашего дедушку.

Сергей Витальевич чуть поклонился, не спуская глаз с Дашеньки.

– Вы уж извините, – сказала мама, – она такая общительная.

– Нет, что вы, мне было очень приятно, – Сергей Витальевич хотел ещё что-то прибавить, но мама Дашеньки проговорила:

– Простите, нам пора.

Мама с дочкой отошли шагов на десять, как Дашенька вернулась и подбежала к своему новому знакомому.

– Сергей Витальевич, – сказала она, сделав очень серьёзное лицо, – вы же не выдадите наш секрет? Никому не расскажете?

– Как можно! Заветное желание – оно и есть заветное. Если про него скажешь, так и не исполнится тогда. Ну, а дедушке как-нибудь потом ты сама скажешь. Идёт?

– Идёт. Мы же с вами как-нибудь увидимся?

– Дашенька! – позвала мама. – Я жду тебя.

– Взрослые люди говорят: бог даст, увидимся.

– Пока. Вы такой милый, как мой дедушка. Я бы вас опять обняла, как дедушку, да мама торопится, – и побежала.

Сергей Витальевич с задумчивой улыбкой посмотрел ей вслед. «Есть же на свете такие милые дети», – подумал он и вошёл в кабинет своего друга.

Тот расхаживал по кабинету и, едва увидев входящего Сергея Витальевича, набросился на него.

– Ты что себе позволяешь! Я что должен делать с этими деньгами? Что я скажу её матери?

– Заветные желания, мой друг, надо исполнять. А по поводу денег не беспокойся. Я забираю эти деньги и берусь ими распорядиться по своему усмотрению. Доверься мне, к тебе никаких претензий не будет. Ты сам подумай: какой светлый поступок ребёнка. Как бы я сам желал быть её дедушкой или кем-то ещё. Славный ребёнок. Ну, а теперь рассказывай мне, что там с её дедушкой? Есть ли возможность ему помочь? Что, в самом деле есть какое-то средство?

– Помочь-то можно… действительно, есть препарат, но уж очень дорогой. Мы с её мамой вот только что про это говорили. У них нет таких денег. Мне жалко, но что поделаешь, мой друг. Такова, чёрт возьми, наша жизнь.

– Ну, если есть средство, так надо им воспользоваться, – сказал Сергей Витальевич.

– Ты что?.. – начал было Игнат Иванович, смотря вопросительно на друга.

– Вот именно, мой друг, об этом я и думаю.

– Сергей, ты что, знаешь их?

– Нет. Мы с Дашенькой познакомились вот… под твоей дверью, пока ты разговаривал с её мамой. Я счастлив буду помочь этому чудесному созданию, чтобы исполнилось её заветное желание. Понимаешь, заветное желание ребёнка, чтобы выздоровел дедушка. Ради этого, Игнат, хочется жить.

– В нашей клинике нет этого препарата, но есть…

– Замечательно, Игнат, срочно найди его. Я оплачу. Займись этим прямо сейчас. Я пойду, чтоб тебе не мешать. Если надо съездить, скажи, я пришлю машину.

– Ты зачем приходил? – растерянно проговорил Игнат Ива­нович.

– Тебя хотел повидать. Знаешь, что-то тюкнуло, – Сергей Витальевич загадочно улыбнулся. – А может быть, вот за этим, чтобы подружиться с этой милой Дашенькой. Знаешь, она сказала, что нам чуть-чуть не хватило времени, чтобы подружиться «совсем-совсем». Чёрт возьми, Игнат, как это хорошо – «совсем-совсем». Деньги я забираю, а ты давай, действуй.

Сергей Витальевич вышел, а Игнат Иванович, в недоумении покачивая головой, сел за стол и принялся звонить.

Через день Сергей Витальевич позвонил другу.

– Как там, Игнат, тёзка мой?.. дедушка Дашеньки?

– Ты знаешь, препарат и в самом деле чудодейственный. Человек прямо на глазах ожил. Я так думаю отпустить его домой, к  внучке на новогодние праздники. А что с её деньгами?

– А знаешь, оставлю себе… на память. Я ведь заслуживаю такого подарка, как ты считаешь?

– Если бы они знали, кому обязаны.

– Нет, мой друг, они обязаны не мне – Дашеньке.

– Неужели не откроешься?

– Зачем?

– Так тёзка твой интересуется, откуда вдруг пролилась такая щедрость на него.

– Так скажи ему, пусть спросит внучку про её заветное желание.

Дашенька лежала в постели. В комнате тихо, только слышно, как за стеной равномерно тикают часы. Так много в её голове возникает воспоминаний недавнего прошедшего. Теперь, как дедушка пошёл на поправку, в душе у неё столько детской радости. Новый год будет и у них: будет ёлка, и будут они с мамой её наряжать, а дедушка сядет на диван и, как бывало, станет смотреть на них. Завтра дедушка приедет домой на новогодние праздники, и они пойдут на ёлочный базар. Дашенька, засыпая, не сомневалась, что услышит шёпот одного-единственного деревца: купи меня. И будет как всегда. Ни досады, ни грусти  – всё унеслось прочь. Она часто по-взрослому вздыхала, говоря: «Когда же я стану большой?!» Но вот сейчас она подумала, что и маленькой быть не так уж плохо, и прошептала: «Ах, как чудесно иметь заветное желание, от которого становится так хорошо-хорошо».