Живописец милостью Божьей Валентин Кукуйцев

Живописец милостью Божьей Валентин Кукуйцев

Искусствоведческие письма

Хорошая картина равноценна доброму делу.

Ван Гог

 

Первого января 2022 года исполнилось 100 лет со дня рождения Валентина Васильевича Кукуйцева — крупнейшего живописца советской эпохи. Валентин Васильевич, заслуженный художник РСФСР, коренной сибиряк, родился в селе Кабаклы Чановского района Новосибирской области. Участник Великой Отечественной войны от первого (был призван в армию в июне 1941 года) до последнего дня (демобилизовался только в августе 1946 года). В 1949 году поступил в Алма-Атинское театрально-художественное училище им. Н. В. Гоголя. Окончив его в 1954 году, Валентин Васильевич вместе с женой Любовью Алексеевной Зотиковой, выпускницей того же училища, оказались в Омске. Здесь, в бескрайних просторах степного Прииртышья, в поездках по Памиру, Саянам, Средней Азии, старинным городам средней полосы России произошло становление мастера Кукуйцева. Жизнь и творчество молодого живописца, как и его ровесников — художников-шестидесятников, были насыщенными и разнообразными. Об этом можно говорить очень долго, однако, придерживаясь «эпистолярного» жанра, постараюсь компактно изложить основные сюжеты творчества мастера.

Письмо первое. О профессиональной школе художника

Политически ангажированные граждане знают, что в 1948—1953 годах в нашей стране проводилась «борьба с космополитами». Но нет худа без добра. «Благодаря» ей в Алма-Ату были сосланы профессор Киевского художественного института А. М. Черкасский, график и художник кино из Ленинграда П. Я. Зальцман. «Ссыльные» были люди примечательные, их учениками является целая когорта советских мастеров. Самые известные из них — Татьяна Яблонская (Киев), Канафий Тельжанов (Казахстан), Анатолий Никольский (Новосибирск), Николай Третьяков и Валентин Кукуйцев (Омск). Что важно для нашего повествования, Черкасский, Зальцман и иже с ними учили не просто профессиональным навыкам — рисовать, компоновать, пользоваться красками. Самое главное в искусстве живописи — мыслить с помощью цвета. Кумирами учителей и их учеников на всю жизнь стали французские и русские импрессионисты и фовисты Мане, Ренуар, Ван Гог, Валентин Серов, Константин Коровин и др. Мне посчастливилось довольно долго сотрудничать с В. В. Кукуйцевым*.1Валентин Васильевич часто ссылался на слова Черкасского: «Когда изображаемый предмет гармонирует с манерой его изображения, в работе есть стиль, — она становится искусством». Стиль — это высшее достижение в творчестве любого художника, который, как в случае с Кукуйцевым, формировался на сочетании французской и русской школ, в основе которых лежит этюдная практика вкупе с творческими фантазиями автора. Валентин Кукуйцев был не только прилежным учеником профессора Черкасского, но и творчески самостоятельной личностью, грамотно применявшей наставления педагога: «Наблюдения, впечатления и воображение неразделимы в творческой лаборатории художника»**.2

Письмо второе. Валентин Кукуйцев среди омских художников-шестидесятников

Уникальный природный дар колориста обеспечил Кукуйцеву особое место в плеяде талантливых шестидесятников. Для полноты картины я их назову, укажу в скобках, где они учились. И мы поймем, какие разнообразные эстетики столкнулись в Омске в 1960-е годы и как при этом художникам было нелегко оставаться самими собой. Итак, это уже известный нам Николай Третьяков, Николай Брюханов (Москва, Иваново, Одесса), Геннадий Штабнов (Пенза), Михаил Слободин (Ленинград), Станислав Белов (Москва), Александра Соловьева (Вильнюс), Анатолий Чермошенцев (Краснодар, Омск). Благодаря иногородним художникам, а также выпускникам омского худграфа (основан в 1960-м ярчайшим представителем школы академического реализма А. Н. Либеровым) в Омске к 1980-м годам сформировалась совокупность эстетик, позднее искусствоведами поименованная как «омский полистилизм». В этой ситуации и в поисках подходов, как точнее и глубже понять творчество живописца, в одну из наших встреч я задал Валентину Васильевичу «школьный» вопрос: «Художник рассказывает о природе в своих произведениях или показывает ее?» На что получил мгновенный, словно бы осуждающий суть моего вопроса ответ: «Я показываю!» Уже одна из ранних работ Кукуйцева, «Китайская айва цветет» (1962), воспринимается как программная. В стилистическом плане «Айва», как и многие другие работы, особенно 1960-х годов, отвечает критериям фовизма. Автор живописным строем картины, интенсивностью цвета декларировал: «Я пришел в мир, чтобы показать, как он прекрасен. Вглядитесь в этот мир, и вы поймете, как велик человек, когда он свободен — свободен как личность, как художник, как творец!» Эти слова «от художника» есть не что иное, как краткое изложение наших бесед.

Поделюсь воспоминанием, оно касается моего здорового любопытства к человеку, прошедшему войну и в то же время не пишущему на военную тему. Зная единственную у Кукуйцева «военную» работу — дипломную картину «Перед вылетом» (1954), написанную по воспоминаниям о службе в авиационном полку, я задал, наверное, стандартный вопрос, что такое война для художника. «Мои картины — это мой ответ: война и искусство — вещи несовместимые». И больше ни слова о войне за все время нашего долгого общения.

Несовместимость войны и искусства стала для меня отправным пунктом в понимании творчества Валентина Кукуйцева и восприятии его как личности. Что же главное для художника Кукуйцева, прошедшего войну? Максимально полное, концентрированное отражение красоты мира — вот исходная точка, отталкиваясь от которой можно говорить о редкостно цельном и высокохудожественном творчестве Кукуйцева.

Для решения столь важной задачи автор стремится к предельной выразительности основных компонентов живописного произведения. В работах 1960—1970-х годов «Китайская айва цветет», «Бухара», «Осенние краски юга», «Могучий дуб» мы не просто видим, но почти физически ощущаем яркие, насыщенные золотисто-желтые, пурпурно-красные, изумрудно-зеленые цвета, положенные на поверхность холста пастозно, корпусно, вязко. Для усиления звучания образа и передачи цвета художник уплощает перспективу пейзажа. Изображение переносится на первый план и таким образом превращается в живописный экран.

В творческом багаже Валентина Васильевича есть небольшой холст «Цветут ирисы». Он кажется принципиальным в эволюции художника: совпадение внешнего (цветущая природа) и внутреннего (эмоциональная готовность воспринимать мир во всей его красе) состояний вылилось в произведение, поражающее своим совершенством. Эмоциональную и образную нагрузку взял на себя цвет: холодным синим сочно смоделированы цветы на переднем плане. Выразительность формы оказалась столь активной, что потребовалось «равновесие» — второй план пишется свободно, нейтрально, эскизно, намеком. Отвлекшись от приятного лицезрения, начинаешь понимать, что работы этого периода воспринимаются как романтические, возвышенные. Их эмоциональный настрой, их живописный строй передают не только состояние автора — они присущи всем художникам времени короткой хрущевской оттепели.

Не могу не поделиться здесь воспоминанием о короткой встрече со знаменитым красноярским художником-шестидесятником Андреем Геннадьевичем Поздеевым. Узнав, что я из Омска, он со свойственной ему ажитацией воскликнул: «О, у вас Валька Кукуйцев, во живописец, от Бога, таких мало на земле!»

Письмо третье. О лирических пейзажах Прииртышья и поздних натюрмортах художника

В зрелый и поздний периоды творчества В. В. Кукуйцев работал в основном на натуре, в Прииртышье. Образная ткань преимущественно лирических пейзажей Прииртышья точная и емкая. Их эмоциональное состояние, формальное решение можно условно выразить словами «узорная тишина» — поэтическая и музыкальная. Перебираю в памяти работы: «Хлеб убран», «Осенние поля. Прииртышье», «Осенний звон», «Золотая осень», «Весна в Подгородке» и др. Какой свободы достиг художник в своем мастерстве! Вспомним слова Черкасского: «Наблюдения, впечатления и воображение неразделимы в творческой лаборатории художника». Поздние работы Валентина Васильевича в полной мере отвечают этим словам и отражают творческий метод художника-классика: совершенство рождается из наблюдений и впечатлений (как правило, на этюдах), гармонично переходящих к воображению и воспоминаниям прошлого своего опыта и опыта других художников. Как итог, как вознаграждение пишутся совершенные вещи.

Можно сказать так: в 1960—1970-е годы художник находился в «зависимости» от большого «фовистского» стиля, а в зрелый и поздний периоды автор пришел «к себе» — к пониманию пейзажа как самоценности, которая таится в эстетике самой природы и так органично ложится на природу дарования самого мастера.

В работах позднего периода, кроме того, заметен прежде не встречавшийся содержательный подтекст: едва-едва считываемая драматичность образов. Открытое (далевое) и закрытое (камерное) пространство пейзажей держится на сближенных цветовых отношениях с применением лессировок, импрессионистических приемов света, «размывающего» корпусную фовистскую живопись, что в раннем творчестве Кукуйцева редко встречалось. Художник болезненно переживал катаклизмы времени, которые настигли нас всех в новейшей истории.

Я знаю немало омичей, которых можно назвать счастливыми обладателями натюрмортов Кукуйцева. На зависть другим. Натюрморты Валентина Васильевича не выходят за рамки «даров природы»: цветы, полевое пахучее разнотравье, фрукты, ягоды, грибы. С их помощью художник создает не столько их «портреты», сколько делится ощущениями, впечатлениями, рождающимися от восприятия природы и ее красоты, ее витальной силы.

А вот такие полотна, как «Пионы у окна», «Полевая рябинка», можно назвать торжественными и даже тематическими. Они предназначены быть не просто принадлежностью интерьера, работы повествуют о жизни, ее смыслах. «Летний натюрморт» «расположился» на подоконнике мастерской художника, с видом на Любинский проспект. Вы не можете оторвать взгляд от того, как в вазах фронтально, в ряд, выстроились красивые синие, желтовато-изумрудные, коричневато-зеленые полевые цветы. Их композиционный строгий ритм согласуется с членением городского пространства, открывающегося за окном, а разно положенные мазки краски дают почувствовать состояние благостности, разлитой в мастерской. Автор возвышается над суетной повседневностью и подтверждает свои романтические устремления в жизни и искусстве.

Полотна Валентина Васильевича Кукуйцева, как и работы его современников-шестидесятников, обогатили отечественное искусство уникальными произведениями культуры. Непостижимым непосвященному уму образом эти художники совместили в своем творчестве решение чисто профессиональных прикладных задач с беззаветным служением искусству, обществу, людям.

 


1 * Результатом нашего сотрудничества стала книга: Чирков В. Ф. Валентин Кукуйцев. Живопись. — Омск, 1992.

 

2 ** Рыбакова И. А. М. Черкасский. — М., 1966. — С. 66.